– Мы устроим свой праздник, – наклонившись к ее уху, шепотом пообещал Спенс.

А затем возле них вдруг оказался Алессандро, пригласил Мег на танец и отпустил в адрес Спенса шутку, что Спенс ею не только не владеет, но даже не завоевал на ночь. Шутка была плоская, Мег даже толком не поняла ее и видела, что Спенс тоже не нашел в шутке ничего забавного. Но хуже всего было то, что Мег перешла из объятий Спенса к Алессандро. Из мира, в котором звучали зов и обещания любви, она окунулась в мир сомнительной шутки.

Некоторое время они танцевали молча, однако напор Алессандро и настойчивость его рук сказали ей больше, чем она хотела бы услышать. Мег пыталась отстраниться от него, однако Алессандро снова прижимал ее к себе. В конце концов она остановилась.

– Здесь невыносимо жарко, – попыталась объяснить Мег причину своей строптивости.

– Мы выйдем на террасу, чтобы глотнуть свежего воздуха. Это даже лучше.

Мег хотела было возразить, однако он уже вел ее к дверям.

Когда они вышли на балкон, Алессандро положил руки ей на плечи. Мег стряхнула их и отступила назад. Некоторое время он молча смотрел на нее, и при свете, падавшем из зала, она прочитала в его глазах гнев. Затем он засмеялся, и его смех разрядил напряженность.

– Не понимаю, Мег, почему вы так боитесь меня.

– Я не боюсь вас, – солгала она.

– Однако складывается впечатление, что боитесь, – сказал Алессандро и, не давая ей возразить, повторил: – Не могу понять почему. Почему вы с таким подозрением относитесь ко мне и в то же время так доверяете людям, которые в гораздо меньшей степени заслуживают доверия.

Мег резко вскинула лицо.

– Что вы имеете в виду?

Он пододвинулся к краю террасы и теперь стоял, полуотвернувшись от нее.

– Ничего особенного. Мне не стоило говорить об этом. Дурной тон. Предательство по отношению к своему классу, полу, не говоря уж о семье. По крайней мере семье по браку. Просто я беспокоюсь о вас. Особенно, как я уже вам однажды говорил, когда дело касается Спенсера.

– Я могу позаботиться о себе сама.

Алессандро вновь повернул к ней лицо. Глаза у него теперь были грустные.

– Надеюсь, дорогая моя, потому что есть одна вещь, в которой я уверен. Вы не можете рассчитывать на то, что Спенсер позаботится о вас. Он разрушитель по натуре. В особенности когда дело касается женщин.

– Я знаю о прошлом Спенсера.

– Ага, а знаете ли вы о его настоящем?

Мег повернулась, чтобы возвратиться в зал.

– Я не желаю выслушивать сплетни о Спенсере.

Алессандро преградил ей дорогу.

– Ваше доверие весьма трогательно. И вы совершенно правы. Не следует слушать то, что говорят о Спенсере другие люди. Даже я. Вы должны сами расспросить Спенсера. Не только о женщинах, но и о всех его слабостях. Они у него имеются, да будет вам известно. Игра на деньги, например. Спросите его об этом. Вы можете сильно удивиться. И убедиться, что не знаете его настолько хорошо, как полагаете.

Мег выпрямилась во весь рост и посмотрела на Алессандро сверху вниз.

– Я больше не намерена выслушивать все это.

Он пожал плечами и сделал шаг в сторону, пропуская ее.

– Помните, Мег. Я пытался вас предупредить.

Мег прошла мимо него и вернулась в зал. Она не хотела слушать ничего дурного о Спенсере. Тем более то, что говорил о нем Алессандро. Это все равно как если бы закопченный горшок называл чайник черным. И кроме того, она все знала. Она знала о его пристрастии к алкоголю, к наркотикам и женщинам. Но сегодня он не выпил ничего, кроме бокала вина, и Мег чувствовала и понимала по его поведению, что она была для него не просто очередной женщиной. А что касается игры на деньги, то это полный абсурд. Из того, что она вычитала, услышала и увидела, это был, похоже, единственный порок, которому Спенсер не подвержен.

Спенсер смотрел, как Мег танцевала с Алессандро, и чувствовал, что у него сжимаются кулаки. Пальцы Алессандро скользнули вниз по обнаженной талии и задержались в ложбинке. Кулаки Спенсера стали дрожать. Кажется, за всю свою жизнь он не встречал человека, которого ненавидел бы с такой силой.

Он сделал шаг по направлению к танцующим, но неожиданно рядом с ним возник Меррит и снова заговорил о Саут-Бич. По крайней мере Спенсер считал, что разговор шел о Саут-Бич, поскольку гнев мешал ему воспринимать слова. А затем он увидел, что Мег и Алессандро удалились на террасу.

– Господи! – напустился Спенсер на Меррита. – Да она просто пошутила, сказав, что видела тебя там! Неужели ты не в состоянии понимать шутки?

Должно быть, последние слова он уже выкрикивал, потому что увидел, как несколько человек повернулись в его сторону. Ну и черт с ними, пусть пялятся, ему наплевать! Сейчас его беспокоило лишь то, что Мег находится на террасе с Алессандро. Расталкивая танцующих, натыкаясь на официантов, Спенсер стал протискиваться к террасе. Но едва он приблизился к двери, как в зал вошла Мег. Она увидела Спенсера, и на губах ее заиграла улыбка, глаза засветились. Ни один из них ничего не сказал, просто Спенсер взял Мег за руку и повел через зал к выходу в фойе, откуда они вышли на улицу, в напоенную ароматами звездную ночь.

Алессандро стоял на террасе, слушал долетающую из зала музыку и пытался успокоить дыхание. Он не даст гневу взять над ним верх. Стоит ли обращать внимание на эту маленькую сучку? И плевать он хотел на десять тысяч долларов! Эштон сможет раскошелиться на эту сумму.

Он подошел к окну и посмотрел в зал. Стул Эштон все так же пустовал. Эштон заслуживала того, чтобы потерять деньги.

Алессандро окинул взглядом зал. Люди смеялись, разговаривали, пили и приятно проводили время. Он снова огляделся вокруг, на сей раз концентрируя внимание на женщинах. Тиффани болтала с этим ослом Томми Фиском, который, судя по взгляду, уже нанюхался порошка. Но Тиффани продолжала смотреть на него и строить глазки, ее огромный бюст, кажется, был способен разорвать платье. Внезапно Алессандро засмеялся. Пришедшая в голову мысль развеселила его. Более того, она его возбудила. Он изобразил на лице небрежную улыбку и направился через зал к Тиффани.

Они оба молчали по пути к дому Спенсера. Мег не спрашивала, куда они едут, Спенс не говорил. Они оба знали.

Спенс ехал медленно, что было весьма необычно для него. Просто не было никакой необходимости в спешке. И они оба это знали. В их распоряжении была целая вечность. Однажды он оторвал руку от рукоятки переключения передач и дотронулся до ее щеки. Второй раз он поднял ее руку и приложил к своему рту. Всякий раз, когда Мег бросала на него взгляд, она видела, что он смотрит на нее.

Спенс свернул на подъездную аллею и заглушил мотор. Слышался шум их шагов по шуршащей гальке, стрекотание миллиона цикад да доносившийся издали плеск волн, разбивающихся о волнорез. Все так же молча, держась за руки, они вошли в дом.

Мег услышала, как Спенс захлопнул за собой входную дверь, отрезав их от внешнего мира, закрыв их в мире, принадлежащем только им. Они двинулись навстречу друг другу. Его руки мягко коснулись ее лица, но она ощутила в них желание. Они стояли и целовались. Оба не знали, сколько прошло времени – миг или целый час. Мег потеряла ощущение реальности. Не было ничего, кроме Спенса и ее.

Они поднялись наверх. На пороге огромной спальни они снова повернулись друг к другу и снова поцеловались.

– Мег, – пробормотал Спенс, – я…

Она знала, что он хочет сказать. Сейчас все было совершенно иначе, чем раньше. Он действительно любил ее. Мег замкнула его рот губами.

Они вошли в комнату. Спенс включил лампу на столике возле кровати и обернулся к ней. Мег подняла руки и расстегнула единственную застежку, которая поддерживала лиф платья. Платье скользнуло по ее телу и мягко упало к ногам. Мег услышала, как прервалось дыхание Спенса. Она улыбнулась и протянула навстречу ему руки. Он подошел к ней.