– Этот пьянчуга выдувает целую бутылку виски в день, – говорил Уормолд.

– Наверно, ищет забвения от одиночества и тоски, – отвечала Беатриса. – А вам разве никогда не хочется забыться?

– Должно быть, иногда нам всем этого хочется.

– Я-то знаю, что такое одиночество, – сказала она с сочувствием. – Он пьет с утра до ночи?

– Нет. Роковое время для него – два часа ночи. Если он к этому времени проспится, его начинают донимать мрачные мысли, и тогда он снова принимается пить.

Уормолда самого удивляло, как быстро он находит ответ на любой вопрос о своих героях; казалось, они живут где-то на пороге его сознания: стоит ему только повернуть выключатель и зажечь свет – они уже тут как тут, и сами начинают действовать. Вскоре после приезда Беатрисы Рауль праздновал день рождения, в она предложила подарить ему ящик шампанского.

– Он к нему и не притронется, – сам не зная почему, возразил Уормолд. – У него повышенная кислотность. Как только он выпьет шампанского, у него появляется сыпь. А вот профессор, наоборот, тот не пьет ничего другого.

– Аристократический вкус.

– Дурной вкус, – не задумываясь, откликнулся Уормолд. – Он предпочитает шампанское испанских марок.

Иногда его даже пугало, как эти люди, без его ведома, вырастали из мрака небытия. Что там делает Тереса у него за спиной? Он боялся об этом подумать. Порой его возмущали ее бесстыдные откровения, когда она рассказывала о своей жизни с двумя любовниками. Но самого неотступного внимания требовал Рауль. Бывали такие минуты, когда Уормолду казалось, что куда проще было бы иметь дело с настоящими агентами.

Мысль его лучше всего работала в ванне. Однажды утром, когда он был погружен в свои размышления, до него донесся какой-то шум – возмущенные возгласы, стук кулаком в дверь, сердитый топот на лестнице, – но захваченный творческим порывом, он был равнодушен к миру, который скрывало от него облако пара... Кубинская авиакомпания уволила Рауля за пьянство. Он был в отчаянии: работы нет, у него произошло неприятное объяснение с капитаном Сегурой, тот ему угрожал...

– С вами ничего не случилось? – донесся снаружи голос Беатрисы. – Вы не утонули? Может быть, взломать дверь?

Он задрапировался полотенцем и вышел в спальню, которая служила ему теперь и кабинетом.

– Милли ушла в бешенстве, – сообщила Беатриса. – Ей так и не удалось принять ванну.

– Настал исторический момент, – сказал Уормолд. – Где Руди?

– Вы же сами отпустили его на субботу и воскресенье.

– Ничего. Пошлем телеграмму через консульство. Достаньте шифровальную книгу.

– Она в сейфе. Напомните мне секрет. Когда ваш день рождения? Ведь, кажется, мы остановились на дне рождения? 6 декабря?

– Я все переменил.

– Свой день рождения?

– Да нет же. Я говорю о секрете. – Он добавил назидательно: – Чем меньше людей его знают, тем лучше для всех нас. Достаточно, если его знаем Руди и я. Самое важное – это действовать по всем правилам. – Он пошел в комнату Руди и принялся крутить ручку – четыре раза налево, три раза направо. Полотенце упрямо сползало с бедер. – Кроме того, каждый может узнать мой день рождения, он ведь указан в бланке для прописки. Крайне опасно! Это как раз та цифра, о которой они подумают прежде всего.

– Еще один поворот, – сказала Беатриса.

– Этот секрет не разгадает никто. Надежнее быть не может.

– Ну как, готово?

– Я, кажется, ошибся. Придется начать сначала.

– Да, секрет и в самом деле разгадать трудно.

– Пожалуйста, не смотрите и не говорите мне под руку. Меня это нервирует.

Беатриса отошла и повернулась лицом к стене.

– Скажите, когда можно будет смотреть, – попросила она.

– Странная история. Должно быть, эта проклятая штука сломалась. Позвоните Руди по телефону.

– Не могу. Куда я ему позвоню? Он уехал на пляж Варадеро.

– Ах, черт!

– Может быть, вы мне скажете, как вы придумали эту цифру, если только вы можете вспомнить...

– Это телефон сестры моей бабушки.

– Вы помните ее адрес?

– Оксфорд, Вудсток-роуд, 96.

– Но почему именно сестры вашей бабушки?

– А почему бы и нет?

– Пожалуй, можно запросить справочную Оксфорда.

– Сомневаюсь, чтобы она нам помогла.

– А как ее фамилия?

– Фамилию я тоже забыл.

– Да, нечего сказать, секрет надежный.

– Мы всегда звали ее просто бабушка Кэт... Между прочим, она уже пятнадцать лет как умерла. А номер телефона мог измениться.

– Непонятно, зачем вы взяли именно ее телефон.

– Разве с вами не бывает, что какой-нибудь номер телефона запоминается вам на всю жизнь?

– Кажется, этот номер запомнился вам не слишком твердо.

– Сию минуту припомню. Там что-то вроде семерки, еще семерки, пятерки, тройки и девятки.

– О, господи! Неужели в этом проклятом Оксфорде пятизначные номера!

– Мы можем попробовать все сочетания цифр семь, семь, пять, три и девять.

– А вы знаете, сколько их? Что-то около шестисот. Надеюсь, у вас не очень спешная телеграмма.

– Я уверен во всех цифрах, кроме семерки.

– Превосходно. Которой семерки? Кажется, теперь нам придется испробовать что-то около шести тысяч сочетаний. Точно не скажу – я не математик.

– Руди, вероятно, где-нибудь записал этот номер.

– Надеюсь, на непромокаемой бумаге, чтобы она не размокла во время купания... Что и говорить, хозяйство у нас образцовое.

– А если нам воспользоваться старым кодом?

– Это небезопасно. Но что поделаешь...

После долгих поисков они нашли «Шекспира для детей» у кровати Милли. Судя по загнутой странице, она дошла до половины «Двух веронцев».

– Пишите телеграмму, – начал Уормолд. – Пропустите число. ... марта.

– Неужели вы даже не помните сегодняшнего числа?

– Нижеследующее от 59200 дробь пять абзац А начинается 59200 дробь пять дробь четыре уволен за пьянство при исполнении служебных обязанностей опасается высылки в Испанию где его жизнь будет в опасности точка.

– Бедняга Рауль...

– Абзац Б начинается 59200 дробь пять дробь четыре...

– А нельзя ли просто; он?

– Ладно. Он. Он может при создавшихся условиях согласиться пролететь на частном самолете над секретными сооружениями и сфотографировать их за соответствующее вознаграждение и право убежища на Ямайке точка абзац В начинается ему придется вылететь из Сантьяго и сесть в Кингстоне если 59200 обеспечит посадку.

– Наконец-то мы, кажется, взялись за дело, – заметила Беатриса.

– Абзац Г начинается прошу утвердить пятьсот долларов за прокат самолета для 59200 дробь пять дробь четыре точка еще двести долларов для подкупа аэродромного персонала в Гаване точка абзац Д начинается вынужден дать 59200 дробь пять дробь четыре приличное вознаграждение в связи с серьезным риском перехвата самолетами патрулирующими над горами Орьенте точка предлагаю тысячу долларов точка.

– Какая аппетитная, круглая сумма, – сказала Беатриса.

– Конец. Принимайтесь за дело. Что вы копаетесь?

– Хочу найти подходящую фразу. Я не очень люблю «Шекспира для детей», а вы?

– Тысяча семьсот долларов, – мечтательно произнес Уормолд.

– Надо было довести ее до двух тысяч: А.О. любит круглые цифры.

– Боюсь показаться слишком расточительным, – сказал Уормолд.

Тысячи семисот долларов наверняка хватит на то, чтобы Милли могла пробыть год в одной из школ для благородных девиц в Швейцарии.

– У вас такой самодовольный вид, – сказала Беатриса. – А вам не приходит в голову, что вы посылаете человека на верную смерть?

«

Вот-вот, этого-то как раз я и хочу», – подумал Уормолд.

– Передайте им в консульстве, – сказал он, – что телеграмма должна пойти вне всякой очереди.

– Телеграмма длинная, – сказала Беатриса. – Как вы думаете, такая фраза подойдет: «Он представил королю Полидора и Кадвала и объявил ему, что это два его пропавших сына – Гвидерий и Арвираг». Неправда ли, Шекспир бывает скучноват?

Через неделю он пригласил Беатрису поужинать в ресторане возле порта, где подавались только рыбные блюда. Запрошенную сумму утвердили, урезав ее на двести долларов, так что пристрастие А.О. к круглым цифрам все же сказалось. Уормолд представлял себе, как Рауль едет на аэродром: впереди – опасный полет. Но финал еще неизвестен. Как и в подлинной жизни, всякое может случиться. Герой начнет своевольничать: его схватят еще до того, как он сядет в самолет, задержит полицейская машина... Он исчезнет в застенках капитана Сегуры. В печати об этом не появится ни строчки. Уормолд предупредит Лондон, что прекращает радиосвязь, так как Рауля могут вынудить их выдать. Отправив последнее сообщение, они разберут передатчик и спрячут части; целлулоид будет наготове, чтобы предать все огню... А может быть, Рауль вылетит благополучно и они так никогда и не узнают, что же стряслось с ним над горами Орьенте. Во всей этой истории ясно было одно: Рауль не прилетит на Ямайку и не доставит никаких снимков.