Я немного помолчал и спросил:

– Ты не знаешь громадного широкоплечего итальянца с белым зигзагообразным шрамом на лице? Его зовут Карло.

Мэттьюс отрицательно покачал головой:

– Это для меня что-то новое. А какое он имеет к этому отношение?

– Не знаю, но хочу знать. Если ты когда-нибудь что-нибудь о нем прослышишь, сообщи мне, ладно?

– Ну разумеется. – Он стряхнул пепел с сигары. – Скажи, откуда этот неожиданный интерес к Сетти?

– Сейчас я не могу обсуждать этот вопрос, но, если откопаю что-нибудь полезное для тебя, непременно дам тебе знать. Прости, но пока больше ничего сказать не могу.

Он поморщился.

– Ненавижу, когда темнят, – брезгливо произнес он, пожимая плечами. – Ну что ж, ладно, ленч получился не такой уж и плохой. Если тебе сегодня пополудни делать нечего, то мне есть что. Желаешь еще что-нибудь узнать, прежде чем я вернусь к своей тягомотине?

– Да вроде нет, но, если что-нибудь надумаю, я тебе звякну.

– Вот именно. Мои мозги всегда к твоим услугам. – Он встал. – А ты сам часом не знаешь, где скрывается Сетти, а?

– Кабы знал, тебе бы первому сказал.

Он грустно покачал головой:

– Сказал бы, как же. Как я бы сказал жене, что у моей секретарши огромный бюст… Если не увижу тебя раньше, то уж на похороны твои непременно приду.

Я посмотрел ему вслед, а потом минут десять перебирал в памяти все сказанное им. Узнал я не так уж много, но оно стоило тех денег, что я заплатил за ленч.

Возвращаясь домой, я прикинул, что именно сказать Чалмерсу. Ни о какой правде пока не могло быть и речи. Я оставил «линкольн» у здания и поспешно поднялся по лестнице в свою квартиру. Когда я шел по коридору, я увидел, что у моей двери торчит какой-то человек. У меня замерло сердце, когда я узнал невысокую широкоплечую фигуру лейтенанта Карлотти.

Он обернулся на звук моих шагов и одарил меня долгим взглядом, призванным, очевидно, привести меня в замешательство. Это ему удалось.

– Привет, лейтенант, надеюсь, ждете вы недолго? – спросил я, стараясь говорить весело и беззаботно.

– Да, только что пришел, – ответил он. – Хотел вас кое о чем спросить.

Я вытащил ключ, открыл входную дверь и отступил в сторону:

– Входите.

Он прошел в гостиную, как гробовщик входит в комнату, где лежит тело. Он стал спиной к окну с тем, чтобы, если я повернусь к нему, меня можно было получше разглядеть. Но я не доставил ему такого удовольствия, а сел за письменный стол в углу, подальше от света, вынудив его самого повернуться ко мне.

– В чем дело, лейтенант? – спросил я, закуривая сигарету и стараясь держаться спокойно.

Он огляделся, нашел стул и сел.

– К сожалению, теперь уже никак нельзя рекомендовать неаполитанскому коронеру вынести вердикт о несчастном случае, – заговорил он. – Есть несколько подозрительных моментов. Мы намерены провести полное расследование.

Я постарался сохранить бесстрастное выражение лица.

– Ну и что? – произнес я, спокойно встречая его холодный пытливый взгляд.

– У синьорины было немало приятелей, – продолжал он. – Мы установили, что она была девицей свободных нравов.

– Весьма тактично с вашей стороны, лейтенант. Вы хотите сказать, что она вела аморальный образ жизни?

Он кивнул:

– Боюсь, что так.

– Представляю, как обрадуется господин Чалмерс. Вы уверены в фактах?

Он раздраженно взмахнул рукой:

– Конечно. Мы считаем более чем возможным, что один из ее дружков и убил ее. Теперь это уже расследование убийства. Я составил список нескольких ее знакомых мужчин. Вы тоже в их числе.

– Вы намекаете, что у меня были с ней интимные отношения? – спросил я, заставляя себя смотреть ему в глаза. – Если так, мне доставит огромное удовольствие привлечь вас к суду.

– Я ни на что не намекаю, синьор. Вы ее знали. Я пытаюсь прояснить ситуацию. Мы убеждены, что ее убил приятель. Будьте добры помочь мне. Скажите, пожалуйста, где вы были в день ее смерти?

Этого вопроса я ждал уже давно.

– Вы думаете, что ее убил я? – спросил я голосом, в котором едва узнал свой собственный.

– Нет, я так не думаю, Я составляю список всех мужчин, которые ее знали. Против каждой фамилии я пишу местонахождение этого человека в момент ее смерти. Таким образом я сберегу уйму времени.

– Понятно. – Я медленно перевел дух. – Вы хотите знать, где я был четыре дня назад?

– Будьте добры.

– Это нетрудно. Это был первый день моего отпуска. Прежде я намеревался поехать в Венецию. Я забыл забронировать номер и, обнаружив, что я слишком затянул с этим делом, остался здесь и работал над своим романом. На следующее утро…

– Меня не интересует, что случилось на следующее утро, – прервал меня Карлотти. – Я только хочу знать, что было двадцать девятого.

– Хорошо. Я был здесь и работал над романом. Я работал всю вторую половину дня и до трех часов ночи. Я не выходил отсюда.

Он посмотрел на свои начищенные туфли.

– Возможно, кто-нибудь заходил к вам? – с надеждой спросил он.

– Никто не приходил, так как считалось, что я в Венеции.

– Возможно, вам кто-нибудь звонил?

– Никто не звонил – по той же причине.

– Понятно.

Последовала долгая неловкая пауза, в продолжение которой он разглядывал свои туфли, потом он вдруг поднял глаза. Ощущение было такое, как будто мне к лицу поднесли паяльную лампу.

– Что ж, благодарю вас, синьор. – Он встал. – Запутанное дело. Только наводя справки и задавая вопросы, мы в конечном счете придем к истине. Простите, что отнял у вас столько времени.

– Ничего, – ответил я, чувствуя, что ладони у меня влажные, а во рту пересохло.

– Если я сочту, что вы сможете быть нам полезны, я снова обращусь к вам. – Он направился к двери, потом остановился и посмотрел на меня. – Может быть, вы хотите что-то добавить? Что-нибудь такое, что, возможно, выскочило у вас из головы и что могло бы помочь нам?

– Не такая уж у меня дырявая голова.

Он уставился на меня:

– Думаю, вам не следует относиться к этому делу чересчур легкомысленно, синьор. В конце концов, идет расследование убийства. Вам может прийти в голову какая-нибудь мысль.

– Разумеется. Если придет, я вам позвоню.

– Буду рад.

Он кивнул и, отворив дверь, вышел в холл. Я был до того потрясен, что побоялся даже проводить его до входной двери. Когда она за ним захлопнулась, я погасил окурок в пепельнице и, поднявшись на ноги, прошел к окну. Из-за голых очертаний Колизея ползли черные тучи – верный признак того, что ночь будет дождливая. Я видел, как Карлотти сел в машину и уехал.

Я встревожился. Следовало бы знать, что Карлотти не упустит из виду такое важное обстоятельство, как пропажа пленки. Этого мне от Чалмерса не утаить. Меня охватил страх – мне казалось, что я опаздываю. Надо немедленно отыскать этого загадочного Икса, прежде чем Карлотти найдет меня. А подобрался он ко мне уже слишком близко…

Телефонный звонок вывел меня из оцепенения. Я взял трубку. Это оказалась Джина.

– Ты обещал позвонить мне вчера, – упрекнула она. – Я ждала. Что происходит, Эд?

Я пошевелил мозгами. Теперь уже я не мог поверить ей свои беды, ведь Карлотти сказал, что речь идет об убийстве. Поскольку она знает, что Дуглас Шеррард – это я, ее могут привлечь как соучастницу.

– У меня сейчас дел по горло, – соврал я. – Собираюсь уходить. Через пару дней я с тобой свяжусь…

– Но, Эд, что ты мне собирался сказать? Мы не можем встретиться сегодня вечером?

– Прости, Джина, только не сегодня. Сейчас я просто не могу прервать работу. Я позвоню тебе через пару дней. Пока. – И я положил трубку.

Немного погодя я заказал Нью-Йорк.

– Что у вас? – спросил Чалмерс, когда нас соединили. В его голосе даже на таком расстоянии слышались стальные нотки.

– Ко мне только что заходил Карлотти, – сообщил я. – Теперь он считает, что это убийство.