— Что значит в озере? — удивленно переспросил Рон. — На островах?

— Нет, именно в озере. На дне. Видишь ли, их магия позволяет защитить своих возлюбленных от многого. Они же по природе хранительницы, в какой-то мере даже защитницы. Ты бы, сидя на дне среди водорослей, чувствовал себя столь же хорошо, как и на воздухе. И даже лучше, а со временем и вообще бы не понимал, как раньше мог существовать без такого счастья.

— Что в этом плохого… нет, я говорю не о себе, а вообще. Ну, в смысле, что прекрасная женщина, любящая мужчину, заботится о нем… Ведь многим большего и не надо, верно?

— Верно, — серьезно кивнул эльф. — Совершенно верно. Но они, наяды, существа ветреные. Рано или поздно любовник ей надоедает, и она бросает его. В этом все и дело.

— И что, ты хотел ее убить только потому, что она кого-то сделала несчастным? Тебе не кажется, что это слишком?

— Видишь ли, — вздохнул эльф, — когда наяда бросает своего любовника, это значит, что она бросает его совсем. В один миг — и навсегда. Если в этот момент он находится с ней на дне, то… В общем, вся магия наяды действует лишь на тех, кого она ХОЧЕТ беречь.

— То есть…

— Да, он тонет. Ручеек, когда сказала, что отпустила бы тебя, была искренна. Когда-нибудь это произошло бы. Только вот мало кто после жив остается. Да и те, кому по счастливится быть брошенными во время редких прогулок по лесу… В попытке вернуть эту прелестницу первое, что делает человек, это кидается за ней в воду. Как понимаешь, эффект часто оказывается тем же… очередным утопленником.

Рон долго молчал, осмысливая услышанное. Затем медленно, с неохотой произнес:

— Что ж, теперь я понимаю, почему ты хотел ее убить…

— Да ничего ты не понимаешь, Чар тебя задери! — вспы лил эльф. — Не хотел я ее убивать, не хотел! Ее магия не действует на меня, но ты что, думаешь, я не вижу, как она прекрасна! Это чудесное создание, их род столь же древен, как и наш, и их осталось так мало… Все, что я хотел, это напугать ее на время, чтобы она затаилась, чтобы в каком-нибудь окрестном селе не объявили на нее охоту и не попытались поймать обычными, вульгарными сетями. Думаешь, это так сложно? А все эти угрозы, позы, слова о выкупе… все это выеденного яйца не стоит. Даже если бы она угрожала лично мне, я никогда бы не поднял руку на это создание. А она ведь угрожала только тебе, да и то попытка эта у нее сорвалась.

Рон осторожно потрогал голову. Шишка должна была получиться знатной, дотрагиваться до больного места было весьма неприятно.

— Это ты меня саданул?

— А то кто же? Ты же шел к ней как привязанный!

— Кстати, почему ты не проснулся сразу? Помнится, кто-то говорил об очень чутком сне.

— Устал я просто, — пожал плечами эльф. — Устал… целый день в пути, ограда еще эта. Я бы, наверное, и не проснулся, если бы ты не пересек ее. Там не просто колючки были, я чувствовал, что могу не проснуться только оттре ска… поэтому наложил еще одно заклятие, сторожевое. Оно меня и подняло.

— Да, а зачем ты вообще с нее выкуп потребовал?

— Ну… — В сумерках казалось, что эльф покраснел. — Ну, я же ее запугать хотел. А то как же получается, хотели прирезать, и взяли вдруг да отпустили. Так не бывает… А что касается выкупа. Обычно у наяд собирается немало добра, в том числе и драгоценностей. Мало ли что возят с собой те, кого она… полюбит. Но наяды не жадны до богатства, оно им не нужно… Только я бы на твоем месте на выкуп особо не рассчитывал. Думаю, Ручеек сейчас забилась в самый глубокий омут, и там тихо трясется от страха. И это хорошо, целее будет.

Поспать до конца ночи им так и не удалось. Поворочавшись с полчаса, эльф плюнул и предложил выезжать: дорога вполне приличная, и ехать можно. Да и кони достаточно отдохнули. Спорить с ним Сейшел не стал.

Настроение у Рона было подавленным. Все же события этой ночи оставили в душе неприятный осадок. И тот факт, что он с такой готовностью пошел за призраком… ну, или за навеянным образом, нисколько не улучшал его настроения. Рон должен был сердцем почувствовать, что перед ним не настоящая Айрин.

Они уже собирались седлать коней, когда эльф вдруг насторожился. Прежде чем он успел обернуться и схватиться за оружие, в чистом утреннем воздухе раздался знакомый голос, похожий на звон весеннего ручейка.

— Вы уже уезжаете?

Рон повернулся на голос. Наяда стояла, прислонившись к толстому шершавому стволу дерева, и.смотрела на них своими удивительными глазами. Сейчас, когда ночная мгла сменилась предрассветным сумраком, он видел ее уже не так хорошо. Огонек, зажженный Ильтаром, давно погас, но в сумерках наяда казалась рыцарю какой-то особенно прекрасной и беззащитной.

— Что ты здесь делаешь? — сурово спросил эльф. Вернее, это он надеялся, что в его голосе проявится суровость, раздражение или гнев. На самом деле в нем сквозило лишь безмерное удивление.

— Я? — вопросом на вопрос ответила она. — А разве ты забыл? Ведь человек Рон отпустил меня за выкуп. Я принесла его.

— Ты принесла выкуп? — опешил эльф.

— Ну да… конечно. Я же обещала!

Наяда медленно, крошечными шажками двинулась вперед, к Рону. Странно, он должен был бы ощущать беспокойство, как-никак к нему приближалось существо, за исключением облика, ничего общего с человеком не имевшее. Но он, напротив, испытывал лишь радость оттого, что снова видит ее.

Ручеек подошла совсем близко. Теперь он хорошо видел ее, и рыцаря вдруг удивила печаль, прячущаяся в глубине бездонных голубовато-зеленых глаз.

— Ты правда очень громко думал о ней… — Ее голос опустился до шепота.

Эльф, видимо, понял, что слова наяды предназначены не для него. Что подвигло его довериться лесной деве, неизвестно, но он оставил в покое рукоять своего меча и отошел на другой край поляны, откуда ничего не мог слышать.

— Ты любишь ее… не возражай, я же знаю. Я слышала не только твои мысли, но и твои чувства. Береги ее, она создана для тебя… пока ты любишь ее, ничто вас не разлучит. Но если… — Она запнулась, затем вдруг положила тонкие нежные руки Рону на плечи и почти прижалась губами к его уху. — Но если вдруг ты… ее… я хочу сказать, что я буду ждать. Я всегда буду ждать тебя. Ты… ты не такой, как все… я…

Она вдруг всхлипнула, затем сунула что-то в ладонь Рона, сжала его пальцы так, что подарок оказался в его кулаке, а затем легонько поцеловала его в щеку и вихрем умчалась с поляны. Мгновение — и только легкий свежий запах, едва Уловимый, напоминал о том, что еще совсем недавно это хрупкое, изящное создание было здесь.

Рон медленно разжал пальцы. На ладони лежало простенькое серебряное кольцо с небольшим красным камнем, не похожим на известные ему самоцветы. И в камне этом билась, как живая, крошечная искра пламени…

Места потянулись глухие. То ли сказывалась близость поселения орков, которые, впрочем, пока никак себя не проявляли, то ли люди просто избегали этих лесов, имея в своем распоряжении куда более удобные для жизни местности. Небольшой городок остался позади, и хозяин постоялого двора, где они провели ночь, честно предупредил, что больше до самой Лебединой башни ни одного поселения им не попадется.

Рон купил еще одного коня, вернее кобылку, нескладную, но довольно выносливую, которая сейчас уныло тащила на спине запас провизии и другое имущество путников. Хотя им оставалось всего два дня пути, Сейшел, бывалый странник, предпочел запастись в дорогу основательно — никогда не можешь заранее знать, сколько продлится путешествие, даже по знакомой местности.

Дорога все так же петляла среди деревьев, но теперь она все больше и больше начинала смахивать на тропу - здесь, видимо, нечасто ездили. Разве что посыльные от Архимага Сандора да редкие странники, за каким-то Чаром полезшие в эти края. И Рон и Ильтар держали оружие наготове, но пока вокруг было тихо.

Вечером, после целого дня неспешного, но довольно утомительного пути, Ильтар попросил Рона показать ему кольцо. Он долго глядел на играющее в необычном камне пламя, после чего пожал плечами и вернул кольцо рыцарю.