От улыбки Банни в помещении сразу стало на несколько градусов теплее. Температура приближалась к критической.

Ситуацию разрядило появление нового действующего лица. Лицо это было огромно и скорее напоминало чью-то морду, закутано оно было в звериные шкуры, к которым крепились генеральские погоны, а на боку висел огромных размеров топор.

— О, кого я вижу — мой мальчик! — воскликнуло лицо и обняло Шкива.

— О, кого я вижу — моя девочка! — лицо вознамерилось было поцеловать Тананду, но промахнулось и облобызалось с Аазом. Так очередь дошла и до Волкодава.

— О, кого я вижу! А кого я вижу? — прищурилось лицо и дохнуло на Волкодава перегаром.

— Люпупрессарио, — представился Волкодав.

— Очень приятно, а меня зовут генерал Плохсекир! — воскликнул генерал Плохсекир. — Так сказать, плох тот секир, который не пью, то есть не Хью!

Генерал громко захохотал, потом вдруг перестал смеяться.

— Позвольте поинтересоваться: а что, собственно, привело Вас сюда? — спросил он.

— Дело в том, что… — начал было Волкодав, но закончить не успел.

Раздался жуткий грохот, и вторая стена таверны разлетелась, словно от выстрела плазменного гранатомета. Чуть погодя, когда пыль, поднятая взрывом, слегка рассеялась, сквозь пролом в стене вошел высокий рыжеволосый мужчина. Мятку без труда признал в нем своего сегодняшнего соседа.

— Позвольте представиться, — Эрих, янтарный князь, — проговорил тот.

— Очень приятно, — проговорил Шкив.

— Грызь! — сказал тролль.

— Глип! — сказал дракон.

— Мы польщены, князь, — хором сказали Банни и Тананда.

— …! — хором промолчали Ааз и Плохсекир.

В этот момент Банни и Тананда одновременно улыбнулись Эриху. Температура в помещении повысилась еще на несколько градусов и вплотную приблизилась к критической. Мятку с тоской огляделся по сторонам, но, похоже, ничто из находившегося в таверне ситуации не спасало.

И тут раздался жуткий грохот. Дверь сорвалась с петель и упала вовнутрь. В таверну вошла женщина.

Волкодав взглянул в ее сторону и судорожно сглотнул. Она была самым большим (в прямом смысле!) человеком, которого Мятку когда-либо доводилось видеть.

— Привет, братишки! — приветливо поздоровалась она. Заметив, что в зале посторонние, она сочла необходимым представиться. — Я — Маша.

— Ма… Маша?! — Волкодав судорожно выдохнул.

— Я тебе не мамаша! — Возмущенно воскликнула Маша. — И вообще, ты кто такой?

— Лю… люпенпресс… прессарио… — пробормотал Волкодав.

— А зачем это ты сюда заявился? — продолжала допрос Маша.

— Дело в том, что… — начал было Волкодав, но закончить не успел.

Раздался жуткий грохот, и со здания таверны сорвало крышу. Сверху в зал заглядывало чье-то гигантское лицо.

— Кто это еще тут? — прогрохотал голос с небес. — А ну-ка!

Волкодаву показалось, что этот взгляд пронизал его насквозь, до глубины души; но наваждение, к счастью, длилось не больше нескольких секунд.

— Ах, так! — воскликнул тот же голос. — А ну убирайтесь, откуда пришли!

И Волкодав почувствовал, что его куда-то тянет, затягивает; а потом в глазах замелькали знакомые цветные сполохи… Очнулся он уже в знакомом зале, близ завораживающе подмигивающего огоньками пульта.

— Кто это был? — спросил Волкодав у Эриха, но ответил ему Хоб:

— Это был Автор, Волкодав. Ты можешь гордиться, — не каждому доводится увидеть Автора вживую!

Но Волкодаву не хотелось гордиться.

— Что, к чертовой матери стряслось? Почему все пошло наперекосяк с самого начала? Опять, что ли, фокусы со временем? — он схватил Хоба за отвороты щегольского смокинга и легонько потряс.

— А-а-а-а! — затрясся гоблин. — Не тря-си ме-ня, пожа-луйста!

Волкодав нехотя отпустил Хоба.

— Понимаешь, — заторопился гоблин, — компьютеры ошиблись при распознавании сигнала, и вы попали в авторскую вселенную, когда ею управлял Сам… Ну вот и… — гоблин широко развел руками, но Волкодав уже не смотрел на него.

Волкодав смотрел мимо Хоба, туда, где стояла Теххи с голубым матерчатым сверткам в руках. Волкодав подошел поближе.

— Познакомься, — сказала Теххи, — это наш сын.

Из свертка выглядывало розовое морщинистое личико, выражавшее абсолютное довольство жизнью.

— Это самый прекрасный ребенок на свете, — совершенно серьезно произнес Мятку.

— И я тоже так думаю, — сказала Теххи и поцеловала Волкодава.

— Да, — проговорил Хоб, — уж этим двоим не страшен никакой Автор!

И действительно, Волкодав и Теххи жили-поживали и добра наживали, до тех пор, пока…

Но это уже совсем другая история.