Дженет еще немного полежала в постели — царившую в комнате тишину изредка нарушал только шум проезжавшей по улице машины, — потом откинула одеяло и опустила ноги на ковер. Подойдя к встроенному шкафу, сняла с вешалки одежду, а из верхнего ящика комода вытащила белье.
— Я пошла в ванную! — выйдя в коридор, крикнула она.
Быстро помывшись, Дженет накинула на себя весьма и весьма скромное платье для работы. Начальство требовало, чтобы они одевались без всяких претензий.
Нельзя сказать, что это ее смущало — скорее, наоборот, нравилось.
Пройдя на кухню, она поставила чайник и включила небольшой телевизор. На экране появилось лицо Седины Скотт: Дженет тотчас с досадой вспомнила свою неудачную попытку скопировать аккуратную прическу суперзвезды. Откинув с лица влажные волосы, она убавила звук, несмотря на то что по телевизору уже транслировали видеоклип Рика Эстли «Я никогда тебя не брошу». Из различных ящиков на свет быстро появились и легли на стол две чашки, две тарелки, две ложки и два ножа; за ними последовали кукурузные хлопья, масло, джем и молоко.
Засвистел закипевший чайник. Опустив в каждую кружку по пакетику чая, Дженет налила кипятку. Затем, придавив один из пакетиков к стенке кружки, отжала его и ловко отправила в мусорное ведро. За ним последовал и второй.
— Майк! — позвала Дженет. — Ты встаешь? Я уже приготовила чай!
Шум почтового ящика заставил ее обернуться. У двери на коврике лежала газета. Подняв ее, Дженет вернулась на кухню.
Без особого интереса она просмотрела газету. По мнению Дженет, новости были слишком угнетающими, чтобы потреблять их ежедневно — это все равно что есть опилки. У большинства ее знакомых и без того полно проблем, чтобы еще интересоваться тем, что происходит в мире. Нет, нельзя сказать, что ее совсем ничего не интересовало — просто лучше не знать ничего лишнего; то, о чем ты не знаешь, тебя не огорчит.
Посмотрев на часы, Дженет проверила время на своих наручных часах, допила чай и двинулась к двери.
— Майк! — крикнула она. — Ты опоздаешь, если сейчас же не встанешь! Уже половина девятого!
Высыпав оставшиеся кукурузные хлопья в тарелку Майка, Дженет убрала коробку, поставила грязную посуду в раковину и открыла горячий кран, чтобы прополоскать ее в проточной воде. Уголком глаза она заметила, что Майк уже стоит в дверях.
— Куда это ты так вырядился?
Муж почему-то был в поношенных джинсах и хлопчатобумажном свитере, которые надевались только по выходным. Сотрудники фирмы, где работал Майк, должны были носить комбинезон с соответствующей эмблемой, под который допускалось надевать только белую тенниску.
— Что случилось? — спросила она, подавая ему остывший чай. — Ты плохо себя чувствуешь?
— Да нет, не особенно, — тихо обронил он, глядя на свою кружку.
— А что тогда с тобой?
— Даже не знаю.
— И что ты собираешься делать? Пойдешь к врачу?
Он пожал плечами, все еще глядя в кружку. Дженет забрала ее и выплеснула чай в раковину.
— Я заварю тебе свежий. — Она тут же включила чайник.
— Не надо…
— Нет проблем, — весело сказала она. — У меня еще есть пара минут. Как прошел вчерашний вечер? Ты получил работу?
— Джен, я…
— Что? — сказала она, бросая в кружку новый пакетик. Не получив ответа, она оглянулась через плечо. Лицо Майка побледнело как полотно.
— Ты неважно выглядишь, — посочувствовала Дженет. — Думаю, тебе надо сходить к врачу, и не позволяй этой фифочке в приемной тебя отфутболить. Скажи, что тебе срочно.
Налив в кружку кипятка, она вытащила пакетик, долила молока и поставила перед Майком.
— Вот! — сказала она и кивнула на стул. — Сядь посиди немного. Может, когда поешь, тебе станет лучше?
Майк покорно сел на стул, положил локти на стол и провел руками по лицу. Подойдя к нему, Дженет ласково прикоснулась ко лбу и погладила по голове.
— Мне пора, — тут же сказала она, взглянув на часы.
— Нет, подожди! — Он порывисто схватил ее за руку. — Сядь. Нам нужно поговорить. — Он ногой подвинул ей соседний стул, затем усадил Дженет и сел напротив.
— Что? — засмеявшись, спросила она. — Что такое?
Минуту он сидел, глядя в ее улыбающееся лицо, и ничего не говорил.
— Ну давай, Майк, хватит играть в молчанку. Я опаздываю. В чем дело?
Он пожал плечами.
— Мне нужно в больницу. Луиза…
— В больницу? С тобой все в порядке? — Затем до нее дошло. — Луиза? Кто такая Луиза?
— Видишь ли, у нее началось. Прошлой ночью. Через каждые пятнадцать минут. Нам пришлось вызвать «скорую».
Он как будто говорил на другом языке. Дженет тряхнула головой, чтобы сосредоточиться.
— Что ты имеешь в виду?
— Нет, оказалось, что все в порядке. Ложная тревога.
Но ее оставили в больнице. Просто на всякий случай. Вот почему мне нужно туда ехать. Прямо сейчас.
Она пристально посмотрела на него.
— Луиза? Кто…
— Ага, — словно не слыша ее, отозвался он. — Ребенок может родиться в любую минуту, а я обещал, что буду тогда с ней. Мне нужно идти, Джен. Я…
Майк замолчал и смахнул со лба внезапно выступивший пот.
— О! — упавшим голосом произнесла Дженет. Она смотрела на Майка, пытаясь понять, в чем дело, пытаясь стряхнуть с себя оцепенение, но это было невозможно. Как будто в ее сознании внезапно открылась дверь, ведущая в комнату, которой раньше не было, — комнату, о самом существовании которой она раньше и не подозревала.
Луиза. Ее зовут Луиза.
— Я соберу твой чемодан, — с пугающим спокойствием произнесла она.
— Нет, не надо. — Он снова провел ладонью по лицу и слегка вздрогнул. Теперь ты понимаешь, Джен?
Дженет смотрела на него с открытым ртом, затем решительно встала.
— Мне пора, — кивнула она. — А то я опоздаю.
Взяв ключи, Дженет вышла в коридор. Сняв с вешалки жакет, она надела его, затем забрала сумочку и открыла дверь.
Выйдя на свежий воздух, она глубоко вздохнула, посмотрела на часы и быстрым шагом отправилась на работу.
Луиза. Ее зовут Луиза, и у нее ребенок от Майка.
Слегка вздрогнув, она поспешила дальше. Если не спешить, она опоздает, а опаздывать нехорошо.
* * *
Когда викарий объявил Сюзи и Джо мужем и женой, ее родственники дружно вздохнули.
Дорин на передней скамье с чувством высморкалась в скомканную, уже сырую бумажную салфетку. Крошечные перья, обрамлявшие ее синее сомбреро, заплясали вокруг головы, в конце концов оторвавшись, два из них полетели в сторону и взвились вверх, подхваченные потоком теплого воздуха.
Линдсей толкнула мать в бок и бросилась ловить перья. Безуспешно размахивая руками, она словно занималась аэробикой, а когда перья оказались вне ее досягаемости, поставила ногу на деревянную скамейку и попыталась взобраться на нее. При этом ее узкая льняная юбка задралась, бедро оголилось… Внезапно выведенный из состояния дремоты, ее супруг, порозовев от смущения, удержал Линдсей за локоть, а сидевший рядом их младшенький громко захихикал.
Бэбс тотчас вытащила запас свежих разноцветных салфеток, оставив себе только пару розовых — под цвет своего платья, — чтобы вытереть навернувшиеся на глаза слезы. Положив пустой пакет обратно в сумочку, она села и, словно Мэри Поппинс, принялась выкладывать из аккуратного черного пакета одну вещь за другой. Сначала появилась коробка с конфетти, приготовленная на тот случай, когда они пойдут фотографироваться, за ней последовала большая серебряная подкова на белой атласной ленточке, украшенной сверху крошечным букетиком из искусственных незабудок. Затем на свет появилась верная фотокамера. Когда же Бэбс принялась искать пудру и губную помаду, в сумочке тихо звякнули маленькие бутылочки с бренди.
— Христос всемогущий, Бэбс! — оглянувшись через плечо, прошептала Линдсей. — Черт побери! Ты бы еще стиральную машину сюда притащила!
— Не ругайся! — с застывшей улыбкой уголком рта прошипела тетя, не отрывая взгляда от новобрачных.
Линдсей поспешно перекрестилась.
