Грек тихо рассмеялся:

– Ах, так это красавчик Стефанос?

– Вы его знаете?

Теодорос презрительно пожал плечами.

– Вкусы Кулугиса известны всему Архипелагу. Но вы правы, считая, что эта маленькая сволочь очень дорога ему! Тогда мы сделаем иначе…

Он уже нагнулся, чтобы взять неподвижное тело, когда раздался сильнейший удар. Дрожь пронеслась по всему кораблю, и одна из переборок с зловещим треском рассыпалась.

– Мы налетели на что-то! – крикнул Теодорос. – Может быть, на риф. Используем это!

Невероятный шум, крики и вопли раздались над их головами, тогда как корабль снова затрещал от удара. Откуда-то хлынула вода… Одним мощным броском Теодорос, словно куль с мукой, закинул Стефаноса себе за спину так, что голова его свисала ему на грудь, а шея оказалась доступной кинжалу, который он взял в руку. Очевидно, он надеялся пройти среди пиратов, угрожая убить великую любовь Николаса Кулугиса.

В свою очередь, Марианна взобралась по лестнице и выглянула наружу. Палуба была окутана туманом, в котором метались, как призраки, матросы, крича и жестикулируя, но никто не обратил на них внимания.

Шум стоял оглушительный. Рукой с кинжалом Теодорос перекрестился, но, наоборот, как следует православному.

– Пресвятая Дева! – выдохнул он. – Это не риф. Это высокобортный корабль!

Действительно, с правой стороны шебеки возвышалась ощетинившаяся пушками стена, слабо освещенная чадящими фонарями греческой палубы.

С радостным возгласом Теодорос без всяких предосторожностей сбросил свой груз на пол.

– Мы спасены! – обратился он к своей спутнице. – Мы влезем к ним на борт…

Он уже рванулся вперед, но она удержала его, встревоженная.

– Вы сошли с ума, Теодорос! Вы же не знаете, кому принадлежит этот корабль!.. А если это турок?

– Турок? С тремя рядами пушечных люков? Нет уж, это западный корабль, княгиня. Только люди из ваших краев могут сооружать такие плавающие крепости. Готов спорить, что это крейсер или большой фрегат! С этим туманом даже не видны его реи. Правда, они ощущаются.

И в самом деле, несмотря на различную высоту, такелаж кораблей перепутался, и тяжелые обломки дерева падали с неба.

– Так может и прибить! Давайте туда!

В атмосфере конца света Теодорос увлек Марианну на корму. Пираты в основном сгрудились в носовой части, куда пришелся удар. Но греку пришлось тем не менее оглушить двоих или троих матросов, которые возникали из тумана и пытались загородить им дорогу. Его громадные кулаки били, как дубины.

Освещение в этой части шебеки было лучше. Здесь светились кормовые фонари ударившего корабля и окна его кормовой надстройки, окруженные молочно-белым ореолом.

– Вот что нам надо! – сказал грек, увидев что-то. – Влезайте мне на спину, обхватите бедра ногами, а шею руками. Вы же никогда не пользовались канатом, как лестницей!..

– Раньше я умела, – ответила Марианна, – но теперь…

– Вот именно. У нас нет времени заниматься испытаниями: взбирайтесь на меня и держитесь покрепче.

Она послушалась, а он схватился за канат. Так легко, словно его груз ничего не весил, он с удивительным проворством поднимался вверх.

На корабле Кулугиса паника дошла до предела. Получив пробоину, шебека стала заметно погружаться в воду. Ругательства матросов, занятых спуском шлюпок, не покрывали отчаянные крики Кулугиса, который взывал с тоской в голосе:

– Стефанос! Стефанос!

– Ему стоит только глянуть под ноги, – пробурчал Тео– дорос. – Там он найдет своего Стефаноса.

На большом корабле тоже суетились, однако более спокойно. С палубы доносился торопливый топот босых ног матросов, но, кроме голоса со странным акцентом, разговаривавшего с людьми на шебеке на местном наречии, не слышно было больше ничего.

Внезапно с полуюта донесся усиленный рупором какой-то приказ. Приказ, не имеющий никакого отношения к Марианне. Однако, услышав его, она так испугалась, что едва не отпустила своего товарища.

– Теодорос! – прошептала она. – По-моему, это английский корабль.

Тот был тоже ошеломлен. Новость не из приятных! Теплота отношений между Англией и Портой заставляла первую считать бунтующих греков врагами. Если его опознают, англичане выдадут его султану точно так же, как это сделал бы Кулугис. Единственная разница заключалась в том, что эта операция не будет стоить султану ни единого динара и даст большую экономию.

Выход на наружный трап, к которому они поднимались, был уже близок. Теодорос на мгновение приостановил подъем.

– Вы француженка, – вздохнул он. – А если они узнают, кто вы, что будет?

– Меня арестуют, посадят под замок… Несколько недель назад английская эскадра напала на корабль, на котором я плыла, чтобы захватить меня!

– Тогда не надо, чтобы об этом узнали. Найдется же кто-нибудь на этом корабле, знающий греческий: я скажу, что нас ограбил Кулугис, что мы просим дать нам убежище, что вы моя сестра… глухонемая! В любом случае у нас нет выбора: когда бегут из ада, не смотрят зубы лошади, на которой едут!..

И он продолжил подъем. Несколько мгновений спустя оба свалились на палубу «англичанина» к ногам офицера, который так спокойно прохаживался с мужчиной в безукоризненном белом костюме, словно корабль совершал безмятежную приятную прогулку.

Появление двух чужаков, грязных и достаточно оборванных, не столько, видимо, удивило их, сколько шокировало своей неуместностью.

– Who are you? – спросил офицер строгим голосом. – What are you doing here?

Теодорос скороговоркой пустился в объяснения, тогда как Марианна, совершенно забыв о недавней опасности, с удивлением оглядывалась кругом. Внезапно она испытала непостижимое чувство: словно ей пахнуло в лицо старой доброй Англией ее детства, и она вдыхала ее аромат с совершенно неожиданной радостью. Это, безусловно, было вызвано как двумя одетыми с иголочки мужчинами, так и выдраенной до блеска палубой и сверкающей медью этого корабля. Все ей казалось невероятно близким. Даже неясное в тени большой черной треуголки, обрамленное седоватыми баками лицо офицера, судя по нашивкам – капитана, вызывало странное ощущение чего-то очень знакомого.

Мужчина в белом костюме вступил в разговор с Теодоросом, но командир не проронил ни слова. Он не отрывал взгляда от едва освещенного сигнальным фонарем лица Марианны, и она ощущала это так же явственно, как если бы он положил ей руку на плечо.

Собеседник грека внезапно повернулся к офицеру.

– Корабль, с которым мы столкнулись, принадлежит одному из братьев Кулугисов, известных пиратов. Этот человек говорит, что их с сестрой похитили на Аморгосе и везли в Тунис, чтобы продать в рабство. Им при столкновении удалось сбежать, и теперь они просят убежища. Молодая женщина как будто глухая и немая! Мы не можем выбросить их в море, не так ли?

Но капитан ничего не ответил. Он взял за руку Марианну и повел на полуют, где над штурвалом горел большой фонарь. Подведя ее к этому источнику света, он несколько мгновений напряженно вглядывался в ее лицо.

Верная своей роли, Марианна не могла ничего сказать. И вдруг…

– Вы не гречанка, не глухая, не немая, ведь правда, мое дорогое дитя?

И сейчас же он снял треуголку, открывая полное, цветущее лицо с сияющими радостью голубыми глазами. Лицо, так неожиданно возникшее из глубин прошлого, что Марианна не смогла удержаться, чтобы не назвать его.

– Джемс Кинг! – вскричала она. – Коммодор Джемс Кинг! Это невероятно!

– Менее невероятно, чем найти вас плывущей на пиратском судне в обществе какого-то гигантского грека! Но от этого я не менее счастлив снова увидеть вас, Марианна! Добро пожаловать на борт фрегата «Язон», следующего в Константинополь.

И, обняв молодую женщину за плечи, коммодор Кинг расцеловал ее в обе щеки.

Оказаться вдруг на море на краю света перед лицом старого друга семьи, превратившегося, не зная этого, в противника и невольного спасителя, было испытанием, выдвигавшим необычные проблемы.