Из указанных трех периодов жизни души христианской первый период исчисляется десятками лет:

, — пишет пророк Давид (Пс. 89:10). В качестве исключения из общего правила, История Церкви знает еще четыре особых, чудесных окончаний земной жизни. Два праведника Ветхого Завета — Енох и пророк Илия не пережили смерти тела, но взяты были с телом на небо. Очевидно, что тело их было при этом преображено, если получило бессмертие (Быт. 5:24; Евр. 11:5; 4 Цар. 2:11).

Также не получили тления тела Божией Матери и апостола Иоанна Богослова: их не оказалось в гробах, которые открывались на третий день после смерти.

Второй период простирается до всеобщего воскресения.

Третий период простирается в вечность и поэтому является самым важным для человека. По словам еп. Феофана Затворника — «Истинная жизнь человека за гробом, или вернее, по воскресении, а настоящая жизнь есть только преддверие ее или приготовление к ней».

Таким образом, самым кратким является первый период — он ничто по сравнению с вечностью. Но он же и самый ответственный, всецело определяющий последующее состояние души за второй и третий период (см. гл. 25 Еванг. от Матфея о Страшном Суде).

Эта мысль о необычайном значении краткого периода нашей жизни в теле, к сожалению, не господствует постоянно в нашем уме и не управляет всеми нашими поступками.

По существу — в чем разница жизни души в теле и вне тела? И почему по исходе из тела душа не может уже более изменить в корне свою настроенность и приносить духовные плоды? Основной особенностью состояния души при жизни тела является зависимость страданий души от страданий тела. Здесь душа может творить через веру подвиги ради любви к Богу: она молится и работает, несмотря на трудность этого и усталость тела; постится, несмотря на голод и позывы к сластолюбию. Воздерживается, несмотря на потребности тела; лишает часто себя необходимого ради дел милосердия, терпит без ропота болезни, разные скорби и лишения и т. д. Все это уже не может иметь место по разлучении души от тела. Поэтому-то Господь и призывает нас «собирать сокровища» еще при жизни тела (Мф. 6:19-20). Все эти подвиги ведут к сдвигам в состоянии души: очищается сердце, и душа богатеет «стяжанием Святого Духа Божия». Состояние души в теле — это нестабильное (т. е. способное к изменению) состояние души. По смерти тела наступает (можно думать) в той или иной мере стабилизация этого состояния, так как способность к физическим подвигам отнимается.

Правда, жизнь души продолжается и после смерти тела; при ней остается весь комплекс душевных стремлений, склонностей, чувствований, привязанностей и пристрастий. Но ее активность в определенной части уже значительно ограничена. Она уже не может пострадать телом в каком-нибудь подвиге ради любви к ближнему или ради проявления своего чувства покаяния. У нее, однако, остается возможность молитвы для тех, кто привык к ней еще при жизни. Все ее взаимоотношения с Богом, можно думать, в какой-то мере стабилизируются (остаются в постоянном состоянии): это тот запас «елея» из притчи о десяти девах, который, согласно притче, уже не подлежит изменению с момента смерти тела (Мф. 25:10-11). Поэтому благо тем, кто при жизни накопил запас этого бесценного духовного богатства («елея»).

Далее, по смерти тела, душа как бы обладает некоторым накопленным духовным капиталом. И если он велик (как у святых), то и по смерти тела они имеют дерзновение в молитве и Господь слушает их, как слушал еще при их жизни в теле, а, может быть, и более.

Старец Зосима из Троице-Сергиевой лавры говорил так своим духовным детям: «Я после смерти буду гораздо более жив, чем сейчас». И старец оптинский Варсонофий считал, что после смерти тела молитва может совершенствоваться. Но горе, если «елея» нет или его мало. И как люди были далеки от Господа при жизни, по их привязанности к миру, так Он остается далеким от них и по смерти тела.

Прп. Варсонуфий Великий так говорит об этом: «По исходе отсюда, никому нельзя уже преуспеть: что здесь посеешь, то там и пожнешь. Здесь — делание, там воздаяние, здесь — подвиг, там венцы. Там никто не преуспевает, но что кто имеет, то имеет отсюда: доброе ли это будет, или гнилое, или усладительное» (Отв. 606 и 613).

Итак, земная жизнь для души является приготовлением к жизни загробной, в смысле начала последней — насаждения ее в душе. Человек, по учению св. отцов, здесь на земле созидает себе то направление души, которое будет продолжением его жизни за гробом. «Приближаясь к Богу жизнью, делами и учением, более безопасным, приуготовляйтесь, — убеждает св. Григорий Богослов, — к тамошней истине и созерцанию о Христе Иисусе Господе нашем».

В истории Церкви известно большое количество случаев, начиная с 4-дневного евангельского Лазаря (Ин. 11:1-45), когда Господь возвращал на землю души уже умерших людей, почему-либо еще не подготовленных для того мира.

Вернувшиеся из загробного мира рассказывали о своих переживаниях после разлучения их от тела. В этих рассказах неизменно повторяются следующие моменты:

1. Ушедшая из тела душа мыслит, чувствует и переживает события так же, как переживала и мыслила, будучи в теле. Вся жизнь сохраняется в ее памяти.

2. По смерти тела, душа входит в общение с ангелами или с бесами.

3. Душа подвергается суду за все проступки, слова и намерения, проявленные при жизни тела и не покрытые покаянием.

4. Переживания души после смерти тела сохраняются в памяти после возвращения души в тело и оказывают на душу сильнейшее впечатление.

Обычно эти переживания совершают в душе духовный переворот: нерадивые души начинают жизнь Богоугодную, иногда принимают монашество, а иноки — уходят в затворы и т. п.

Для всех них земная жизнь теряет, обычно, в той или иной мере свою привлекательность, и они начинают думать преимущественно о подготовке к той будущей жизни, реальность которой они познали на своем личном опыте.

О загробной жизни душ мы знаем также и из другого источника. Это явления умерших душ, которые бывают по Промыслу Божию для известных целей, как во сне (спящим), так и наяву.

В духовной литературе можно встретить об этом множество рассказов, достоверность которых засвидетельствована благочестивыми людьми и не может вызвать ни малейшего сомнения в их правдивости.

Адам — первый человек пал. За первым грехом последовали другие, произошло братоубийство — пролилась кровь Авеля; люди развратились — так начался процесс гниения и разложения человеческой души. Что могло замедлить этого процесс разрушения духовных основ человечества и внести ограничение в этот поток зла, греха и порока, заполнивший землю? Это могла сделать только смерть тела. Она явилась как неизбежное следствие греха и разложения души. Как пишет митрополит Антоний Блюм: «В мире, который грех человеческий сделал чудовищным, смерть является единственным выходом. Если бы наш мир греха был бы зафиксирован, как неизменный и вечный, это был бы ад; смерть — единственно, что позволяет земле, вместе со страданием вырваться из этого ада».

Следует всегда, вместе с тем, учитывать, что в устах атеистов смерть обозначает совершенно иное понятие, чем в устах христианина. Для первых смерть есть полное прекращение жизни. Для христианина — это только переход из одной формы в другую.

Если задуматься над вопросом о духовном значении смерти тела, то по многим причинам можно понять ее временный характер для падшего человечества в полноте грядущего Воскресения. И поэтому смерть тела не «нелепа», как говорят про нее люди мира, а необходима и целесообразна. Как пишет архимандрит (патриарх) Сергий: «Начало греха — плоть всегда остается в человеке, всегда его искушает, всегда препятствует человеку быстро и легко стать святым. Поэтому и познание Бога и получение блаженства небесного не может быть здесь, на земле, совершенным. Нужно нашему земному миру обновиться, извергнуть из себя все греховное, чтобы потом во всей полноте и совершенстве воспринять в себя грядущее царство. В этой нужде обновиться — весь смысл разрушения мира, в этом и смысл смерти каждого человека».