– Слушай, чего ты ко мне пристала! – окончательно взбесился Питер. – Не можешь жить спокойно, пока не выпустишь когти?!
Колючка внезапно посерьезнела.
– Да ладно. Я не собираюсь шутить. Просто… Просто весь день ты был такой кислый, что мне… мне показалось, у тебя неприятности…
– И ты решила мне их добавить?
– Не выпускай иголки. Это моя привилегия.
Пит посмотрел на Колючку. Сейчас глаза ежевичного цвета не казались такими темными и жуткими. Освещенные куцыми лучами солнца и ее улыбкой, они посветлели. Пит улыбнулся в ответ.
– Прости, но я сегодня не готов откровенничать. Хотя… спасибо за заботу.
– Не за что. – Колючка встала и тряхнула блестящими, как гематит, кудрями, которые немедленно рассыпались по черной кожаной куртке. – Если что – обращайся. Я не такая страшная, какой кажусь, Мышонок.
Пит помахал ей рукой, все еще удивляясь тому, что Колючка к нему подошла. Неужели он и вправду весь этот день выглядел таким грустным? Удивительно… Один сюрприз за весь день, и даже нельзя сказать, приятный он или нет. Чего можно ждать от этой Колючки? Что она задумала?
Питер тряхнул головой, устыдившись своей трусости. Колючка, конечно, странная и игольчатая, но даже у нее могут быть обычные человеческие чувства. Он посмотрел вслед этой худенькой девчонке в черной курточке и фиолетовых сапожках. Хорошо бы, она не выболтала его секрет. Хотя, насколько он знает Колючку, она не из болтливых…
Глава 4
День наоборот
Робин Макаути второй раз в жизни учился ходить. И первый – ходить на каблуках. В тумбочке его жены обнаружилось пар тридцать элегантных туфель. Но все они были лиловыми. И все – на высокой шпильке. Выбор одежды тоже оставлял желать лучшего: ворох деловых костюмов серого, сиреневого, сливового, фиолетового и, конечно же, лилового цвета. Безупречные юбки чуть ниже колена, и ни одной пары джинсов, в крайнем случае, брюк. Складывалось ощущение, что Юта клонировала костюмы, а потом раскрашивала их в разные оттенки одного цвета.
Выхода у Робина не было. Раз уж Юта ушла на работу в его синей рубашке и красном галстуке, расшитом желтыми медвежатами, придется ему смириться и надеть ее скучную униформу.
Управлять машиной чужими ногами и руками было куда более сложным испытанием, чем выбор одежды. Извергая поток ругательств, Робин изо всех сил пытался давить на педаль своей хрупкой ножкой танцовщицы. Но больше всего досаждали каблуки, которые были совершенно не приспособлены для нажатия на педали. Робин пытался представить, как водит Юта, но его воображение не позволило ему нарисовать это красочное действо.
Отчаявшись, он стащил с себя туфли и надел их только перед выходом из машины. Опустив взгляд на свою новую ногу, он разглядел бледный кусок кожи, просвечивавший из-под чулка. Колготки были безнадежно испорчены. Тонкие капроновые нити ехидно поблескивали искорками лайкры.
– Дьявол! – выругался Робин и вышел из машины, изо всех сил хлопнув дверью.
– Ты сегодня не в духе? – раздался за его спиной мягкий и вкрадчивый голос, который не понравился Робину с первых же ноток.
Робин обернулся. Перед ним стоял стройный подтянутый мужчина с короткими жесткими усиками, которые придавали его лицу выражение надменности и одновременно лисьей смекалки. Мужчина был его ровесником, но выглядел гораздо более подтянутым, чем Робин. Он явно следил за фигурой и одевался так же, как Юта: строго и скучно.
Это еще кто? – недовольно подумал Робин. Донжуан в местном цветнике?
– Не в духе, не в ухе, – огрызнулся он.
Мужчина с усиками растерялся. Похоже, Юта общалась с ним на иной, более теплой, интимной волне. От этой догадки Робина передернуло. Он никогда не задумывался о том, какую жизнь его жена, Юстиния Макаути, ведет вне дома.
– Да что с тобой? – поинтересовался усатый незнакомец. – Ты даже причесана… необычно…
Причесана? Черт! Робин закусил губу. Он совсем позабыл о том, что Юта просила его выпрямить упругие кудри и собрать волосы в хвост. Она даже оставила на столе этот дурацкий желтый тюбик – гель для выпрямления волос. Робин не понял, зачем ей это нужно, а если он не видел в вещи смысла, то быстро забывал о ней.
Ему нужно было что-то ответить Усатому, как-то оправдать свою забывчивость… Этот тип явно ждал объяснений, устремив на Робина свои холодные серые глазищи.
– Ах, да, – взмахнул рукой Робин, пытаясь представить, как в этот момент повела бы себя его жена. – Это моя новая прическа. Тебе нравится?
– Вполне. Только с ней у тебя какой-то… легкомысленный вид.
– По-твоему, я должен… должна выглядеть как чопорная английская старушка? – хмыкнул Робин, чем снова вызвал удивление Усатого.
– Нет, что ты… И все же, похоже, ты не в духе. Пойдем, я сделаю тебе кофе, а ты расскажешь, что на этот раз учудил твой инфантильный супруг…
Усатый взял оторопевшего Робина под руку и потащил его вверх по серым шершавым ступенькам. Робин чувствовал, как в его душе нарастает волна праведного гнева. В чем он провинился, что сделал такого?! Жена обсуждает его с каким-то усатым хлыщом, который теперь тащит его под руку и обещает напоить кофе! Что за черт?! Он определенно не был готов к такому повороту событий.
Усатый втащил Робина в холл, который показался ему огромным и ужасно неуютным. Закабаленные туфлями ноги Робина разъезжались на скользкой, как лед, поверхности плит. Сверкающие белизной полы превосходно отражали яркий свет, источаемый хрустальными люстрами. На мгновение от хлынувшего в глаза света Робину показалось, что он ослеп. Слепота прошла через несколько секунд, когда Усатый подвел его к лифту. Одна мысль о том, что это стальное жерло вот-вот проглотит его с потрохами, вызвала у Робина приступ удушья.
Нет, только не лифт… Господи Боже, все, что угодно, только не наказывай меня лифтом… Папа, прошу тебя, я не хочу в эту пещеру…… Она же ездит…… Вдруг она свалится!
Не дурачься, Робин. Ты уже взрослый мальчик. В лифтах нет ничего страшного. Гляди, Бакстер совсем не боится……
– Я, пожалуй, по лестнице… – заявил Робин, пытаясь избавиться от назойливой руки, все еще комкавшей его локоть. – Что-то мне нехорошо. Боюсь, голова закружится…
– Да что с тобой? – удивился Усатый. – Ты на себя не похожа… Если у тебя кружится голова, лучше поехать на лифте. С него ты, по крайней мере, не упадешь…
Не упадешь… Жуткое слово обожгло Робину внутренности. Почему он так уверен, что лифт не сорвется вниз, дребезжа тросами? Разве он сам конструировал эту громадину? Ну конечно, этот застегнутый на все пуговицы офисный маньяк считает, что жизнь – длиннющий график, расписание, из которого не выбиваются те, кто сам этого не хочет. Такие не падают в лифтах, их не сбивают машины и не кусают бездомные собаки. Они с Ютой – близнецы. Вот с кем его жене нужно было поменяться телами… Беспроигрышный вариант…
Чтобы хоть чем-то отвлечься от жутких мыслей, Робин уставился на свое отражение, трепещущее в стальном оскале дверей. Маленькая скукожившаяся фигурка не вписывалась в строгий бронежилет бизнесвумен. И вообще он не был похож на Юту. Ни капельки. Она – такая решительная и сильная, а он в ее теле чувствовал себя затравленным раком-отшельником, подобравшим чужую раковину.
Испытание близилось. Лифт, вкрадчиво шурша, опустился на первый этаж и распахнул свой капкан перед глазами опустошенного страхом Робина. Он застыл, не смея двинуться с места. И только стальная хватка Усатого заставила его двинуться в сторону капкана.
– Давай же, Юта. Ей-богу, ты не в себе… – донесся до Робина шорох чужого голоса.
Плотно зажмурившись, он отдался объятиям страха. Двери стального капкана захлопнулись за его спиной.
– Сходи к доктору, Юта. По-моему, ты переутомилась.
– Разумеется, – сквозь зубы процедил Робин. – Переутомилась и в лифте спустилась…
– Скорее поднялась, – хмыкнул Усатый. – С каких пор ты занялась рифмоплетством?
– Не поверишь. С сегодняшнего утра. Жизнь показалась мне такой херовой прозой, что я решил… решила немного облагородить ее поэзией.
