— Монсеньор?
— Да-а, крепенько же вы поспали.
— Я видел сон — страшный сон.
— Что вам перерезали горло?
— Нет, нет. Много хуже.
— Ну, хватит. Вставайте. Пошли искать ваши пурпурные носки.
Отец Кихот не стал возражать. Он все еще находился под мучительным впечатлением своего сна. Они спустились по темной лестнице и вышли на темную улицу. Старуха с явным ужасом посмотрела на них, когда они проходили мимо. Ей, что — тоже приснился страшный сон?
— Не нравится мне ее вид, — сказал Санчо.
— А ей, по-моему, не нравится наш вид.
— Надо взять такси, — сказал мэр.
— Сначала давайте попробуем завести «Росинанта».
Он всего лишь трижды нажал на стартер, и мотор заработал.
— Вот видите, — сказал отец Кихот, — ничего с ним серьезного не случилось. Просто он устал — и только. Я ведь знаю моего «Росинанта». Так куда же мы поедем?
— Не знаю. Я думал, вы знаете.
— Что именно?
— Портного, который шьет священникам.
— Откуда же мне знать?
— Вы как-никак священник. И носите сутану, как положено священникам. Не в Эль-Тобосо же вы ее купили.
— Да ведь ей уже почти сорок лет, Санчо.
— Ну, если вы и ваши носки еще столько протянете, то вам обоим, прежде чем вы их сносите, перевалит за сто.
— Зачем мне надо покупать эти носки?
— Дороги в Испании, отче, все еще находятся под наблюдением. Вот вы сидите в Эль-Тобосо и не знаете, что призрак Франко все еще бродит по испанским дорогам. Так что ваши носки будут нам охранной грамотой. Жандармы уважают пурпурные носки.
— Но где же мы их купим? — отец Кихот остановил «Росинанта». — Не хочу я его зря утомлять.
— Побудьте-ка тут минутку. Я сейчас отыщу такси и попрошу шофера показать нам дорогу.
— Больно мы шикуем, Санчо. Вы ведь даже хотели заночевать в отеле «Палас»!
— Деньги для нас сейчас — не главная проблема.
— Эль-Тобосо — небольшое селение, и я что-то не слышал, чтобы мэрам там хорошо платили.
— Эль-Тобосо действительно небольшое селение, но партия у нас большая. Кроме того, она теперь узаконена. И как активист я имею право на некоторые привилегии — для блага партии.
— Тогда зачем же вам нужна защита в виде моих носков?
Но он задал свой вопрос слишком поздно. Мэр уже был далеко, и отец Кихот остался наедине с одолевавшим его кошмаром. Есть такие сны, которые преследуют нас и при свете дня — да и был ли это сон, или все каким-то образом происходило на самом деле? Привиделось мне это или по странному стечению обстоятельств действительно произошло?
В этот момент дверца подле него открылась и мэр сказал:
— Поезжайте следом за такси. Шофер заверил меня, что привезет нас в самый лучший — после римских — магазин для священников. Туда даже нунций ездит и архиепископ.
Когда они приехали, отец Кихот понял, что так оно и есть. У него сердце упало при виде элегантного магазина и продавца в темном, хорошо отутюженном костюме, приветствовавшего их с холодной обходительностью высокопоставленного церковника. Отец Кихот подумал, что этот человек наверняка член «Опус деи» [полуконспиративная политико-религиозная организация, основанная в 1928 году; в нее принимаются избранные люди, имеющие реальную политическую и экономическую власть для осуществления крестового похода против коммунизма; штаб-квартира организации находится в Риме], этого клуба интеллектуалов-католиков, которых он ни в чем не мог упрекнуть, но и доверять им тоже не мог. Он ведь человек сельский, а они — из больших городов.
— Монсеньор, — сказал мэр, — желает приобрести пурпурные носки.
— Извольте, монсеньор. Будьте любезны пройти за мной.
— Интересно, — прошептал мэр, пока они шли следом за продавцом, — попросят ли у вас документы.
А тем временем продавец, словно дьякон, готовящий алтарь к мессе, разложил на прилавке великое множество пурпурных носков.
— Это — нейлоновые, — сказал он. — Вот эти — из чистого шелка. А эти — хлопчатобумажные. Естественно, из лучшего хлопка с островов.
— Я обычно ношу шерстяные, — сказал отец Кихот.
— О, ну, конечно, у нас есть и шерстяные, но наша клиентура обычно предпочитает нейлоновые или шелковые. Весь вопрос в оттенке: у шелка и нейлона более густой тон. А у шерсти пурпурный цвет — более тусклый.
— Для меня главное — чтоб было тепло, — сказал отец Кихот.
— А я склонен послушаться этого господина, монсеньор, — поспешно вмешался мэр. — Нам нужен такой пурпурный цвет, чтоб издали видно было.
Продавец озадаченно посмотрел на него.
— Издали? — переспросил он. — Я что-то не вполне…
— Нам нужно, чтоб пурпур был пурпуром. И уж, конечно, настоящим церковным пурпуром.
— Наш пурпур еще ни у кого не вызывал нареканий. Даже шерстяной вариант, — нехотя добавил продавец.
— Для наших целей, — сказал мэр, повернувшись к отцу Кихоту и упреждающе насупив бровь, — лучше всего будет нейлон. У него есть блеск… — И добавил: — Ну и потом нам, конечно, нужен… как называется этот нагрудник, который носят монсеньеры?
— Вы, видимо, имеете в виду pechera. Насколько я понимаю, он вам тоже нужен из нейлона, чтоб соответствовал носкам.
— Я дал согласие насчет носков, — вмешался отец Кихот, — а носить пурпурный pechera решительно отказываюсь.
— Но ведь это только при чрезвычайных обстоятельствах, монсеньор, — возразил мэр.
Продавец смотрел на них с возрастающим подозрением.
— Я что-то не представляю себе, какие чрезвычайные обстоятельства…
— Я ведь объяснял вам: состояние дорог в наши дни…
Пока продавец трудился, тщательно скрепляя пакет клейкой лентой того же церковно-пурпурного цвета, что и носки с нагрудником, мэр, явно невзлюбивший этого человека, решил его поддеть.
— Я вижу, — сказал он, — вы неплохо обеспечиваете церковь всем, что ей требуется в смысле украшательства.
— Если вы имеете в виду одеяния, то — да.
— Ну, и головные уборы — шапочки и тому подобное — тоже?
— Конечно.
— И кардинальские шляпы? Монсеньор, правда, еще не достиг этого сана. Я спрашиваю просто так, для интереса. Надо ведь быть ко всему готовым…
— Кардиналы всегда получают шляпу от его святейшества.
На «Росинанта» напало капризное настроение, и мотор его завелся не сразу.
— Боюсь, я перестарался, — сказал мэр, — и вызвал у продавца подозрения.
— С чего вы это взяли?
— А он подошел сейчас к двери. И, по-моему, записал номер нашей машины.
— Я ни о ком не хочу дурно говорить, — сказал отец Кихот, — но, по-моему, он из «Опус деи».
— Скорее всего это их магазин.
— Я, конечно, уверен, они по-своему делают немало добра. Как и генералиссимус тоже.
— А я готов поверить в существование ада хотя бы для того, чтоб поместить туда членов «Опус деи» вместе с генералиссимусом.
— Я молюсь за него, — сказал отец Кихот и крепче сжал руль «Росинанта».
— Ваши молитвы не спасут его от ада, если он существует.
— Ад-то существует, но достаточно молитв одного праведника, чтобы спасти любого из нас. Как было с Содомом и Гоморрой, — добавил отец Кихот не очень уверенно, поскольку не знал, верны ли его данные.
Вечер был очень жаркий. Мэр предложил поужинать «У Понтия Пилата», но отец Кихот решительно отказался. Он сказал:
— Понтий Пилат был плохой человек. Его чуть не канонизировали, потому что он держался нейтрально, но, когда речь идет о выборе между добром и злом, нейтральным человек быть не может.
— Он не был нейтрален, — возразил мэр. — Он был неприсоединившимся, как Фидель Кастро, — только с уклоном в правильном направлении.
— Что значит — в «правильном»?
— В направлении Римской империи.
— Вы, коммунист, — за Римскую империю?
— Маркс учит нас, что революционный пролетариат может развиться лишь после того, как страна пройдет стадию капитализма. А Римская империя развивалась, превращаясь в капиталистическое общество. Евреев же их религия удерживала от занятия промышленностью, так что…
