Родившийся на берегу Женевского озера, Лагарп не выдержал придирок бернского правительства и решил отправиться в Америку, чтобы участвовать в создании там идеального общества, не знающего принуждения. Его товарищ по учебе, Рибопьер, иностранный член Российской академии, советует ему изменить место своей вынужденной ссылки и поехать в Россию. Как раз в это время фаворит императрицы искал ментора, но не для великих князей, а для двух своих младших братьев графов Ланских, сорванцов, путешествующих по Европе и которых нужно было вернуть в Санкт-Петербург. После долгих колебаний Лагарп берется за это дело. Однако когда он вместе с обоими парнями находился в Италии, то был поражен их наглостью, чванством и глупостью. Создавшаяся ситуация и злит его, и одновременно смешит. В письме к Рибопьеру он рассказывает о своих приключениях с такой самоиронией и умом, что тот приходит в восторг и показывает письмо Саше Ланскому, который передает его Екатерине. С этого момента у фаворита зародилась мысль: человек с характером Лагарпа заслуживает не таких учеников, как эти два шалопая, возвращение которых в отчий дом ему было поручено. Нужно доверить ему великих князей. Екатерина согласна. Как устоять ей, другу философов, перед соблазном поручить своих внуков этому фанатику справедливости и свободы? Республиканец – воспитатель двух будущих монархов, по ее замыслу, внушит им уважение к человеческой личности, не ставя под сомнение законность их власти. Находясь в Риме, Лагарп, враг деспотизма, получает официальное приглашение воспитывать двух князей, которым предстоит деспотически царствовать над миллионами подданных. В письме говорится, что он должен стараться сделать «людьми» этих завтрашних властителей. Исполненный энтузиазма, он уже представляет себя творцом характеров либеральных монархов и тем самым спасающим Россию от ига абсолютизма.
В Санкт-Петербурге Лагарпа очень тепло принимает Екатерина, она вручает ему «Наставление», своего рода программу воспитания, которую разработала с помощью Саши Ланского. Чтение этого документа приводит в восторг нового воспитателя, который считает, что «Наставление» достойно занять почетное место в истории педагогики! «Дети должны любить животных и растения и учиться ухаживать за ними… категорически запрещается лгать, каждый случай лжи надлежит наказывать самым строгим образом… Цель воспитания – привить детям любовь к ближнему… Нужно научить разум учеников умению хладнокровно выслушивать чужие мнения, даже резко противоречащие их собственному… Приобретаемые ими знания должны позволить им хорошо понять свои княжеские обязанности. Главное – привить им хорошие нравы и добродетели, дать этим качествам укорениться, остальное придет со временем, дополнительно».
Правда, очень трудно немедленно воплотить на практике эти замечательные принципы, потому что великим князьям еще мало лет. В ожидании, пока Их высочества смогут вкусить его республиканское воспитание, Лагарпу предлагается научить их нескольким французским выражениям и водить их на прогулку. Обманутый в своих чаяниях, он возмущается и, пренебрегая протоколом, пишет в Совет по воспитанию молодых князей письмо, где излагает свою личную программу и спрашивает, в каком качестве его вызвали в Санкт-Петербург: воспитателя или репетитора французского языка и бонны при детях. Екатерина отнюдь не возмущена, наоборот, ее подкупает такой откровенный разговор. Вот, наконец, человек, который знает, чего хочет, и, пренебрегая милостями двора, ставит свои условия, не давая себя ослепить величием императорского декора! Или его принимают таким, каков он есть, или он укладывает пожитки и возвращается в Швейцарию. Ни за что на свете Екатерина не расстанется с этим гениальным сумасбродом, непреклонным, как сталь. На полях программы Лагарпа она собственноручно пишет следующую оценку: «Тот, кто написал это, действительно способен на большее, чем обучение французскому языку».
В начале лета 1784 года Екатерина поселяется в Царском Селе. Саша Ланской, Александр и Константин находятся при ней, они образуют три вершины магического треугольника, от которого зависит ее счастье. Опираясь на руку своего любовника, пылкая бабушка с нежностью взирает на своих внуков, валяющихся на лужайке. Погода прекрасная, парк блистает свежей зеленью, распускаются первые розы, журчат фонтаны, по лугу бегают английские пони великих князей. Все ждут Потемкина, возвращающегося с юга, где он сотворил чудеса. Россия могущественна. Несмотря на свои пятьдесят пять лет и полноту, Екатерина ощущает себя бодрой и счастливой. И вдруг удар, крах, мрак. Вечером 19 июня Саша Ланской вынужден лечь в постель, трясясь от озноба, с воспаленным горлом, сжатым, как тисками. Час от часу ему все труднее дышать. Скоро он совсем не может говорить. Вызванные к больному врачи устанавливают диагноз: дифтерит и умоляют Ее величество отойти от постели из-за боязни заражения. Она отказывается и перебирается в комнату того, кого она называет «своим ребенком». Не переодеваясь, почти не ложась спать, не принимая пищи, Екатерина становится сиделкой этого борющегося со смертью молодого человека. 24 июня срочно вызванный знаменитый врач Викар прибывает в Царское Село, осматривает больного и объявляет его безнадежным. Императрица отказывается поверить: «Вы не знаете, какой у него сильный организм!» Она думает о проведенных вместе ночах. В своих «Мемуарах» доктор Викар дает понять, что эта «сила организма» Саши Ланского обязана порошку шпанской мушки, который он употреблял в больших дозах.[130] Видимо, это и подорвало его здоровье. Некоторые, в частности Массон, считают, что Ланской был отравлен по приказу Потемкина, ревновавшего его к императрице. Как бы то ни было, но 25 июня Александр Ланской, незаменимый красавец Саша, испускает последний вздох на руках Екатерины.
Похороны состоялись в парке Царского Села. После похорон убитая горем Екатерина слегла сама. Врачи опасаются воспаления мозга. Неделю она испытывает отвращение к какой-либо деятельности. 2 июля Екатерина наконец встает и находит на своем столе неоконченное письмо к Гримму. Берет перо и с грустью продолжает: «Когда я начинала это письмо, я была исполнена счастья и радости, а мысли мои рождались так быстро, что я не успевала за ними следить. Теперь не то; счастья моего больше нет, и я очень, очень страдаю. Я думала, что сама умру от невозместимой потери моего лучшего друга неделю назад. Я надеялась, что он станет опорой моей старости. Он старался, пользовался советами, стал разделять мои вкусы. Я воспитывала этого молодого человека, который был признателен, нежен, честен, разделял мои печали, радовался моим радостям. Одним словом, с прискорбием и рыданиями сообщаю Вам, что генерала Ланского больше нет… Комната моя, столь приятная для меня в прошлом, опустела, и я с трудом хожу, подобно тени. Как только вижу человеческое лицо, рыдания лишают меня дара речи. Не могу ни спать, ни есть. Чтение надоедает, а писание выше моих сил. Не знаю, что станет со мной, но знаю, что никогда в жизни я не была столь несчастна, как с тех пор, как мой лучший и любимейший друг покинул меня. Я открыла ящик стола, обнаружила начатое письмо, написала эти строки, но больше не могу…»
На протяжении нескольких дней она объявляет себя неспособной заниматься политическими делами. «Со времени смерти г-на Ланского она не принимала ни одного из министров и даже никого из своего ближайшего окружения», – пишет английский посол Фитц-Герберт. Наконец, она берет себя в руки и с упорством возвращается к делам. Потемкин рядом с ней. Он «воет» от горя вместе с Ее величеством. Но, по правде говоря, он, должно быть, не очень огорчен этой кончиной, которая освобождает его от слишком одаренного соперника. Екатерина рада чувствовать рядом с собой сильную личность в лице своего бывшего любовника и неофициального мужа. Он помогает ей перенести несчастье. «Не думайте, что, несмотря на весь ужас положения, я пренебрегла какой-нибудь мелочью, требовавшей моего внимания, – пишет она Гримму двумя месяцами позже. – В самые ужасные моменты от меня требовали приказаний по всем вопросам, и я их отдавала по порядку и разумно… Я стала весьма скучным существом, говорящим лишь односложно… Все меня угнетает, я никогда не любила, чтобы меня жалели».
