— Ты делаешь явно скоропалительные выводы насчет своей сексуальной неотразимости.

— Если она у тебя есть, пренебреги ею.

— Вот это я и предлагаю тебе сделать. Он хлопнул ее по попе, подталкивая вперед.

— Ты холодный и бесчувственный человек, Бранниган. Не понимаю, почему я тебя люблю.

Он проигнорировал оскорбление. Она вздохнула, закрыла дверь, потом выглянула в окно, с жалостью наблюдая, как одинокая фигура удаляется по улице. Она громко зевнула.

— Клер.

Она повернулась и разглядела при слабом кухонном освещении мать, стоявшую на пороге. Нора покачала головой в бигуди.

— Когда все так далеко зашло, что ты гуляешь под дождем и не замечаешь его, — с мудрым видом изрекла Нора, — то тебе пора выйти замуж за этого человека.

— Да, — просто ответила Клер. Ее вдруг зазнобило, но это оттого, сказала она себе, что ночь была такой холодной.

Неодобрительно посматривая на себя в зеркало, Клер накладывала тени и тушь в ванной комнате. Она отступила назад, чтобы оценить результат. Ярко. Более эффектно, чем она обычно себе позволяет. Все равно у нее не было никакого желания присутствовать на торжественном вечере в ратуше, обязательном для всего персонала. Доктора Хантера назначили новым директором, что само по себе было прекрасно, но Клер не хотелось терять свой редкий выходной понедельник, простояв весь вечер с бокалом мартини в руках.

— Давай посмотрим, — послышался из-за спины голос Дот.

Клер послушно повернулась.

Дог осмотрела ее сверху донизу с таким взрослым прищуром глаз, что Клер невольно улыбнулась.

— Красивая, — рассуждал четырехлетний ребенок. — Хотя и не такая красивая, как моя мама, но что ты можешь поделать, тетя Клер. — Она помедлила. — Не хватает сиреневых теней.

— Но сиреневое не идет к зеленому, моя сладкая.

— Сиреневое ко всему идет, — заявила Дог и направилась за Клер в спальню. — Ты знаешь, я бы с радостью пошла с тобой на вечер, но мы с мамой собираемся делать воздушную кукурузу сегодня вечером.

— Это гораздо важнее, — серьезно согласилась Клер. Она сняла с вешалки платье и влезла в него. Оно было изумрудно-зеленого цвета, из необработанного шелка, с пышными рукавами, которые заканчивались манжетами на пуговицах, с низким вырезом каре, прекрасно подчеркивающим зеленые гранаты ее прабабушки. Очень сексуально, угрюмо отметила она, разглядывая себя в зеркале.

Ее плохое настроение было необъяснимо. Последние две недели все шло просто прекрасно. В доме постоянно раздавался смех ее сестры, которого они не слышали несколько лет, с лица Дог не сходила улыбка. Работа Клер, как всегда, требовала отдачи, но и давала удовлетворение. Близость с Джоэлом вчера была… ну просто…

Взгляд Клер смягчился, когда она спрыснула духами шею и запястья рук. Этот мужчина мог возбудить даже каменную статую. Когда у него в руках женщина, ему нет равных. Можно подумать, что всю прошлую неделю у него не было других мыслей в голове, кроме как заставить ее почувствовать себя бесконечно желанной, несравненно красивой и неутолимо сексуальной.

— Я слышу звонок, — объявила Дог. — Хочешь, я открою Джоэлу?

— Пожалуйста, малышка. — Она последний раз удрученно посмотрела на себя в зеркало и ощутила учащенное биение пульса еще до того, как увидела его. Она надела туфли на каблуках, взяла сумочку, отделанную бисером, и белый кашемировый плащ с капюшоном, потом немного постояла.

Она знала, что Джоэл оживит своим остроумием этот скучный вечер. Не имело большого значения, куда они ходили и что они делали — бродили ли часами в джинсах или поедали экзотические обеды в вечерних туалетах.

Она никак не могла успокоиться. Позавчера, после их близости, Джоэл стал настаивать, чтобы они в ближайшее время поженились, желательно на следующий день. Она разделяла его мнение, не было смысла ждать. Ни одному из них не нравилось, что после постели Клер должна ехать домой, она мечтала иметь от него ребенка, она хотела повесить свои вещи рядом с его в шкафу… и почувствовать, что страх перед замкнутым пространством был абсурдным.

А она не чувствовала это. Ей просто было не по себе.

Джоэл опытным взглядом окинул ее с ног до головы, выразил свое одобрение и одновременно неравнодушие и заставил ее рассмеяться еще до того, как они вышли из дому.

— Ты что, в плохом настроении? — озабоченно спросил он. — Мы найдем себе уголок и сыграем в покер, если вечер будет несносным, не беспокойся.

Она покачала головой, довольная тем, как он выглядит в темном костюме. Волосы его были аккуратно зачесаны, синие глаза сверкали.

— Ты не представляешь, как это будет ужасно, — сказала она ему. — Придется выстоять три часа, ничего не делая, а только обсуждая больничные проблемы. Не подают ничего, кроме мартини, а хуже напитка, по-моему, еще не придумали. Половина жен ожидают, что ты обязательно знаешь, в каких благотворительных организациях они состоят, а если нет, то тут же обижаются.

— Похоже, ты намекаешь, что мне лучше было бы прийти со старой теткой из общества «Дочери Американской революции»? — Он намеренно поправил галстук, когда они сели в машину.

— Ты сейчас смеешься, а через полчаса будешь зевать.

— Я готов развлечь компанию рассказами о моих уличных похождениях в былые времена.

Джоэл сумел поднять ей настроение к моменту прибытия к городской ратуше. Он не знал точной причины не характерного для нее подавленного настроения, но отчасти догадывался. Клер любила быть с людьми один на один, а в толпе она нервничала.

— Я никогда не нахожу, о чем говорить со всеми этими людьми, — пробормотала она, когда он снимал с ее плеч белый плащ.

И тут же показала себя совсем с другой стороны. Джоэл с гордостью наблюдал, как многие врачи и их жены подходили к ней и радостно приветствовали ее. Возможно, Клер не слишком нравилось это внимание, но было видно, что коллеги высоко ценят ее.

Ее увели от него уже через несколько минут. Джоэл не возражал. В баре, как и полагалось, стаканы не оставались ни у кого пустыми. Ратуша была со вкусом обставлена в стиле королевы Анны, и Джоэл с удовольствием бродил по ней, рассматривая предметы старины. Незнакомые люди связывали его персону с Клер и сразу представлялись. Ему хватало собеседников, и он сам активно поддерживал разговор. Некоторые из гостей, как предсказывала Клер, придерживались устаревших взглядов, но большинство показались ему знающими и доброжелательными людьми; мужчин было немного больше, чем женщин.

Первые полчаса он не сводил глаз с Клер, а следующие полчаса он наблюдал за мужчина — , ми, большинство из которых тянулись к Клер, как к магниту, время от времени. Его настроение резко изменилось. Врачи всегда считались образцом хорошего воспитания, он никогда не предполагал, что она работала со стаей волков. Не прошло и часа, как Клер уже несколько раз поцеловали.

Она подходила к нему в следующие полчаса, держа все тот же недопитый бокал мартини… и ее снова быстро уводили. Один врач, который, он точно знал, был женат — он и выглядел как человек женатый, — утащил Клер в угол обсуждать какие-то там технические приемы в медицине. Джоэл не изучал медицины, но в технических приемах прекрасно разбирался.

Он весь позеленел от ревности. И готов был встать на стол и громогласно объявить, что она принадлежит ему.

Никто не проявил ни малейшего желания уйти в девять, когда официально заканчивался вечер. В десять минут десятого он увидел, как к нему пробирается Клер, в хорошем настроении, с блестящими глазами. Шелковое платье обвивало ее фигуру при каждом движении. Она схватила его руку и тихо сказала: «Может, снимемся с этой многолюдной стоянки? Мы достаточно долго хорошо себя вели».

Она ожидала от него быстрой реплики, но Джоэл не откликнулся. Улыбаясь, она быстро попрощалась с вереницей людей, пока Джоэл ходил за ее плащом. Через минуту они уже были на улице в объятиях чудесной весенней ночи.

Воздух просто зачаровывал каким-то особым ароматом весны. Новые листья раскрывались, шелестя. Нарциссы и гиацинты издавали пьянящую сладость.