– Это Фейт? – услышала я приятный мужской голос.

– Да, – ответила я.

– Что ж, – он начал смеяться. – Я… видите ли… – снова попытался он что-то сказать. Я почувствовала, как запылали мои щеки, но тоже улыбнулась. – Послушайте, – сказал он. – Боже мой, это так трудно. Я Джосайя Картрайт.

– Да, я поняла, что это вы, – со смехом сказала я. – Привет!

– Привет, – усмехнулся он. – Я только что получил ваше сообщение, Фейт. Конечно, я помню. Как можно такое забыть? И… мне очень хотелось бы встретиться!

Я почти не хожу в церковь. Наверное, в компенсацию за все те годы, когда мы ежедневно ходили на мессы в Сент-Беде. О да, у нас было достаточно месс, чтобы хватило на всю оставшуюся жизнь. И хотя теперь я отклонилась от прежнего жизненного пути, но все же не могу полностью отказаться от старых привычек. Если уж был католиком, как говорится… И это верно. Хотя я не была на исповеди больше десяти лет и не знаю, о чем рассказала бы. В юности я любила исповеди. Мне нравилось выходить из этой маленькой деревянной будки, ощущая себя абсолютно чистой. Монахини учили нас, будто наши души напоминают белые рубашки, испачкавшиеся от ежедневной носки. Они объясняли, что маленькие грехи могут оставить маленькие пятна, подобные пятнам от фломастера, яичницы или чая. Но смертные грехи, говорили они, оставляют большие грязные пятна, будто от кетчупа, черной краски или растительного масла. Они утверждали, что ходить к исповеди – все равно что помещать свои души в стиральную машину. А когда Лили спросила, при какой температуре их стирают – сорок или шестьдесят градусов, ее заставили написать двести раз: «Я не буду шутить». Но большинство из нас действительно верили, будто после исповеди наши души становятся ослепительно чистыми. Мне до сих пор хочется думать, что это правда. Иногда я даже испытываю соблазн совершить нечто по-настоящему греховное и затем исповедаться, чтобы ощутить это особое состояние отпущения грехов. Но нет, я не очень хорошая католичка. Как я уже говорила, я редко хожу к мессе – только на Рождество и Пасху. А поскольку Питер забрал детей и Грэма на Пасху, я позвонила Лили, чтобы узнать, не пойдет ли она со мной.

– Мы могли бы пойти в Вестминстерский собор, – предложила я.

– Спасибо, но нет, – ответила она. – Я уже договорилась пойти в церковь Святой Троицы в Бромптоне.

– Но это же англиканская церковь, – удивилась я.

– Да-а, – подтвердила она. – Но мне кажется, что я будущая англиканка.

– Я знаю подлинную причину, – со смешком заметила я. – Ты надеешься, что там будет много интересных мужчин.

– Фейт! – потрясенно воскликнула она. – Какой подозрительной особой ты стала в последнее время. Но, знаешь, – добавила она, явно поднося ко рту сигару, – там очень приятный викарий. Но самое главное – у них есть превосходный приют, где я могу оставить Дженнифер Анистон.

Так что в воскресенье на Пасху я отправилась в церковь одна. Я решила пойти в ближайшую церковь Святого Эдварда на Чизуик-Хай-роуд. В половине одиннадцатого я сидела там на скамье справа посередине, вдыхая едкий, но привычный запах ладана, воска и пыли. Я смотрела на большое распятие и скульптуры в свете церковных свечей, пламя которых колыхалось на легком ветерке. И я погрузилась в размышления о том, что произошло со мной за последние три месяца.

– Бог милосерден, – произнес священник. В январе я была абсолютно счастливой замужней женщиной. Бог милосерден. Три месяца спустя я оказалась обманутой женой, стоящей на пути к разводу. Бог милосерден. С мужем, живущим где-то в чужом доме. Давайте помолимся. Когда мы склонили головы, чтобы поразмыслить о чуде Воскресения, я подумала, можно ли будет воскресить и мой брак, хотя по-прежнему сомневалась, возможно ли такое. Потому что в нашей жизни теперь постоянно каким-то образом присутствовала Энди, делая ее «слишком переполненной». Во всяком случае, предсказательница, читавшая по пальцам ног, сказала мне, что я непременно разведусь. Какая же это неприятность. Какая неприятность! Я заставила себя сосредоточиться на службе, когда мы встали, чтобы прочитать «Верую».

Верую во Единого Бога… Зачем ходить в церковь, если во время службы ты думаешь о другом? Отца Всемогущего… Я поймала себя на том, что думаю, часто ли Питер встречается с этой американской коровой. Творца неба и земли… Я никогда не спрашивала его, потому что, честно говоря, не хотела знать. Всего видимого и невидимого… Но одно безусловно, если он видится с ней, значит, и я имею право встречаться с другими мужчинами. И во Единого Господа, Сына Божия Единородного… И мне подумалось о том, с каким нетерпением я жду встречи с Джосайей. От Отца рожденного прежде всех веков. Сейчас он работает в Манчестере. Бога от Бога, Света от Света… Поэтому он мне сразу не перезвонил. Бога истинного от Бога истинного… Но затем он услышал мое сообщение на автоответчике и позвонил. Который ради нас, людей… Просто поразительно!…воплотился от Духа Святого… Он наверняка делает блестящие декорации…и Марии Девы… А выглядит просто божественно…и стал человеком… Да, он чрезвычайно привлекательный мужчина. Был распят за нас при Понтии Пилате. Интересно, был ли он женат…пострадал и был погребен. Наверное, был. Но воскрес в третий день, по Писанию, вошел на Небеса и сидит одесную Бога Отца… А дети у него есть? Держу пари, он был бы великолепным отцом. Вновь грядет со славою, судить живых и мертвых. И Его царству не будет конца… У него такие красивые серые глаза. Верую во Единую, Святую, Вселенскую и апостольскую Церковь… И улыбка великолепная. Ожидаю Воскресения мертвых… Я чувствую себя намного лучше с тех пор, как он позвонил мне. И жизни будущего века. Аминь. Ох уж, эти мужчины.

– А теперь почитаем из Ветхого Завета, – продолжил священник, когда мы сели. Вдруг я резко выпрямилась – я не могла поверить своим ушам – говорилось о Джосайе.

«Джосайя тридцать один год царствовал в Иерусалиме[68]», – начал чтец. Еще один знак, подумала я, едва переводя дыхание, сев на краешек скамьи и вся подавшись вперед. «И делал он угодное в очах Господних… и не уклонялся ни направо, ни налево». В отрывке говорилось, каким мудрым царем был Джосайя, как он сжег идолов и кумиров, возведенных израильтянами, но, к несчастью, ему приходилось истреблять и людей. Священник для своей проповеди выбрал эту тему и объяснил, что Джосайя являлся силой возрождения. Он обратил людей от духовной неверности к истинной вере. И я подумала, что Бог определенно хочет мне что-то сказать. Я стала жертвой неверности, и теперь появился Джосайя, чтобы исцелить мою боль. Но затем перед причастием, когда все мы предлагали друг другу Знак мира, я почувствовала, как мои мысли снова обратились к Питеру. «Да будет с вами мир», – сказали мы друг другу. Как и полагается в эти дни. Я походила на двуликого Януса – смотрела одновременно и вперед, и назад. «Да будет с вами мир», – пробормотали мы, робко пожимая друг другу руки. «Да будет с вами мир». «Можно ли сохранить наш брак?» – подумала я. Не знаю. Я не знаю.

К семи часам вечера мне в голову пришла хорошая идея. Дети вернулись домой с яркими новенькими пакетами в руках. Там оказались самые большие пасхальные яйца, какие я только видела. Они были от «Годивы» и стоили кучу денег. А Грэму был подарен огромный пакет с собачьим шоколадом.

– Как мило со стороны папы подарить вам все это, – заметила я, начиная готовить ужин.

– О, это не от папы, – сказала Кейти.

– Правда? – удивленно спросила я.

– Да, – подтвердил Мэтт, снимая атласную ленточку со своего подарка. – Это подарила Энди.

– Энди? – переспросила я, при этом я так сжала губы, что едва смогла выговорить ее имя.

– Да, Энди, – подтвердила Кейти. – Мы познакомились с ней сегодня.

– О! – злобно произнесла я. – Понятно! И где же, позвольте спросить, вы с ней познакомились?

– У папы дома, – объяснил Мэтт. – Тебе понравились наши подарки, но видела бы ты, что досталось ему!