Я еще помнила заголовки в новостных лентах тех лет и выражения отца по этому поводу. Чего не помнила — так это того, что в тот вечер в лаборатории оставались два лаборанта — и один из них был девушкой.

И пусть я никогда больше не услышу голоса богини, если эту пробирку упустил ты, Лаппо.

Я спустилась на первый этаж, вышла во двор. Ничто не карается в цивилизованном мире так, как благородство.

Горизонт за замковыми стенами уже наливался оранжевым, и я всерьез задумалась, как попаду в город. Вывод напрашивался неутешительный: надо брать дайр у Тайла. А это означало не самый приятный разговор и массу осложнений.

Просидев во дворе на скамейке около часа, перебрав в уме все возможные (кроме ограбления) варианты и не дождавшись никакого внятного волеизъявления небес по этому поводу, я встала и неторопливо побрела в подвал.

В тюрьме было свежо, темно и сухо. Я открыла дверь любимой камеры и сгрузила вещи у входа.

На душе было муторно, и сознание того, что ничего не получилось, никоим образом не прибавляло душевного равновесия. Сколько бы объективный разум не утверждал, что в таких условиях добиться чего–либо было бы чудом.

Я проснулась резко, как от толчка. Знакомый голос негромко позвал из коридора:

— Орие…

— Что? — отозвалась я, резко садясь на куче сена.

— Ну вот, здесь она. Зря вы беспокоились, фарр.

Сверкнул в дверях желтым глазом фонарь. Я отвела взгляд, чтобы не слепило глаза.

— Тикки, кто там еще?

— Это и была ваша месть, фарра — заставить меня обегать все окрестности?

— О Боги, это вы, Бэйсеррон, — простонала я, съезжая с кучи сена на пол. — Я полагала, только комендант будет против, если я здесь переночую. Но раз это такая проблема…

— Да, это проблема, — сердито отрезал счетовод, заходя в камеру. Тикки дипломатично испарилась. — Я чуть не поехал искать вас в город — думал, вы уже там.

— Подождите… Что–то я вас не понимаю. И, думаю, это не от солдатской тупости, — я потрясла головой, вытряхивая из волос соломинки. — Зачем вы вообще меня искали?

— Всего лишь хотел сообщить, что вам все–таки это удалось. Не знаю, как, но час назад он дал свое согласие.

— Поздравляю, — вяло отозвалась я, мельком глянув на таймер. Три часа ночи, разгар второй ночной вахты. Потрясающе. — Я безумно рада, что вы приложили бальзам к моей раненой профессиональной гордости, но, провались все в Бездну, зачем? И, кстати… — я вторично посмотрела на таймер, а на языке вертелся ядовитый вопрос о том, что же делали вместе комендант и счетовод в два часа ночи, особенно если учесть домыслы Рутты на эту тему.

Видимо, Бэйсеррон почувствовал, что сейчас услышит нечто малоприятное для себя лично, поэтому с явным удовольствием отчеканил:

— Ваше увольнение аннулируется. При условии, что…

— Оно — что?! — перебила я. — Да еще и «при условии»?! Почему вы уверены, что я вообще захочу возвращаться?

— А вы не хотите? — в его глазах мелькнула легкая неуверенность. Я мысленно посочувствовала мужчине, явно не привыкшему посреди ночи быть на ногах, и оттого несколько заторможено соображающему. Но это не повод облегчать ему задачу.

— Выкладывайте, фарр. Все, от начала до конца.

— Годы детства и школьные будни можно опустить? — съязвил счетовод. — Или вы хотите узнать полный реестр моих младенческих погремушек?

— Не хочу. Но смешно, — сухо заметила я, постукивая носком ботинка по полу. — Вам не кажется, что у меня есть полное право иметь к вам претензии?…

— Вы хотите спасти форт?… — вопросом на вопрос ответил он.

— О моя Звезда, — я уставилась на него в упор с трех шагов. — Фарр, прекратите отбирать у меня хлеб. Выражайтесь, пожалуйста, коротко, ясно и по существу, иначе я пешком уйду в город прямо сейчас и никогда больше не вернусь. И это не шутка.

— Я догадался, — Бес криво улыбнулся и походя поинтересовался: — Не желаете прогуляться на Ледяную Корку?

Чего?…

— Нет! — отрезала я. Через секунду добавила: — Могу поспорить, это была ваша идея.

— Вы считаете, что есть разница? — Бэйсеррон скрестил руки на груди и забарабанил пальцами по плечу. — Вы сами — сами — сказали, что готовы чем–нибудь пожертвовать ради этого замка. Пожертвуйте. Это не так много.

— «И что говоришь — мысли. Сказавши же, держи слово свое». Браво. Не ожидала от коменданта такой… цепкой памяти.

— Вам не кажется, что вы вообще мало о нем знаете?

Я дернула ухом. Учитывая наши взаимоотношения, это очевидно.

— Как и он обо мне. Тогда почему всплыла моя кандидатура? Помимо самых очевидных причин?

— Это вы про инициативу, которая наказуема?… На самом деле, нет, — он вздохнул, поднял руку, оглаживая аккуратно подстриженный клинышек бородки. — В идеале, никому, кроме руководителя поисковой группы и псиона–проводника, не должна быть известна реальная цель путешествия, иначе мы рискуем оказаться в… неприятном положении. На самом деле, очень немногие действительно имеют представление о том, как выглядит колонизатор первого поколения, и наше счастье, что Отшельник из их числа, — по губам счетовода скользнула ироничная усмешка. — Да здравствует здоровое стремление к уединению и библиотека форта… Так уж вышло, что вы в курсе дела, и, таким образом, мы получили возможность, не посвящая никого лишнего, назначить максимально подходящего командира. Вы силовик, имеете опыт полевых переходов, ориентируетесь в горах.

— Я вампир, если вы запамятовали. На ком я буду питаться, вы подумали? Это вам не карантин, где мимо перегородки ходили сотрудники десятками.

— О боги! — возвел Бэйсеррон глаза к потолку, кляня мою приземленность. — Ну, возьмете кого–нибудь повыносливее, — он снова дернул себя за бородку и перевел на меня пронзительный взгляд. — Я не спрашиваю, согласны ли вы идти — если вы по–прежнему здесь работаете, это приказ. Что бы мне действительно хотелось знать, так это — работаете ли вы здесь?

Я скорбно заломила бровь и бесстрастно заметила:

— Фарр, я уже просила не отнимать у меня хлеб. Если вы обрабатывали брата таким же манером, у него должно было возникнуть стойкое чувство дежа–вю, — я помолчала. — Ваши доводы ясны. Строго говоря, я могла бы сейчас заняться безобразным шантажом, но вы правы в одном — я еще вполне могу отвечать за свои слова, в каком бы состоянии они не были сказаны.

— У вас есть пожелания к формированию группы? — деловито поинтересовался счетовод, будто не сомневался в результате.

— Да. Я буду формировать ее сама.

— Если вы настроены так радикально, пожелания есть у меня, — неожиданно миролюбиво сказал он. — Во–первых — не больше пяти–шести членов группы. Во–вторых, полная конфиденциальность.

— Пять–шесть?… Мало. Я, Коэни, — я так понимаю, в качестве проводника пойдет он? — потом как минимум один солдат «повыносливее», который не будет нигде задействоваться, потому что банально не сможет… Нужно уточнить, будут ли работать в тех местах рации. Если нет — нужно брать связиста. И врача. И хорошего техника, естественно — без него мы не продвинемся дальше входа. Это уже шестеро. А ведь нужно еще несколько солдат.

— Зачем? Вы же не пешком по горам пойдете.

— Старые корабли иногда бывают с сюрпризами. Не хотелось бы нарваться. Кстати, я надеюсь, Коэни в курсе, что именно мы там должны найти, иначе придется брать еще…

— В курсе. Что до остальных… Очень прошу, постарайтесь совместить все названные вами функции в минимальном числе солдат. Это действительно может оказаться важным.

— Хорошо, я подумаю над этим, — я кивнула и покосилась на дверь. — Утром, если вы не против.

— Хорошо, отдыхайте. Только, ради богов, не до обеда, — счетовод рассеяно кивнул и вышел, машинально закрыв за собой решетчатую дверь. Я забралась обратно в сено, но сон не шел.

Совместить. Кого вы прикажете совмещать?… Врач у нас в форте один. Логично предположить, что техника нужно брать лучшего и не склонного болтать, поскольку он безо всяких слов поймет, с чем имеет дело, если только сумеет открыть входной люк. Братья вместе все равно будут работать лучше, чем поодиночке, так что берем Тайла. С некоторой натяжкой он же мог подойти на роль одного из недостающих солдат. Коэни тоже фигура однозначная, которую ни с кем не совместишь. Ледяная Корка слишком далеко, телепатически связь он с фортом держать не сможет. Моя мысль неожиданно вильнула в сторону, по свободной ассоциации добравшись до операторов сверхдальней связи, которые подошли бы идеально. А точнее, к одному конкретному оператору, который мог без малейшего ущерба для себя выполнять еще одну функцию, и послужить мне закуской. Общаться с Зимой неделю — мягко говоря, мало приятного, но подходит он действительно идеально.