— Mon Dieu! Мерлин заплатит за это! — воскликнула Эстелла, энергично обмахиваясь веером. Болван! Злой мальчишка! Она в жизни ему этого не простит!

Эстелла нервно заметалась по комнате, время от времени останавливаясь, чтобы топнуть ножкой. Она слишком стара, чтобы преодолеть подобный скандал! Будь Эдгар жив… Он все бы уладил, как всегда, быстро и без лишнего шума. Теперь же… у нее нет сил и воли, чтобы справляться с бесконечными бедами Бренда и упрямством Синары, слишком похожей на Эдгара, истинной дочерью своего отца.

Эстелла почувствовала угрызения совести. Как можно называть дочь высокомерной и капризной?! Она унаследовала от Эдгара силу воли и твердый характер, в этом сомневаться не приходится. Синара — англичанка до мозга костей. Она могла бы, не моргнув глазом, исполнить роль хозяйки на любом приеме, который устраивал принц-регент. В дочери ничего нет от более легкомысленных темноволосых предков-французов.

Эстелла бросила взгляд на свое отражение в зеркале, висевшем на стене передней. В юности многие обожатели утверждали, что природа наградила ее классической красотой — овальным лицом, правильными чертами, темными глазами, беломраморной кожей. Что осталось от этой красоты? Бледная тень… Синара — сплошное золото и сливки, и совсем непохожа на мать, разве только получила от нее в дар истинно французскую страсть. Но это сумеет обнаружить только ее будущий муж.

— Мерлин, Мерлин… почему ты так безжалостно разрушил жизнь Синары и свою собственную? — пробормотала Эстелла. — Неужели война так изменила тебя? Боюсь, ты скоро уничтожишь все, ради чего трудился Росс. И какое место в твоих замыслах занимает Синара?

В прозрачно-белом тумане раздался топот копыт. Эстелла замерла, вне себя от тревоги, и, поспешно пригладив темные локоны, прошитые серебром, несколько раз глубоко вздохнула, чтобы хоть немного успокоиться. Почему дети причиняют ей столько боли? Сначала Бренд попал в тюрьму, теперь Синара опозорена. Отныне дочь не сможет показаться в приличном обществе!

Эстелла, вздрогнув, жестом подозвала лакея, стоявшего у широкой дубовой лестницы в передней.

— Это, несомненно, ваш хозяин. Откройте двери.

Сжав дрожащими пальцами веер из слоновой кости, она выглянула поверх плеча на лакея. Появился Брембл, дворецкий: каждая жирная складочка трясется, каждый дюйм лунно-подобной физиономии выражает озабоченность.

Заломив руки в белоснежных перчатках, он нервно переминался на ступеньках.

— Сэр, — начал дворецкий, как только Мерлин соскользнул на землю, — какая ужасная погода для путешествия!

Мерлин снял Синару с седла. Эстелле показалось, что дочь выглядит бледной и растрепанной. Она поспешила подойти поближе:

— Дорогая…

— Мамочка! — воскликнула Синара, бросаясь в объятия Эстеллы.

— Вы проветрили спальню леди? — осведомился Мерлин у Брембла.

Расплывшись в улыбке, тот низко поклонился. Мерлин кивнул миссис Хоторн и устремился вверх по ступенькам, едва заметно прихрамывая.

— Молодой человек! — окликнула Эстелла. — Я немедленно должна побеседовать…

Она вошла в дом, таща за собой Синару.

— Вам придется объяснить…

Но Мерлин уже добрался до площадки второго этажа:

— Позже, миссис Хоторн. Можете узнать все грязные подробности от своей дочери.

Мрачно усмехнувшись, он исчез так же быстро, как появился.

Эстелла попыталась пойти следом, но Синара удержала мать:

— Его отец в гробу бы перевернулся, узнай он об этом. Со дня смерти Росса Мерлин превратился в дьявола.

Эстеллу трясло от нервного изнеможения. Присмотревшись к дочери, она заметила темные круги усталости под обычно живыми блестящими глазами. Сегодня эти глаза были полны тревоги. Очевидно, Синара едва сдерживала слезы. Дух ее гордой красавицы-дочери был сломлен.

— Он… опозорил тебя, дитя мое? — прошептала Эстелла, пока женщины поднимались по лестнице.

— Нет… мы не сказали друг другу и десятка слов. Эстелла втиснула в руку Синары свой платок:

— Но ты понимаешь, что твоя репутация теперь погублена? Где вы провели ночь?

— В заброшенном доме у моря, недалеко от Блек Рейвна.

Они подошли к отведенной Синаре комнате, рядом со спальней матери. Эстелла втолкнула дочь внутрь, развязала тесемки черного плаща, в который завернул ее Мерлин:

— Сожалеешь, что не вышла за Феликса? — спросила мать. Швырнув плащ на стул, она растерла ледяные ладони Синары и подвела девушку к кровати с пологом из желтого с зеленым шелка на четырех столбиках.

Синара тяжело села и покачала головой:

— Нет… Теперь я вижу, какой ужасной ошибкой было бы связать жизнь с Феликсом.

Она прижала кончики пальцев к губам, словно стремясь не дать отчаянию вырваться на волю.

— Мерлин что-нибудь объяснил? Глаза Синары потемнели от боли, но она тут же отвернулась и уставилась в пространство:

— Ничего. По-моему, он просто сошел с ума. Полон решимости жениться на мне, именно поэтому и продержал в плену целую ночь, специально, чтобы скомпрометировать. Представления не имею, почему ему взбрела в голову эта идея!

Эстелла охнула, почувствовав, как пол поплыл под ней:

— Mon Dieu! Жениться? Как может человек, подозреваемый в убийстве, предложить такую подлость?! Должно быть, ты права, он и в самом деле не в себе.

Она с треском открыла и закрыла веер, рассматривая пятна грязи на прелестном подвенечном платье дочери. Какое несчастье! Что теперь делать?!

Понемногу овладев собой, она нежно погладила холодную руку Синары:

— А ты, дочка? Чего хочешь ты? Взгляд девушки мгновенно приобрел отсутствующее выражение:

— Он так и не заснул, только сидел там, глядя в темноту, и всю ночь ни разу не пошевелился. Словно призрак.

— Кто? Когда?

Девочка совсем расстроена. При первой же возможности она свернет шею Мерлину Сеймуру.

Синара медленно, как лунатик, пересекла комнату:

— Мама, я хотела бы принять ванну. Так холодно!

— Конечно. Я совсем не хочу, чтобы ты заболела. Эстелла поспешила дернуть ленту звонка, и приказала слуге принести сидячую ванну.

— Завтра Тильди привезет твои вещи. Так велел Мерлин. Этот молодой человек слишком много на себя берет.

Синара скорчилась перед камином, где шипело и потрескивало невысокое пламя. Зеленые с золотом обои и узорчатый ковер делали комнату уютной и веселой, но клубящиеся дождевые облака за окном словно предвещали беду.

Синара подняла исстрадавшийся взгляд:

— Он не отступит, пока не добьется своего. Как мне от него избавиться?

Эстелла заставила себя забыть о страхе. Наступил один из тех редких моментов, когда Синара действительно нуждалась в матери, и та должна найти способ ей помочь.

— Мне придется немедленно потолковать с Мерлином.

— Мама… — начала девушка, но тут же замолчала. — Эстелла уже успела выйти и закрыть за собой дверь. «Ты ведь на моей стороне, правда?»

Эстелла обнаружила Мерлина в кабинете. Он успел переодеться в черную куртку, лосины и высокие сапоги с отворотами, но волосы были по-прежнему влажными и растрепанными — единственное свидетельство бессонной ночи. Внешне он казался совершенно спокойным.

— Я поговорю с вами позже, миссис Хоторн, — предупредил он, отодвигая стопку бумаг. Потом встал, вежливо поклонился, но видя, что Эстелла не собирается уходить, нехотя предложил ей кресло.

Миссис Хоторн села на край обитого кожей кресла с подголовником, стоявшего перед письменным столом, и живо представила, что должен был чувствовать управляющий, вынужденный каждое утро на этом самом месте ожидать приказаний под проникающим в душу взглядом темных глаз. Должно быть, точно так же корчился, как сейчас она.

— Мерлин, вы гнусно поступили с моей дочерью и жестоко ошибаетесь, если ожидаете, что я буду молча сносить подобные оскорбления.

— Ваша дочь слишком своевольна, и не прими она необдуманного решения выйти за моего кузена, мне не пришлось бы принимать столь радикальных мер. Поверьте, я не имел ни малейшего желания похищать Ми-нару из церкви, но союз с Феликсом совершенно немыслим.