— Да вчера в мотеле произошла одна совершенно дурацкая история! — сказал он. И я, разумеется, потребовала, чтобы он мне все немедленно рассказал, так что в итоге мы оказались в кафе у Тома, причем в отдельном кабинете, сделанном в виде раковины, за тем самым единственным столиком, у которого столешница из толстого прозрачного пластика цвета морской волны, и в нее как бы вплавлены мелкие ракушки, кораллы, морские губки и даже один-два маленьких крабика. Смотришь — и кажется, что перед тобой открываются неведомые морские глубины… Там все столики должны были быть такими, но тот человек, что сделал первый столик, сказал, что с этими столешницами слишком много возни. Он забрал, что ему причиталось за работу — шесть пакетов с провизией и воз сена — это ведь было еще в 70-е, — и уехал в Тилламук. Том назвал тот отдельный кабинет, где находилось сие произведение искусства, "Морской раковиной", а потом так стало называться и все открытое кафе. В общем, там мы и сидели.

Я водила пальцем по очертаниям неясно видимых морских растений и животных в неподвижных сине-зеленых глубинах, а Антал рассказывал мне следующую главу "Тайны мотеля "Эй, на судне!".

Поздно вечером он прогуливался перед сном по пляжу и, возвращаясь, заметил большой грузовик, стоявший на подъездной дорожке напротив офиса. Он подумал: "Ну вот и хорошо, что у Розмари появился еще один постоялец", — и пошел в свой домик, перед которым был припаркован его старенький итальянский спортивный автомобиль (одна из отчетливо романтических черт Антала — это постоянные легкие намеки на некую "дольче вита", которая была у него в прошлом). Но потом что-то — "Понимаешь, у этого грузовика был какой-то зловещий вид!" — заставило его повернуть и пойти прямиком к офису, чтобы проверить, как там Розмари. И еще оттуда доносился какой-то звон…

У стойки офиса стояли двое мужчин в джинсовых куртках, что с первого взгляда было совершенно естественно. Неестественным было то, что Розмари даже головы в его сторону не повернула, когда он вошел. Лишь глянула мельком и снова застыла в неподвижности, глядя на шоферов в джинсовых куртках. Впрочем, в брошенном ею на Антала взгляде было столько отчаяния, что он насторожился.

Лапища одного из шоферов лежала на крошечном телефонном аппарате, который всегда стоял на стойке.

Казалось, этот тип собирается раздавить несчастный телефончик. Второй мужчина, стоявший с ним рядом, звонил в колокольчик, который также всегда стоял на стойке; это был обыкновенный круглый колокольчик, в который посетители звонят, чтобы позвать хозяина мотеля. Но этот мужчина звонил в него очень громко и непрерывно, и только теперь Антал догадался, что это самое негромкое «динь-динь-динь» он и услышал через весь двор мотеля. Впрочем, звон прекратился, как только Антал открыл дверь офиса, но колокольчик этот тип из рук не выпустил. Оба гостя повернулись и уставились на Антала.

— Оба здоровенные такие, — рассказывал мне Антал. — Здоровенные молодые мужики и жутко противные.

Тот, кто держал руку на телефоне, снова посмотрел на Розмари Такет и сказал:

— О'кей, хозяйка. Теперь ты все поняла?

Розмари по-прежнему стояла неподвижно, точно парализованная, и лицо у нее было какое-то деревянное, но голос прозвучал неожиданно звучно и угрожающе:

— Убирайтесь отсюда! — сказала она.

Антал растерянно спросил у нее:

— А что здесь, собственно, происходит?

Но ответил ему тот шоферюга, что стоял к нему ближе, с колокольчиком в руках. Он оглянулся на него через плечо и сказал:

— Да все в полном порядке. Пошли отсюда. — И двинулся прямо на Антала, который стоял в дверях. Антал отступил в сторону "с естественной вежливостью кролика", как он сам прокомментировал собственное поведение, и этот, с колокольчиком, вышел на улицу.

Второй шофер, по-прежнему пытавшийся выдавить из телефона сок, продолжал стоять у стойки — он явно не решался уйти или был чем-то не удовлетворен.

— Ты все поняла, хозяйка? — снова спросил он, и Розмари снова сказала в ответ:

— Убирайтесь отсюда!

— Ну еще бы! — сказал этот тип наигранно веселым тоном и ухмыльнулся. — Конечно, уберемся! Да только скоро снова к тебе заглянем — чтобы убедиться, что на этот раз ты все поняла! — он повернулся и, не глядя на Антала, вышел из офиса. "Как бульдозер!" — сказал Антал. Как только он выпустил из своих лапищ телефон, Розмари схватила трубку и прошипела Анталу:

— Скорее! Постарайтесь запомнить их номер!

— Я стоял там, — рассказывал Антал, — и никак не мог прийти в себя и начать нормально соображать.

А они уже влезли в кабину грузовика, завели его, и только тут до меня дошел смысл сказанных ею слов. Я выбежал на дорожку, пытаясь разобрать номер их грузовика, и они, разумеется, тут же поняли, что я делаю. Они направили грузовик прямо на меня, так что мне пришлось прыгнуть прямо с дорожки на крыльцо офиса, а потом один из них что-то сказал другому, и они подали свой грузовик задом — а это был здоровенный современный самосвал, способный развивать очень приличную скорость — прямо на мой «Фиат»! Мне показалось, что кузов «Фиата» пронзительно вскрикнул от боли…

Это было ужасно! А потом они на бешеной скорости промчались мимо меня, и тот, что был за рулем, высунулся и заорал: "Эй, парень, ты уж извини, что так получилось!" — радостно оскалился и шутливо погрозил мне пальцем. А номер их я так и не смог разобрать — он был весь грязью заляпан, да и света у входа в офис было маловато. Помню только, что тут я ужасно разозлился, быстро сел в машину, сунул ключ в замок зажигания и вылетел на дорогу — и… дальше все словно делал не я, а кто-то другой. Машина, как ни странно, вела себя вполне нормально. Тим говорит, что потребуется лишь небольшой косметический ремонт долларов на двести, если ему, правда, удастся раздобыть передние фары.

В общем, я их нагнал еще до того, как они выбрались на шоссе.

Рассказывая эту историю, Антал весь светился, глаза его так и сверкали.

— Господи! — сказала я. — И вы преследовали их на своем крошечном "Фиате"?

Он снова засмеялся.

— Я же говорю, что вообще ни о чем тогда не думал!

Мной владела абсолютно слепая, бессмысленная ярость.

Ярость в чистом виде. И еще я был намерен непременно выяснить-таки номер этого чертова грузовика. И я его выяснил! Самое смешное, что когда они заметили, что я на своем раскуроченном авто их догоняю, то быстренько свернули на 101-ю магистраль и выключили свет! Никаких дуэлей на автомобилях. Им, наверное, нетрудно было запугать и сбить с толку одинокую немолодую женщину, но как только на горизонте появился кто-то еще, они тут же смазали пятки жиром. В общем, на перекрестке освещение довольно приличное, и я успел запомнить их номер. Так что я развернулся, быстро поехал назад, и Розмари позвонила шерифу и сообщила ему их номер. Она, собственно, позвонила шерифу даже раньше, как только эти парни из офиса вышли, и просто не клала трубку — ждала, пока я вернусь.

Хладнокровия у Розмари хватает, ничего не скажешь.

— И она, между прочим, совсем не старая! — заметила я, что было довольно странно с моей стороны. Однако то, что Антал назвал ее "немолодой женщиной", как-то неприятно меня задело: ведь Розмари Такет где-то около пятидесяти, то есть как и мне, как и самому Анталу.

Он кивнул, словно не обратив внимания на мой обиженный тон, и я постаралась поскорее загладить свою оплошность и совершенно искренне воскликнула:

— Но вы ведь тоже проявили редкостное хладнокровие! Преследовать грузовик на «Фиате»… да еще после того, как они этим грузовиком попытались вашу машину… раздавить! Да еще в этой части шоссе, где оно то и дело петляет, а освещения почти никакого и машин ночью почти не бывает!..

— Я же сказал: я не помню, что делал. На самом деле это действительно было очень глупо, — честно признался он, но, похоже, был очень доволен и самим собой, и моей похвалой.