— Это костюм, — сказала Карен. — Есть еще жакет.

Я могу подобрать другую блузку.

— Ни в коем случае, — твердо сказала Джаффи. — Я не допущу этого.

Они пришли в магазин Сакса к полудню, и Джаффи сразу потащила ее в отдел женской одежды, где быстро выбрала пару шелковых платьев.

Она записала платья на свой счет и направилась в отдел спортивной одежды.

— Льняные брюки, черные — они подходят ко всему — и красную хлопчатобумажную широкую юбку в сборку. — Она повернулась к Карен. — Ты помнишь свою зеленую юбку? Ту, что я должна была спустить на бедра, чтобы она не казалась слишком короткой?

Карен улыбнулась в первый раз за последние часы.

— Помню. Это был день победы над Японией. Тогда я подумала, что у тебя кровотечение, а Лия сказала, что нет. — Она взяла Джаффи за руку. — Для тебя это был не такой уж радостный день, но, возможно, самый счастливый в моей жизни.

В этот вечер, после долгого настойчивого упрашивания со стороны Джаффи, Карен наконец переоделась в желтое платье с открытым верхом, вывернула плащ темной стороной наружу и надела черные туфли с тонкими каблуками, которые Джаффи купила ей. Пол повез их обедать в ресторан «Ле Павиллон». Владелец, Анри Суль, был родом из Парижа и являлся другом Пола.

— Это единственное место в Манхэттене, где готовят настоящие французские блюда, — сказал Пол. — Я закажу для всех. Можно, Карен?

Карен кивнула. Казалось, она стеснялась Пола, недостаточно хорошо зная его, и к тому же в настоящий момент чувствовала себя неловко, заводя новые знакомства. Джаффи была довольна тем, что Карен, весь день отказывавшаяся от еды, сидела с полным ртом, управляясь с дарами моря, которые Пол выбрал на закуску.

Затем Карен выпила немного мясного бульона с крошечными профитролями и съела пару кусочков семги в слоеном тесте. Но важнее всего было то, что она начала наконец нормально чувствовать себя в новой одежде, судя по тем неуловимым телодвижениям, которые присущи женщинам, когда они знают, что хорошо выглядят.

— Что вы собираетесь делать завтра утром, леди? — спросил Пол за чашечкой крепкого черного кофе, которым завершалось пиршество.

— Хотим пойти к парикмахеру, — решительно заявила Джаффи. — Совершим жертвоприношение. Карен должна постричься.

Во вторник позвонил Мэтт:

— Я знаю, что приехала твоя подруга и ты занята, поэтому не хочешь ли ты прислать мне грузовик?

— Какой грузовик?

— Тот, который привезет тебе сценарии, сложенные в моем офисе.

— Мэтт! В самом деле? Они появились?

— Конечно. Я же говорил, они начнут приходить!

Джаффи отправилась к нему в офис.

— Да ты просто гений, Мэтт! Есть что-нибудь хорошее? Что-нибудь для меня?

— У меня еще не было времени прочитать их все.

Но один или два весьма многообещающие, Джаффи.

— Расскажи. Я не могу ждать, Мэтт, расскажи.

— Я полагаю, у Джула Стайна великолепная вещь.

Она называется «Звенят звонки». Операторша на коммутаторе заводит роман с клиентом.

— Джул Стайн? Тогда, наверное, это мюзикл.

— Да, — согласился Мэтт. — Как задумано сейчас.

Но Стайн полагает, что его можно переделать для твоего голоса.

— Нет, — возразила Джаффи. — Поблагодари его, но я не могу снова напрягать горло. Что еще?

— Есть комедия Энтони Дж. Дрексела Билля из жизни миллионера. У нее еще нет названия, но уже ведутся переговоры с Уолтером Пиджеоном по поводу главной мужской роли и ищут партнершу. — Он замолчал на какое-то мгновение. — Кроме этого, есть то, что мне особенно нравится.

— Мэтт, до сих пор ты только водил меня за нос!

Всей этой чепухой ты нагнетал интерес ради вещи, которую действительно считаешь стоящей. Что это?

Он достал из ящика четыре тетради и положил их на стол. Джаффи подошла поближе и открыла одну из них наугад. Пробежала взглядом, затем снова посмотрела на Мэтта:

— Генри Уайтмен?

— Да. Говорит, что написал это в последние три месяца, думая о тебе. Но на этот раз он решил действовать «профессионально» и потому послал тетради мне, а не тебе.

— Я вижу, он все еще не научился печатать на машинке. — Его тетради выглядели явно любительскими, среди всех сценариев в строгих черных, коричневых и серых переплетах с большими серебряными зажимами.

Джаффи перевернула несколько страниц, пока не дошла до заголовка. «Когда наступает утро», — прочитала она вслух. — Ты читал это?

— Да. Позавчера.

— Ну и как?

— Блестяще, — коротко характеризовал Мэтт. — Самая трогательная вещь, какую мне приходилось читать после… «Почти как родина», хотя это совершенно разные вещи. Это костюмная пьеса, действие которой происходит в Америке в восемнадцатом веке. Она охватывает тридцатилетний период до революции. Марджори, главная героиня, предстает молодой женщиной в начале пьесы и остается таковой к концу третьего акта. В середине, в коротких вставных сценах, мы видим ее пожилой, переживающей вместе со страной этапы ее истории.

— Здорово, — тихо прошептала Джаффи. — Стоит попробовать. Только постановка…

— Верно. Требуется много действующих лиц, и, по моим расчетам, спектакль займет около четырех часов, если ставить его в полном объеме, как написано в сценарии.

Джаффи закрыла тетрадь и снова посмотрела в окно.

Затем повернулась и протянула руку к накидке, которую бросила на кресло, когда вошла. Накидка была подобрана в тон платью, темно-синяя с красными полосками. Джаффи набросила ее на плечи и начала собирать все четыре тетради.

— Что ты хочешь? — спросил Мэтт.

— Взять домой и почитать.

— Джаффи, вероятно, ты зря потратишь время. Все это несбыточные мечты. Такое можно поставить в театре только в воображении Генри Уайтмена.

— Тильда Пэтчик тоже родилась в его голове. И она оказалась леди, роль которой я достаточно успешно сыграла. Я хочу по крайней мере почитать эти сценарии, Мэтт. Я в долгу перед Генри Уайтменом.

Джаффи не смогла сделать это немедленно, как хотелось бы. Она обещала встретиться с Полом и Карен в «Ля Венью I» на Саттон-плейс. Когда Джаффи пришла, просмотр картины уже закончился и в кинотеатре никого не было, кроме Карен и Пола. Они сидели в маленьком холле и пили приготовленный Полом кофе «экспрессе». Пол встал навстречу Джаффи, поцеловал ее и взял из рук пачку тетрадей:

— Привет, что это?

— Новая пьеса Генри Уайтмена. Хочу почитать ее позже. — Она сняла накидку. — Как прошел просмотр?

— По-моему, очень хорошо. «Седьмая печать» довольно тяжелый фильм. Бергман — режиссер, который нелегко воспринимается зрителями, но на критиков, кажется, картина произвела сильное впечатление. И на Карен тоже.

Джаффи подошла к ней. Карен смотрела куда-то в пространство, что было не таким уж необычным явлением в последние дни. Джаффи наклонилась и поцеловала ее в щеку:

— Привет. Как ты? Тебе понравилось новое кино Пола?

Казалось, Карен вернулась откуда-то издалека:

— Нет, не понравилось. Но оно потрясло меня. Особенно та сцена, где человек играет в шахматы со смертью… — Она замолкла. — Не могу описать.

— Звучит мрачно, — сказала Джаффи. — Все наиболее успешные картины Пола таковы. — Где мы пообедаем?

— Я подумал, что Карен могла бы немного отвлечься на Третьей авеню, сказал Пол. — Но сейчас там не очень-то приятно, поскольку идет снос квартала Эл. А что скажете по поводу итальянского ресторана?

Это был ресторан Луиджи на углу Семьдесят второй улицы и Первой авеню, всего в нескольких кварталах от их квартиры. Он устраивал Джаффи только потому, что там быстро обслуживали. Вкус блюд, которые там подавали, не имел ничего общего с тем, что готовила Рози или другие родственники Салиателли. Но в этот вечер она ела переваренное спагетти и чуть теплые фрикадельки и не жаловалась.

Джаффи болтала с Полом о том, как заставить американскую публику оценить работу Ингмара Бергмана, и думала при этом, почему Карен такая молчаливая, хотя выглядела она очень мило с короткой прической, в красно-белой блузке и красной юбке. В голове Джаффи все время слышалось нарастающее гудение и непрерывно звучали слова «Когда наступает утро».