— Я не упаду.

Он вел себя так по-мужски! Только мужчина может сделать такое смешное заявление. Дейзи приготовила обед.

— Ешь, — сказала она.

При малейшей возможности женщина украдкой бросала взгляд на его рану на голове. А Тиг продолжал уверять, что чувствует себя хорошо.

Слово «хорошо» явно не подходило. Порез достигал добрых трех дюймов, все вокруг распухло и налилось кровью. С другой стороны, рассуждала она, наверное, он не сильно страдает, раз ест с таким волчьим аппетитом.

— Как ты смогла приготовить это в несуществующей кухне? — поинтересовался Тиг.

— Это не готовка, а сплошное удовольствие.

Надо включить воображение, а не просто открыть банку и сунуть ее в микроволновую печь. — Он, конечно, осыпал ее незаслуженными похвалами.

Не так уж творчески она действовала, просто обнаружила несколько вешалок, изогнула их в виде, вертелов, потом нашла пару бифштексов в морозильнике Каннингэмов, посыпала их тертым чесноком, эстрагоном и некоторыми другими сюрпризами. Завернула в фольгу несколько картофелин. И все приготовила на открытом огне, а это всегда вкусно.

— Было бы не так тяжело, если бы мы наладили генератор.

Опять он за свое. Дейзи снова попыталась его отвлечь.

— Почему ты занялся здесь разрушением?

— Разрушением?

— Да. Сносишь кухни. Сносишь стены. Пользуешься какими-то необыкновенными машинами, соришь опилками. Это твое основное занятие или ты просто так и не стал взрослым?

Тиг чуть не подавился.

— Я с детства играл с деревом. А потом стал им заниматься профессионально. Но работа у Каннингэмов была, скорее, одолжением, а не моим привычным делом. Большей частью я реставрирую. Старое дерево. Наклонные потолки. Сломанная мебель…

Она слышала, как его голос звучит все радостнее, словно у оперного певца, берущего трудные ноты.

— Только не поперхнись от восторга.

Тиг ухмыльнулся.

— Ничего не могу поделать. Это то, что мне интересно. Я учился в колледже на юриста. Это оказалось совершенно не для меня. Вернулся в подмастерья к плотнику.

— Итак. Почему ты работаешь в одиночку и каким образом застрял в Уайт-Хиллз?

— Почему ты думаешь, что я застрял?

— Но начинал-то ты не здесь. Иначе мы бы вместе ходили в школу. Сколько тебе лет?

— Тридцать четыре.

— Немного старше меня. Следовательно, я бы наверняка тебя знала, потому что была знакома с каждым неотразимым мальчиком на несколько лет старше меня.

Услышав это, он действительно поперхнулся.

— Кэмпбелл, ты на редкость плохая женщина.

Ты всегда дразнишься?

— Боже мой, нет. Я дразню только людей, с которыми попадаю в затруднительное положение.

Особенно если это на неопределенное время и у нас нет дезодоранта и не хватает воды, чтобы принять душ.

— В ванной внизу есть дезодорант.

Она приподняла бровь:

— В ванной наверху тоже есть. Я просто намекаю, что, раз нам придется выносить общество друг друга, мы можем хотя бы получить от этого удовольствие. Ладно, ответь лучше — почему ты решил поселиться в таком захолустье, как Уайт-Хиллз?

— Здесь полно старых построек. Дома, исторические здания, магазины, церкви. А это то, что я люблю больше всего. Заниматься реставрацией, возвращать все это к жизни.

— Но разве ты не мог найти места поинтереснее?

— А может, мне не хотелось.

— А может, ты скрываешь глубокую, печальную тайну, — предположила Дейзи.

Его явно развеселило ее любопытство.

— В вашем городке я гребу деньги лопатой.

— Это мило. Но не отвечает на вопрос, почему ты решил поселиться в глуши.

— Когда-то я здесь работал, мне понравилось это место. Я переехал сюда лет пять назад, и с тех пор у меня работы хоть отбавляй. Но нет художественной жилки, и это мне мешает.

— А чтобы быть плотником, разве надо иметь художественные способности?

— Не всегда. Например, дайте мне кухню, пустую комнату, и я составлю поэтажный план здания, найду способ использовать то, что есть, и так организовать пространство, чтобы все выглядело в лучшем виде. Я люблю такую творческую работу. Но в наши дни для крупного реставрационного проекта предпочитают дипломированных экспертов. Что же касается плотничьего дела, здесь я первая скрипка. Но когда хотят, чтобы я выбрал цвет для стены, или ручки для двери, или мебель, которая гармонирует с полом… черт возьми, не понимаю, почему я должен стать еще и декоратором! Именно этого я и не умею. Иногда это действительно мне мешает. Хотя я хочу расширить свой бизнес.

— Тогда найми специалиста по интерьеру.

— Не сработает.

— А! — Дейзи потерла руки. — Кажется, я докопалась до причины, по которой ты оказался в захолустном маленьком городке. Роман с дизайнером?

— Тебе кто-нибудь говорил, что ты любопытная?

— Только моя мама. Давай же, рассказывай. Что толку в секрете, если ты его не раскроешь?

— Это не секрет, — сердито бросил Тиг.

— Тогда тем более можешь мне рассказать эту историю, — лукаво заявила она.

Он тоже не удержался от смеха. И… уступил.

— Я родился и вырос в Роли, в Северной Каролине. Там до сих пор живут мои родственники.

Однажды я был помолвлен, еще когда собирался стать юристом, но ей не понравилось, что я стал «белым воротничком».

— Значит, она глупая. И слава богу, что ты от нее избавился, — вставила Дейзи.

— Э-э… если на то пошло, это она от меня избавилась…

— Неважно, ты спасся от судьбы, которая была бы хуже смерти. Итак. Что случилось после этого?

— После этого я познакомился с Джимом Фаррингтоном. Никогда не встречал плотника лучше!

Я стал у него подмастерьем. Он был упрям как мул, но мастер потрясающий. У него была младшая сестра.

— Ага!

— Да. Наверное, ты можешь назвать это «ага».

Я на нее взглянул и влюбился по уши, может быть, люблю и до сих пор. Уже после первого свидания я созрел для женитьбы, хотя разумнее было бы стать партнером Джима. Чтобы обзавестись семьей, нужны деньги. А она совсем не стремилась к браку. Поэтому мы встречались пару лет, но до дела не дошло. То есть до свадьбы…

— Э-э… мне незачем знать подробности.

— Хорошо. Как бы то ни было, появилась проблема.

— И проблема была в том, что?..

— Ну… у меня нет слов, чтобы рассказать, каким хорошим человеком был Джим. И каким замечательным работником. Я был уверен, что мы могли бы стать отличными партнерами. Он относился ко мне точно так же. Только почему-то всегда считал, что он прав.

— А он был прав?

— Черт возьми, нет. Это я всегда был прав.

— А… Теперь я начинаю понимать, в чем дело.

— Если Джим говорил «черное», я говорил «белое». Если он твердил «правые углы», я объявлял их «левыми». Мы начали ссориться и даже позволяли себе это в присутствии клиентов. Если бы он был не таким упрямым и бескомпромиссным…

— Как ты?

— Вот именно. Пришлось порвать с ним. К тому времени я уже расстался с его сестрой — она разрывалась между нами, и мы оба поняли, что у нас нет совместного будущего. И тогда я уехал. Я хотел найти город, где мог бы работать один. Небольшое местечко, чтобы обойтись без партнера, но где хватит работы, чтобы жить нормально.

— Где никто не узнает о твоей глупости, что ты всегда прав?

— Я не говорил «глупость». Я сказал «упрямый».

— Есть разница?

— Конечно, есть… — Тиг умолк. Когда Дейзи вопросительно изогнула бровь, он поднял палец, прося ее помолчать. Она согласилась с безмолвной просьбой, размышляя, что же он услышал.

Но потом поняла.

Тишину.

Огонь трещал в камине, рассыпая искры. Из трубы валил дым. Но ветер, который постоянно выл, внезапно стих.

Они оба одновременно бросились к окну. Тиг хромал, опираясь на костыль, сделанный из ручки метлы. Дейзи отдернула шторы и выглянула в окно. Были сумерки. И после многих часов непрекращающегося ветра и снега внезапно возникло… волшебство.

Луна освещала потрясающий пейзаж. В ее свете снег казался покрытым сахарной глазурью, и все же он был мягким и похожим на подушку. Эту красоту пока не портили ни отпечатки ног, ни огни, ни машины, ни другие признаки цивилизации.