Что же, Хозяин, — не попробовать ли нам? Двенадцать миль — и спасены… КАПИТАН СКЭТ: Нет, Флэминг, — встать не могу… ФЛЭМИНГ: КАПИТАН СКЭТ: Не дотащишь — тяжелый я. Здесь лучше мне. Здесь тихо. Да и душа тиха, — как воскресенье в шотландском городишке… Только ноги чуть ноют, — и бывают скучноваты медлительные воскресенья наши… Жаль, — шахмат нет. Сыграли бы… ФЛЭМИНГ: КАПИТАН СКЭТ: Послушай, Флэминг, — ты один отправься… ФЛЭМИНГ: Тебя оставить здесь? И ты так слаб… Сам говоришь, что ночь едва ли можешь… КАПИТАН СКЭТ: ФЛЭМИНГ: КАПИТАН СКЭТ: Я дотяну, я дотяну… Успеешь прислать за мной, когда достигнешь бухты. Иди! Быть может, даже по дороге ты наших встретишь. Я хочу, иди же… Я требую… ФЛЭМИНГ: КАПИТАН СКЭТ: Иди… Что ты возьмешь с собою? ФЛЭМИНГ: Санок не нужно мне, — вот только эти лыжи да палку… КАПИТАН СКЭТ: Нет, постой, — другую пару… Мне кажется, запяточный ремень на этой слаб… Прощай… Дай руку… Если — нет, — все равно… ФЛЭМИНГ: КАПИТАН СКЭТ: ФЛЭМИНГ: Давай… Что же, я готов… Итак, — прощай, Хозяин, я вернусь с подмогой, завтра к вечеру, не позже… КАПИТАН СКЭТ: Флэминг уходит. Да, — он дойдет… Двенадцать миль… к тому же пурга стихает… Помолиться надо… Дневник, — вот он, смиренный мой и верный молитвенник… Начну-ка с середины… (Читает.)
"Пятнадцатое ноября; луна горит костром; Венера, как японский (перелистывает) Кингсли — молодец. Все будто играет, — крепкий, легкий… Нелады с собачками: Цыган ослеп, а Рябчик исчез: в тюленью прорубь, вероятно, Сочельник: по небу сегодня Aurora borealis {10} раздышалась… (перелистывает) Февраль, восьмое: полюс. Флаг норвежский торчит над снегом… Нас опередили {11}. Обидно мне за спутников моих. Обратно… (перелистывает) Восемнадцатое марта. Плутаем. Санки вязнут. Кингсли сдал. Двадцатое: последнее какао и порошок мясной… Болеют ноги у Джонсона {12}. Он очень бодр и ясен. Мы все еще с ним говорим о том, что будем делать после, возвратившись". Ну, что ж… Теперь прибавить остается — Эх, карандаш сломался… Это лучший Господи, готов я. Вот жизнь моя, как компасная стрелка, потрепетав, на полюс указала, и этот полюс — Ты… На беспредельных Твоих снегах я лыжный след оставил. Все. Это все. (Пауза.) А в парке городском, там, в Лондоне, с какой-нибудь игрушкой, — весь солнечный, — и голые коленки… Потом ему расскажут… (Пауза.) Тихо все. Мне мнится: Флэминг по громадной глади идет, идет… Передвигая лыжи так равномерно, — раз, два… Исчезает… А есть уже не хочется… Струится такая слабость, тишина по телу… (Пауза.) И, вероятно, это бред… Я слышу… я слышу… Неужели же возможно? Нашли, подходят, это наши, наши… Спокойно, капитан, спокойно… Нет же, не бред, не ветер. Ясно различаю скрип по снегу, движенье, снежный шаг. Спокойно… Надо встать мне… Встретить… Кто там? ФЛЭМИНГ: (входит) КАПИТАН СКЭТ: А!.. Пурга угомонилась, не правда ли?.. |
