В газетном киоске я отыскал «Палм-Бич Пост», который теперь и читаю за стойкой в кафе. В разделе местных новостей – статья про аварию аэроглиссера и фотография перевернутого судна, торчащего посреди озера. Один из погибших еще не опознан, а второй – Фредерик Джозеф Молтер, звукоинженер из Санта-Моники, Калифорния. Также известный как Лореаль. Ему было двадцать девять, столько же, сколько Хэнку Уильямсу,[137] когда тот умер. Думаю, телохранителя Клио в конце концов опознают по отпечаткам пальцев, фотография тут не поможет.

Иногда перед глазами вспыхивают кадры, я вновь вижу эту жуткую сцену: Джерри сидит без головы в зарослях камыша, а Лореаль, тоже мертвее некуда, лежит без скальпа и смотрит в небо немигающими глазами. Хуан говорит, что людям не дано забыть такое – это цена выживания.

Из статьи я узнаю, что разбившийся катер был украден из оленьего заповедника в Палмдейле. Местный смотритель заявляет, что, очевидно, парни охотились на крокодилов, но их застигло ненастье и они перевернулись на большой скорости. Заряженный пистолет 22-го калибра – излюбленное оружие браконьеров – был найден в куртке молодого Фредди Молтера. Трусливый засранец!

Далее «Пост» пишет, что полиция продолжает расследование двух смертей, но не считает, что происшествие носит криминальный характер. Отсутствие на катере дыр 38-го калибра подтверждает мое полное неумение обращаться с дамским кольтом.

– Привет, незнакомец!

Это Дженет Траш. Я обнимаю ее и веду к столику в углу.

– Ты меня до смерти напугала, – шепчу я ей на ухо.

– Глупенький, – смеется она. – Просто надо иногда проверять автоответчик. – На ней ярко-зеленый топ, короткие цветастые шорты и серьги из блесны на лосося. Кожа на носу облезает, а пепельные волосы она выкрасила в рыжий.

– Хочешь узнать, что случилось?

– Да еще бы!

– Ну, все началось вроде в пятницу. В тот день, когда мы с тобой говорили про Джимми и его завещание. Короче, в тот вечер я как раз готовилась к работе – эй, можно мне круассан и булочку? И еще кофе было бы неплохо.

Я машу официантке, чтобы Дженет могла сделать заказ.

– Короче, одеваюсь я для работы…

– Стрип-камера Дженет…

– Именно. Стою я в ванной, надеваю спецназовский прикид… и тут начинается ад кромешный. Распахивается входная дверь, и я слышу голоса, мужские голоса, и эти парни начинают разносить мой дом. А я не знаю, прятаться мне или в окно сигать.

– Они знали, что ты дома?

– Не думаю, что это их волновало, Джек. Им было плевать, – отвечает она. – Итак, я сижу в туалете, чуть не об-сираюсь от страха – прости за грубое слово – и слушаю, как они крушат мои лампы. И, клянусь богом, я просто с катушек слетела. Точно тебе говорю, словно бес в меня вселился… эти чертовы лампы мне стоили недельной выручки. Поэтому я нацепила черную шапку с дырками и вломилась в комнату со своей пластиковой винтовкой за девять долларов. «Полиция! Полиция! Вы арестованы!» И эти двое, они струсили. Вылупились на мой прикид – и ка-а-ак дали деру!

– Ты их узнала? – спрашиваю я.

Официантка приносит круассаны, и Дженет умолкает, чтобы подкрепиться.

– Никогда раньше их не видела. Один был лысый и с пиратской повязкой на глазу. А второй – высокий и с веснушками.

– С длинными волосами?

– До задницы. Когда я его только увидела, подумала, что это баба. Он ломал мой компьютер, прикинь, Джек, эти уроды распотрошили мой компьютер. Понятия не имею, на кой он им сдался.

– Через минуту я тебе объясню.

– Так вот, они давай чесать, будто им яйца подпалили…

– А потом?…

Дженет снова берет тайм-аут, чтобы заняться булочкой с черникой.

– Они разворотили мою тачку. Поэтому за мной приехала подруга. И с тех пор я торчала в Лодердейле, маялась от безделья…

– Это ты звонила шерифу и просила не высылать никого к твоему дому?

Она виновато кивает:

– Я вспомнила, что у меня под матрасом трава припрятана. Я знала, что копы ее найдут, а зачем мне неприятности? Поэтому я скормила им историю «мой приятель немного покуролесил, но все в порядке, поэтому, пожалуйста, не высылайте наряд».

– Что ж, твоя затея сработала.

– Помнишь, я говорила про «Монастырь», про девчонок, которые одеваются перед камерой монашками? Это они меня приютили. Честно сказать, Джек, я боялась возвращаться домой.

– А хочешь знать, что испугало меня? Кровь на ковре, Дженет. Что там, черт возьми, случилось?

– Я наступила на разбитую лампочку, вот что. – Она задирает длинную ногу на столик, сбрасывает сандалию и демонстрирует грязную повязку на ступне. – Они побили мои прожекторы, и стекло валялось по всей комнате. Кровища фонтаном хлестала.

Официантка с кофе замерла около нашего столика, недовольно косясь на замызганные бинты.

– Швы накладывали? – вежливо интересуюсь я.

– Семь, – отвечает Дженет. – Ничего страшного.

– Большой лысый дядька – это был телохранитель Клио. А длинноволосый – ее так называемый продюсер.

Дженет громко вскрикивает:

– У этой шлюшки еще и телохранитель! – Она убирает ногу со стола. – Зачем они ко мне вломились? Что им было нужно?

– Музыка твоего брата. – Я жестом прошу у официантки счет. – Последний альбом Джимми.

– Быть не может! – Дженет гневно выпрямляется на стуле. – Да ну. Этого не может быть.

– Не беспокойся. Они уже покойники.

– Если бы.

Я подталкиваю к ней газету и тыкаю пальцем в заголовок статьи под фотографией: «Прогулка на краденом катере обернулась катастрофой». Дженет делает большие глаза.

– Давай-ка, – говорю я, – прокатимся.

Некоторые подробности этой истории вполне могут остаться в тайне. Например, Дженет не обязательно знать, что Эмму похищали или что я стрелял в Джерри и Лореаля.

Но я рассказываю ей достаточно, чтобы она могла представить себе картину.

– Им нужен был мастер-диск со всей музыкой, что Джимми написал на островах. Он был спрятан на яхте, мы нашли его после убийства Джея Бернса.

– И Джей в этом замешан?

– В том, что касается пиратства, – да. Про все остальное не знаю.

– Его «лучший друг», – язвительно говорит Дженет. – Что за люди! Но зачем они его убили?

– Он струсил.

– А что это за «несчастный случай»? – Она постукивает пальцем по фотографии в газете.

– Я сказал Клио Рио, что мастер-диск у меня. Мы договорились махнуться. Парни плыли на встречу со мной на этом катере, но перевернулись.

– А на что менялись?

– Это личное. Они у меня кое-что украли.

Мы ездим по улицам в моем «мустанге», потому что многолюдное кафе – не лучшее место, чтобы говорить об убийстве.

– Поверить не могу, что они стреляли в Тито. Срань господня! – говорит Дженет.

– Они думали, что у него есть копия жесткого диска. На этой компьютерной примочке твой брат хранил все песни со своего альбома. Они считали, что у тебя есть копия. Поэтому и влезли в твой дом.

– Это просто какое-то безумие. Бред.

– Это Клио, – возражаю я.

– Но зачем ей песни Джимми? У нее уже есть один идиотский хит. – Дженет смотрит в окно, качая головой, и вполголоса прибавляет: – Дурдом.

Я спрашиваю ее, была ли она хоть раз в студии на Эксуме, когда Джимми записывал музыку.

– Твой брат играл тебе хоть одну из новых песен?

– Очень давно, – отвечает она. – Он написал ее для одной девицы – она бросила его ради парня из «Рамоунз».[138]

– А как называлась та песня?

– Черт, дай подумать. Джимми написал тогда всего пару строчек. В основном мурлыкал и бренчал на гитаре.

– А ты узнаешь ее, если услышишь?

– Не знаю. Помню, песня мне понравилась, но с тех пор уже года три прошло. А может, и больше.