— Мой отец здоров?

— Вполне. Он тяжело воспринял известие о твоей смерти, но первым понял смысл удивительного послания. Карен и я соображаем гораздо медленнее.

— Я так боялась, — сказала она. — Его сердце… Я опасалась, что такое потрясение может убить его. Но я должна была сделать это.

— Понимаю. — Мэтт взял в ладони ее лицо, беспрестанно целуя. — По крайней мере мне кажется, что понимаю. Но почему таким образом, Джаффи? И как тебе удалось это сделать? Нам сказали, что опознали твое тело.

— Я постараюсь все объяснить, но у нас мало времени. Сестра Матильда будет ждать меня. Я не хочу нарушать заведенный порядок.

Мэтт кивнул, соглашаясь с ней:

— Хорошо, в этом спектакле ты и продюсер, и режиссер. Расскажи только самое главное.

Она освободилась от его объятий и, слегка отклонившись назад, нахмурилась:

— Ты кое-что забыл. Я еще и звезда. Мое имя высвечивается бегущей строкой, приятель. Ты узнаешь обо мне от моего агента.

Они засмеялись. Боже правый, он находился в какой-то немыслимой лачуге в швейцарском лесу и хохотал вместе с Джаффи! Это было слишком, он едва мог поверить, но это была реальность. И достаточно суровая. Джаффи устроила эту драму не для того, чтобы удовлетворить свою страсть к театру.

— Расскажи, — повторил он.

— Я уехала, намереваясь инсценировать собственную смерть, хотя не представляла, как это можно сделать. Другого способа освободиться от них не было, Мэтт.

То, что ты предлагал, публичное разоблачение, никуда не годилось. Было равносильно самоубийству. И не только для меня, но и для тебя, и… — Она замолчала, затем продолжила:

— Конечно, я не знала о лавине. Это просто случайность. Я выбрала Вербьер, уединенное местечко. И долго гуляла, пытаясь придумать план. Затем…

Затем произошло это ужасное бедствие.

Она стала говорить медленнее и запинаясь — тяжело было вспоминать случившееся.

— Ты не можешь представить, на что это похоже. Я сама не пойму, как мне удалось выжить. Я спряталась под огромным валуном, потому что он был рядом. Инстинктивно я хотела найти какое-то укрытие. И когда гора перестала дрожать, этот обломок скалы остался на месте, а вместе с ним уцелела и я.

Мне слегка поцарапало ногу, вот и все. Я подождала минут десять, затем поняла, что все кончилось, и попыталась вернуться в деревню. На это потребовалось немало времени, так как дорожка была полностью покрыта грязью, камнями и сломанными ветками. Я вынуждена была все время следить за тем, чтобы не упасть, и ни о чем не думала, пока не наткнулась на тело.

— Которое потом опознали как твое, — вставил Мэтт.

— Да. Это была женщина. Она лежала прямо поперек дорожки. Как будто кто-то специально положил ее, чтобы я могла найти. Потом я увидела еще три тела, когда подошла ближе к деревне, но ни одно из них не было таким подходящим, как первое. Для моей цели, я имею в виду. Она была почти одного со мной роста и с длинными волосами, которые мало чем отличались по цвету от моих.

Мэтт коснулся ее волос, видневшихся из-под платка:

— Но не такие грязные, как эти. Чем ты их вымазала, черт побери?

— Сажей. И лицо намазала соком и сажей. Но это произошло потом. Дай мне рассказать все по порядку.

Было еще нечто, что окончательно убедило меня. У мертвой женщины не было лица. Она была придавлена упавшим деревом, а не погребена в грязи. Дерево размозжило ей голову. Лицо невозможно было узнать, так как от него фактически ничего не осталось. Только мясо, кости и запекшаяся кровь. Джаффи вздрогнула и глубоко вздохнула. — Я понимаю, как отвратительно это звучит, но я не могла не воспользоваться случаем. Я сняла с нее одежду и надела свою, оставив рядом свою сумочку.

— Меня поражает, что ты действовала так разумно после всего случившегося.

— Я же сказала, что приехала сюда с определенной целью и хотела воспользоваться каким-нибудь подходящим случаем, чтобы исчезнуть без следа. Поэтому я всегда думала об этом. Увидев эту несчастную женщину, я поняла, что это самый подходящий вариант. У меня не было возможности предупредить тебя. Я рассчитывала сделать это, как только смогу. В первую очередь я подумала об отце.

— С Майером все в порядке, — снова заверил ее Мэтт. — Он тоже сказал, что мое предложение никуда не годится.

— Конечно. Вот почему надо было сделать нечто подобное.

Мэтт взял ее за руку:

— Джаффи, любовь моя, посмотри на меня.

Ее фиалковые глаза повернулись к нему. Они выглядели такими печальными, глубокими и серьезными, какими он никогда прежде не видел их.

— Милая, ты понимаешь, что это означает? Ты больше никогда не выйдешь на сцену. Ты должна остаться мертвой, или все, что ты сделала, напрасно. В моем варианте по крайней мере был шанс, что ты когда-нибудь вернешься в театр. Джаффи, ты уверена, что готова пожертвовать этим? И что я стою того?

Они держались за руки, и она поднесла его ладонь к своим губам:

— О да, уверена. Есть еще что-то, чего ты не знаешь.

— Слушаю тебя.

— Я не стала бы делать это только ради тебя и себя.

Я сделала это ради нашего ребенка.

В течение нескольких секунд Мэтт не мог произнести ни слова. Затем сказал:

— У нас не может быть ребенка. Мы всегда были чертовски осторожны.

Джаффи глубоко вздохнула.

— Будем считать, что ты не говорил этого, Мэттью Варлей. И тебе не могла прийти в голову мысль, что это чей-то еще, а не твой ребенок. Хочу напомнить тебе о времени, проведенном в Билтморе в августе. Тогда мы не предохранялись, потому что никто из нас не предполагал, чем закончится эта встреча.

— О Боже, Джаффи! Я не это имел в виду. Просто я поражен и обескуражен. Надо же, ребенок! Когда? Сколько уже прошло времени с тех пор, как ты узнала об этом?

Теперь Мэтт улыбался от уха до уха, и она простила его.

— В сентябре прекратились месячные, и я стала ощущать по утрам тошноту. Не забывай, я уже не первый раз беременна и знаю, что это такое. Когда начнутся роды? В мае. С августа девять месяцев. Посчитай по пальцам.

— В мае появится ребенок, — сказал он благоговейным тоном. На какое-то время наступила тишина, и они обнялись, переживая новую радость.

— Теперь ты понимаешь, почему я так поступила, — сказала она наконец. Возможно, мы могли бы рискнуть всем. Но не нашим ребенком, дорогой. Наш ребенок имеет право на нормальную жизнь. Я выросла в тени «Коза ностры», и мой дорогой Джейсон был рожден и должен был жить с этим грузом. Но не этот ребенок. Вот почему я вынуждена была рисковать даже своим отцом.

— Новая жизнь важнее старой, — тихо сказал Мэтт.

Джаффи кивнула.

— А теперь расскажи остальное. После того как ты заменила одежду на мертвой женщине, что ты сделала потом?

— Я видела, что произошло большое бедствие, кругом царил хаос. Прибыли спасательные команды, и я больше всего боялась наткнуться на них. Это означало, что я не могла вернуться в деревню. Я долго шла и к середине ночи добралась до женского монастыря. Мне не пришлось долго размышлять, укрыться здесь или нет, так как я уже не могла идти дальше. У меня больше не было сил, а рядом находились дверь и звонок, поэтому я позвонила.

Теперь они сидели на койке. Мэтт держал ее руки в черных вязаных перчатках с разорванными пальцами.

Перчатки работницы. Руки Джаффи были холодными, и Мэтт растирал их.

— Монахини впустили тебя?

— Монахиня. Сестра Матильда. Она единственная общается с внешним миром. Она сказала, что остальные считаются отрешенными от жизни, никого не видят, и никто не видит их. Молитвы и работа, и все это происходит за высокой стеной. Поэтому я имела дело только с сестрой Матильдой, которая, слава Богу, говорит по-английски. В первую ночь она дала мне бренди и супа, а затем уложила спать в маленькой комнате, которую они держали для странников. Гостеприимство — одно из их правил.

— На следующий день мы побеседовали. Мне кажется, она знает, кто я, хотя не говорит об этом. Я тоже.

Я сказала, что мне нужно место, где я могла бы остановиться, что я не скрываюсь от полиции и тому подобное. Она согласилась не сразу, но, вернувшись через пару часов, принесла мне эту одежду и сказала, что я могу остаться, если буду каждый день носить хлеб в деревню.