Преодолевая боль, пульсировавшую в голове, я принудил себя открыть глаза и осмотреть пляж. Гленды не было, коренастого мужчины тоже. Вдруг до меня дошло: мои пальцы влажные. Оторвав руки от головы, я увидел, что они покрыты наполовину засохшей кровью. Любое движение причиняло мне боль во всем теле, и я не шевелился, продолжая смотреть на свои руки.

Прошло не менее двадцати минут, прежде чем мой мозг начал снова работать. Где Гленда? Что с ней? Я посмотрел на часы. Восемь сорок пять. Я находился без сознания минут тридцать. Мне с трудом удалось подняться. Море и берег завертелись вокруг, и я вынужден был снова сесть. Отдохнув, я предпринял новую попытку и, шатаясь, как пьяный, поднялся на ноги. Голова ужасно болела. Я медленно двинулся, с трудом передвигая ноги, как будто на них висели тяжелые гири. Наконец мне удалось добраться до воды. Я вымыл руки и лицо. Соленая вода обожгла кожу, но это ощущение вернуло меня к жизни.

Я потихоньку встал, осмотрелся кругом и направился к своей одежде. После двух неудачных попыток пришлось сесть, чтобы отдохнуть. В конце концов мне удалось одеться, и теперь я чувствовал себя довольно скверно, но все-таки живым. Что же произошло? Где Гленда? Где этот коренастый тип в помятом костюме? Как в кошмаре, я прошел по песку к машине, открыл дверцу и облегченно рухнул на переднее сиденье. Опустив зеркальце, я посмотрел на себя. Правый глаз сильно заплыл и почернел. Вся правая сторона лица опухла и была покрыта ссадинами.

Через какое-то время, несмотря на ужасную головную боль, мой мозг начал функционировать нормально. Уже скоро я должен играть в гольф с Браннигамом и попросить у него новые кредиты, но об этом нечего было и думать. Необходимо позвонить и отложить встречу. Это было в первый раз. Потом Гленда. Но сначала Браннигам.

Я выехал из Ферри-Пойнта. В конце песчаной дороги я затормозил у бара, но, еще раз взглянув в зеркальце, понял, что произведу сенсацию, если войду в бар позвонить, и поэтому поехал дальше. К счастью, в этот час движения почти не было. Голова и лицо болели все сильнее. Если по пути меня увидят полицейские, они наверняка остановят машину. Но фликов не было видно.

Как в тумане я подъехал к дому, поставил машину в гараж. Затем вышел, качаясь, и посмотрел на то место, где обычно стоял автомобиль Гленды. Его не было. Через пять минут я все-таки разговаривал по телефону с Браннигамом. Он как раз собирался ехать в Шарновилл, когда я сообщил ему, что попал в аварию и прошу извинить меня.

– Ранен, сынок? – спросил он с беспокойством.

– Я ударился головой о лобовое стекло, но ничего серьезного. Несколько ссадин.

– Что произошло?

– Один сумасшедший. Я едва успел увернуться, но разбил лицо.

– Очень жаль. Может быть, нужна какая-нибудь помощь?

– Нет, спасибо. Прошу извинить меня.

– Мы встретимся в другой раз, не беспокойся, сынок!

Несмотря на боль в голове, я прошел по коридору до двери Гленды и позвонил.

– Она уехала, мистер Лукас.

Я медленно повернулся. Пожилая чернокожая женщина, которая занималась у нас уборкой, стояла со шваброй и ведром.

– Уехала.

– Да, мистер Лукас. Уехала сегодня утром около семи часов с багажом. Похоже, очень спешила. Я предложила ей помочь, но она не обратила внимания. – Негритянка смотрела на меня, раскрыв рот. – Боже, что с вашим лицом, мистер Лукас?

– Автомобильная авария, – ответил я и вошел к себе.

Рухнув на постель, я сжал голову руками. Что произошло, Боже, что произошло?

Принудив себя подняться, я достал из холодильника лед, завернул в салфетку и приложил к затылку. Потом я медленно вернулся в гостиную, прижимая компресс к голове. Немного погодя мне стало легче. Нестерпимая боль начала затихать. Зазвонил телефон. Гленда?

– Мистер Лукас? – мужской голос.

– Кто у телефона?

– Меня зовут Эдвин Клаус. – После паузы продолжил: – Есть дело для обсуждения. Через двадцать минут я буду у вас, мистер Лукас. Но вначале, будьте любезны, проверьте багажник в вашем автомобиле. Понимаю, у вас болит голова, но сделайте усилие и посмотрите.

Он повесил трубку. Это шутка? Едва ли. Сумасшедший? Я сидел не шевелясь, наконец почувствовал, что весь заледенел. С трудом поднявшись, я медленно направился к лифту, спустился в гараж, открыл ключом багажник и поднял крышку.

Коренастый тип лежал там, свернувшись клубочком. Его белый костюм и борода были в крови, глаза неподвижны, как это бывает у мертвых.

Едва я вернулся в свою квартиру и сделал несколько шагов, как увидел его, сидевшего в моем любимом кресле.

Возраст у него был неопределенный: между сорока пятью и шестьюдесятью пятью. Твердое выражение загорелого лица, небольшой крючковатый нос, тонкая линия рта, серые глаза, снежно-белые густые волосы аккуратно причесаны. Одет он был безукоризненно: черный костюм, белая рубашка, галстук, черные блестящие туфли.

Коренастый тип в багажнике моей машины! Какой-то отвратительный кошмар! Через несколько минут я надеялся прийти в себя и с облегчением обнаружить: ничего этого нет, а воскресное утро такое же, как и все другие. Человек в кресле был частью этого кошмара.

Я закрыл дверь и прислонился к ней.

– Увидел, что у вас открыта квартира, – сказал он. – Извините, я воспользовался этим. Меня зовут Эдвин Клаус.

Струйка пота потекла по моей болевшей щеке. Значит, это не кошмар, это реальность.

– Что вы хотите?

Серые глаза, холодные, как кубики льда, уставились на меня.

– Хочу вам помочь. – Он жестом пригласил меня сесть. – Вижу, вы страдаете. Я советовал Бену быть осторожным… – Клаус развел руками. – Но он не может контролировать свою силу. Прошу вас, сядьте, мистер Лукас.

У меня снова страшно заболела голова и задрожали ноги. Я сел.

– У вас есть проблема, мистер Лукас. Похоже, вы не знаете своих возможностей, – проговорил Клаус мягким, спокойным голосом. – Но вашу проблему можно решить, если вы согласитесь принять мою помощь.

– Кто вы? – спросил я, глядя на него.

– Об этом мы поговорим позднее. Сейчас дело в Алексе Марше, которого вы убили. Что будете делать с трупом, мистер Лукас?

Я закрыл глаза. Вспомнил пляж, коренастую фигуру Алекса, вспомнил, как стукнул его обеими руками по лицу, хотел еще раз, но тут сам получил удар по голове.

– Я его только ударил, возможно, сломал ему нос, но совершенно определенно: я его не убивал. – Боль стучала у меня в голове, затуманивала мысли. – Я его не убивал, – повторил я, глядя на Клауса.

– Полагаю, это решит суд, не так ли, мистер Лукас?

Я поднялся и, шатаясь, прошел в ванную, где проглотил четыре таблетки аспирина, потом открыл кран, взял губку и протер лицо.

Мысли стали проясняться. Я не знал, кто этот безукоризненно одетый человек. Мой внутренний голос говорил мне: «Это шантажист». Упершись обеими руками в умывальник, я с трудом выпрямился и посмотрел в зеркало. В нем отражалось почти незнакомое лицо, сильно распухшее, с дикими глазами. Добрых пять минут я стоял перед зеркалом, потом таблетки начали действовать, и боль, терзавшая мою голову, стала стихать.

Алекс Марш! Значит, коренастый мужчина был мужем Гленды! Человек, сидящий в моей гостиной и готовый предложить мне помощь, – кто он?

Глядя в зеркало, я ждал, когда стреляющая боль станет тупее и терпимее. Он меня спросил, что я собираюсь делать с трупом, который находится в багажнике моей машины. А правда, что с ним делать? Моей первой мыслью было позвать шерифа Томсона и передать ему. Если я это сделаю, поверит ли он моему рассказу о происшедших событиях? А другие? Предположим, он поверит, но моя репутация в Шарновилле будет испорчена окончательно. Придется сознаться, что занимался любовью с замужней женщиной и в этот момент нас застал ее муж.

Поверят ли, что кто-то оглушил меня, когда я с ним боролся? Да и труп в багажнике… Мелькнула мысль: может, увезти его в машине в пустынное место и закопать? Но это было совершенно нереально.