Оп повел нас к самому высокому строению. Карл продолжает интересоваться:
— Басурман, надеюсь, в форме? Не подведет, как в прошлый раз?
— Не позволим, — уверяет Оп. — Сидит в гримерной, вживается в роль.
— А Ле?
— Только и разговоры о съемках…
— На щеках, небось, килограмм краски?
— Не думаю, ваша светлость.
— Сколько раз предупреждал: грим иногда портит. Тем более, что съемки в воде!
— Ле учтет, ваша светлость.
— И ты учти: крупный план — и никакой спешки. Главное в кино — интерес зрителя. Ни на секунду не упускай этот интерес!
— Хорошо, ваша светлость.
Под сводами павильона Карл подался в свою гримерную; Оп взлетел высоко под потолок, проверяя лампы и обогревательные приборы — в обширном помещении было слишком холодно, а ведь актерам, судя по всему, предстояло раздеться… Я оседлал стул, с интересом разглядывая бассейн и полоску суши, загримированную под песчаный морской берег; здесь и там торчали колючие толстые кактусы и высоко возносили зеленые вееры солнцелюбивые пальмы…
На берегу появилась необыкновенной красоты женщина в ярко-оранжевом купальнике. Я сразу узнал главную героиню всех карловских фильмов. Ради нее киногерой «Неповторимой любви» совершает подвиг за подвигом. Это она и ее возлюбленный показывают всему миру таинства интимной жизни, заставляя опускать глаза и стыдливо отворачиваться…
— Кинозвезда подошла ко мне и певуче произнесла:
— А я вас не знаю.
С верхотуры слетел Оп, торопливо меня представил:
— Чек, помощник господина Карла… Кажется, так?
— Почти, — кивнул я.
— А это Ле, моя жена. Звезда с мировым именем!
— Очень приятно. — Я поспешил покинуть стул и вежливо поклонился. — Мужу есть чем гордиться.
Оп остро воспринял мои слова, ядовито усмехнулся:
— Надеюсь, вы мыслите профессионально.
— О, да! Искусство требует жертв.
— Никаких не жертв, — мгновенно отреагировал Оп. — Когда приносятся жертвы, искусство гибнет.
— Да?… — Я почему-то смутился. — Но какие-то трудности все-таки есть? — Свой вопрос я мягко адресовал Ле. Прекрасная женщина не сводила с меня хрустально-васильковых глаз, и вдруг я почувствовал идиотскую неловкость.
— А вы покраснели! — засмеялась кинозвезда. — Для съемок точно не годитесь. А что касается трудностей — да, они есть. И хорошо, что не вылезают на экран.
— Внимание! — напружинился Оп. — Приготовиться!
Стремительным шагом к нам шествовал преображенный Карл — в пышном черном парике, с приклеенными тонкими усиками. На узких голых плечах неизвестно как держался белоснежный халат. Карл, кроме скромного лоскута плавок, всю свою одежду оставил в гримерной.
— Где басурман? — требовательно спросил Карл.
— У себя, ваша светлость, — не поднимая глаз ответил Оп. — По моему сигналу войдет в кадр.
— А дублер?
— Тоже у себя.
— Правиль но. Нечего глаза пялить. Актрису может смутить любая мелочь. Тем более — плотоядный взгляд мустанга. Слышишь, Чек, какое тебе доверие? Смотри, любуйся, размышляй о продолжении. Может быть, войдешь в историю как сценарист.
— Вполне возможно, господин Карл.
— Итак, все готовы?
— Все, ваша светлость.
— Начали!..
Ле игриво побежала к воде; возле пальмы подняла перламутровую ракушку, приложила к уху. Киногерой в черном парике скинул халат и, заметив на берегу силуэт любимой, невольно потянулся к ней. Оп, нацелив на Карла камеру, взлетел под самую крышу, и нависал, и кружился, и скользил во все стороны — пока на пустынном пляже происходили большие и маленькие события.
Киногерой страстно привлек к себе красавицу, осыпал жадными поцелуями; счастливая пара изнемогает от бурных объятий, опускается на песок. Мужские беспокойные пальцы мечутся по роскошному телу женщины; купальник мешает полному слиянию тел — ненужная ярко-оранжевая тряпица летит к воде…
В этот напряженнейший момент на пляж врывается бородатый атлет, подхватывает купальник и с диким хохотом удирает в море. Хулиган то и дело оборачивается, размахивает добычей, как бы дразня: а ну-ка отними!
Киногерой в бешенстве. Он не может допустить подобного унижения! Обнаженная красавица рыдает, бессильно распласталась на песке, а ее возлюбленный кинулся в воду — догоняет самонадеянного обидчика…
— Стоп! — командует Карл, превратившись в режиссера. — Ле — в артистическую! Выходят дублеры!
Карл облачился в свой белоснежный халат, для Ле тоже нашлась теплая накидка; режиссер и кинозвезда бегом направились в служебные отсеки павильона, а Оп повис над морем.
Примчался дублер, загримированный под главного героя (черный парик и усики!). На воде началась битва двух атлетов не на жизнь, а на смерть.
Я понаблюдал за полетами Опа и вернулся на свой стул. Тепло обогревательных приборов сюда не доставало, и я почувствовал, как за воротник пробрался-таки упрямый холодок… А мужу кинозвезды сейчас определенно было жарко, попробуй повисеть над женой, а потом погоняться за басурманом… Оп, конечно, был мужественным человеком, я бы так не смог…
Закончив съемки, Оп закутался в плащ и устроился в кресле рядом со мной. Его, похоже, совсем не волновало — где находится его жена, что с ней… Он как бы угадал мое тайное недоумение, стал объяснять:
— Охотно повторюсь: не будет в жизни — не получится на пленке. Высокое искусство прощает все.
— Вы молодец, — похвалил я. — ПарИте, как ласточка.
— Напучился. Первое время падал.
— Ну да?…
— Чуть руку не сломал.
— Неужели так сложно?
— Проще пареной репы. Но требуется привычка.
— А я бы смог?
— Любой сможет.
— Вот бы попробовать!
Оп задумался.
— Хорошо. Время пока есть. — Он распахнул плащ, отстегнул широкий тяжелый пояс, подал мне. — Волновой принцип, самый надежный.
«Волновой?… У Вильяма, кажется, есть что-то похожее…» — Но сейчас главное не это, не упустить бы нечто поважней…
На поясе слева и справа — по три кнопки. Спрашиваю — для чего.
— Слева — взлет, фиксатор высоты, посадка. Справа — движение прямо и в стороны.
— Как просто! — восхищаюсь я и нажимаю кнопку для взлета. Действительно, взмыл над бассейном, едва не врезался в потолок. Успел, однако, придавить соседнюю кнопку. Теперь нужна точная игра на регуляторах справа…
Лечу влево, потом вперед на одной высоте. Оп носится внизу, радостно кричит:
— Молодец, молодец!.. Возвращайся!
Вернуться? Вот это как раз в мои планы не входит.
Вылетаю из павильона, планирую над карловским геликоптером, набираю высоту. Особенно высоко залезать не следует — слишком холодно… Курс — город, дальше сориентируюсь по автомагистрали…
Прежде всего думаю о том, что Оп из-за меня может пострадать. Карл вряд ли простит подобную оплошность — упустил меня, да еще собственноручно снабдил транспортным средством! Значит, соображаю, пояс необходимо вернуть, и как можно быстрее…
Подо мной — скудная растительность, однообразный серый пейзаж. Любоваться нечем, ничто не привлекает серьезного внимания. Я продолжаю размышлять. Над хорошим человеком, который узаконил издевательства над собой объяснением: требует профессия! Я бы, честно повторяю себе, так бы не смог… Наверное, объяснение придумал Карл, а Оп вынужден согласиться…
Подо мной сверкнуло ярко-голубое озерцо, напомнив о васильковых глазах кинозвезды. Странно: как ни хотелось повернуть мысли в осуждающую сторону, ничего не получалось. Ле непонятно завораживала, мне казалось — я мог бы ее полюбить…
Полюбить?… Нет, нет, это запредельно. Во мне уже есть какая-то тайна, обозначенная буквами «Л» и «О». Чувствую, я связан с этой тайной всей своей жизнью. Вильям обманывать не станет… И все же никто не лишил меня права любоваться прекрасным, преклоняться перед ним, черпать силы для полнокровной жизни… Я же любуюсь Ри, иногда о ней думаю!..
Вот, вспомнил о Ри… Где сейчас она, как чувствует себя в невидимой паутине?… Да еще с вернувшейся душой!.. Вопросы, конечно, риторические. Известно — как…
