Когда я вернулся и рассказал миссис Избистер, во что вылилось мое поручение, она закричала:

— Дурья башка. Нужно было взять то, что она успела сделать. Скорее всего, она это заложила. А потом ты должен был пойти к Маккеям.

— Но, простите, вы мне не говорили, — возмутился я.

— Нечего огрызаться, — крикнула она. — Отправляйся к Маккьюисам на Крабтри-роу. А если у них нет ничего, тогда к Ламприллам в Уискерз-Гарденз.

Так я мотался несколько раз туда и обратно, все время тревожась о матушке и надеясь, что скоро мы сможем уйти. В конце дня, когда я, измученный, незаметно притулился в уголке кухни, а миссис Избистер распекала Полли, мистер Избистер несколько неуверенно поднялся на ноги, вытер рукавом рот и сказал мне, чтобы я готовился отправиться с ним. Я успел только взбежать наверх и увидеть матушку, которая с красным лицом металась во сне по постели, и потом отправился со своим новым хозяином на платные конюшни по соседству.

Там мы взяли лошадь, вернулись с нею обратно и впрягли ее в повозку.

Конь, казалось, не уступал ленью хозяину — хотя существенно уступал в толщине — и упрямо не слушался команд.

— Черт бы тебя побрал, Порох, — покрикивал мистер Избистер, встряхивая поводья. — Чтоб мне провалиться, если я не продам тебя на живодерню!

Но наконец мы тронулись с места, и это стало для меня желанной передышкой. Мы отправились в Лаймхаус забрать там большой бочонок с голландским джином, который надлежало доставить в пивную в Хэкни, а все мои обязанности заключались в том, чтобы удерживать за уздечку Пороха, пока мистер Избистер давал указания складским рабочим, а потом слугам в пивной. Далее наш путь лежал домой; мистер Избистер показал мне, как распрягать лошадь, и я отвел животное обратно в конюшню. Остаток дня мой хозяин просидел сложа руки, но его жена гоняла меня туда-сюда до самой ночи.

Матушке вечером не стало лучше, и я, купив в кондитерской на полпенни горохового пудинга и съев его (матушка не могла проглотить ни кусочка), без сил рухнул на постель. На следующее утро состояние матушки не изменилось, и день прошел примерно так же, как предыдущий, поскольку мистер Избистер встал еще позже, чем накануне, и тут же принялся за выпивку, я же все утро пробегал по поручениям его жены. После полудня меня послали привести и запрячь лошадь, и мы совершили путешествие в Олдгейт, чтобы взять там несколько сундуков и отвезти в Поплар. Затем мне было велено отвести лошадь обратно, и остаток дня мистер Избистер выпивал на кухне.

Вечером матушке немного полегчало, и мы с нею поужинали пирогом из кондитерской, а затем услышали, как один за другим в дом прибыли несколько мужчин. Звон стаканов и смех не умолкали весь вечер и продолжались даже тогда, когда мы пошли спать. К полуночи я проснулся от внезапного шума, прислушался и понял, что эти люди покидают дом, но не просто, а стараясь сделать это незаметно. С удивлением я услышал, как тронулась с места повозка, — неужели в этот поздний час, с неведомой целью, привели с конюшни Пороха? Было досадно, что окна нашей комнаты не выходят на улицу, очень уж меня разбирало любопытство; что затеяли среди ночи мистер Избистер и его приятели? — спрашивал я себя. Заснул я, не дождавшись возвращения повозки; хозяин назавтра спал до полудня и целый день просидел в четырех стенах.

Проведя в доме Избистеров три дня, матушка почувствовала себя лучше, и в тот же вечер, 26 марта, я спросил, достаточно ли она окрепла, чтобы уйти на следующей день.

— Да, наверное, — отвечала она. — Но, Джонни, нам совсем неплохо живется, почему бы не остаться здесь подольше?

— Нет, — сказал я твердо. — Это нехорошие люди.

И все же, что я мог поставить им в вину, кроме обращения с Полли, с наемными работниками и, наконец, с несчастной старой конягой?

— Не будь дурачком. Они очень добры: пустили нас жить за так. Да и куда мы пойдем? Миссис Дигвид нам не найти, да и с самого начала это была безумная затея. И твоя мисс Квиллиам нам тоже не поможет. А нам нужно где-то жить, пока я подыщу для себя работу, а для тебя школу.

— Школу! На какие шиши? Разве ты не понимаешь, что мы нищие?

— Не разговаривай со мной так, Джонни, — возмутилась матушка.

Несмотря ни на что, я продолжил уговоры.

— Ну ладно, — воскликнула она наконец, — если ты так уперся, пойдем и умрем с голоду на улице.

Мы сошли вниз, и, найдя Избистеров, по обыкновению выпивавших на кухне, я сообщил им о нашем решении. Судя по всему, это известие застало их врасплох, и миссис Избистер сказала:

— Нам очень жаль. Не задержитесь ли на минутку, дорогие: выпьем на прощанье по стаканчику лучших «Сливок долины»?

Игнорируя мой предостерегающий взгляд, матушка приняла приглашение и села.

— Такое место, конечно, не то, что вам нужно, — начала миссис Избистер. — Потому что вы настоящая леди, и я это уважаю. Знаю, я для вас черная кость, и оно верно, черная кость я и есть. — Она яростно огляделась, словно бросая вызов тем, кто вздумал бы возражать. — Но я знаю, что я черная кость, и оттого я не такая черная кость, как те, кто этого про себя не знает.

— Полегче, старушка, полегче, — пробормотал мистер Избистер.

— Но расскажу вам за себя, как знавалась я в иные времена с одной настоящей леди. Ага-ага. Говорю же, почти десять лет жила я у одной леди в служанках. Вся как есть леди: тонкий фарфор, фамильное серебро и все такое. Не дай бог, что не по ней. Под конец я от нее ушла, не смогла терпеть ее гонор и строгости.

— Наверное, это было ужасно, — подхватила матушка. Я вот всегда старалась хорошо обращаться со слугами.

Миссис Избистер зло сверкнула глазами:

— Я тоже. Иначе работы от них не добьешься. Но эта девчонка! — Она покачала головой. — Держу ее только из милости, а то бы она совсем пропала. А что до моей госпожи, о которой я веду речь, то уж она была змея змеей. В первый же день говорит мне: «Сделай-ка вот то-то, Мег», я ей в ответ: «Прошу прощения, мэм, меня не так звать», а она: «Вот что, Мег, мы всегда так зовем наших служанок, а то поди упомни их имена». — Завершив свою речь, миссис Избистер огляделась и сердито осушила свой стакан.

— Да что ей за дело до всего этого, — вмешался мистер Избистер. — Нам с миссис Избистер очень жаль, что вы уходите, и молодой человек с вами.

— Он привязался к мальчику, словно как к своему. — Миссис Избистер осклабилась, и ее рука наугад потянулась к моей макушке. Я чуть отклонился, и ее пальцы обхватили спинку моего стула.

— Он такой башковитый, очень-очень нам помог, — продолжал мистер Избистер.

— Да, в уме ему не откажешь. — Матушка послала мне нервную улыбку. — Я хотела остаться, но Джонни считает, что нам нужно идти.

Я выразительно на нее посмотрел.

— Куда же вы пойдете? — воскликнул мистер Избистер. — Да и зачем: потому что так распорядился мальчишка?

— Мне необходимо найти работу.

— Какую? — спросила миссис Избистер.

— Шитье, вышивание.

— Вы умеете шить?

— Да, — с гордостью отозвалась матушка. — Умею.

— Как же, я могу предложить вам кое-какое шитье. Никакой грязной работы вам делать не понадобится. Мы с вами вместе премило поведем дело. Покупателям понравится, Что у нас служит настоящая леди.

Матушка обернулась ко мне, и улыбка сползла с ее лица.

— Что за беда, если мы задержимся здесь на месяц-другой? — вполголоса спросила она.

Под носом у Избистеров я не мог поведать ей о своих подозрениях, а только делал большие глаза.

— Вот что я предлагаю, — заговорил мистер Избистер. — Вы не платите за комнату, работаете на мою старушку, а мы даем вам в руки шесть шиллингов в неделю. Конечно, — словно бы спохватился он, — услуги мальчика я тоже взял в счет.

Его жена кивала и улыбалась.

Мне показалось странным, что они готовы платить много больше обычного, хотя немало женщин по соседству работали за куда меньшую плату. Выходит, я был не прав, недолюбливая их и остерегаясь?