Итак, нам предстоит разобраться в том, каким образом та или иная утрата может причинить нам вред, если событие, повлекшее за собой эту утрату, выходит за рамки нашей жизни. Иными словами, необходимо осмыслить тот факт, что существуют такие события, которые способны воздействовать на нашу жизнь, даже если сами они не вписываются в рамки нашего существования. Если мы сумеем понять, как такое возможно, то тем самым приблизимся и к разгадке смысла жизни.

Некоторые полагают, что для решения этой проблемы необходимо обратиться к понятию возможностей. Идея заключается в том, что человеку может быть нанесен урон, невзирая на то, существует ли данный человек в момент причинения ему вреда или нет. А объясняется это все как раз нереализованными возможностями. Иными словами, смерть способна причинить нам вред, так как она препятствует осуществлению наших возможностей. Но способна ли эта идея решить все наши затруднения?

Лично я думаю, что нет. Проблема в данном случае заключается в том, что понятие возможностей чрезмерно расплывчато.

Возьмем, к примеру, смерть Роя. Прискорбное событие, во всяком случае, для самого Роя. Но прискорбное оно вовсе не потому, что Рою так и не удалось, например, стать цветоводом. Без сомнения, такое тоже было возможно, но вряд ли эта возможность — вернее, ее утрата — поможет нам понять, почему смерть носит для Роя негативный характер. Насколько мы можем судить по фильму, Рой не слишком—то заинтересован в том, чтобы стать цветоводом. И уж, конечно, смерть не может причинить нам вред, лишив того, в чем мы и не были заинтересованы.

Итак, вы уже, должно быть, поняли, что существует слишком много разных возможностей. При этом в них нет ничего такого, что делало бы ту или иную возможность неотъемлемо моей (или Роя, или вашей).

Вот эта—то расплывчатость и создает дополнительные трудности. Первоначальная же проблема, которую мы намеревались решить, обратившись к понятию возможностей, заключалась в следующем: каким образом человек может быть связан с такими событиями, что лежат вне временных рамок его жизни, — как, например, та же смерть?

Следовательно, нам нужно определить характер связи человека с этими событиями, благодаря которым он и в самом деле оказывается подвержен их воздействию. Нам необходимо это сделать, если мы хотим объяснить, каким образом смерть может причинить нам вред, если в тот момент, когда она наступает, мы перестаем существовать. Ссылка на возможности вряд ли поможет нам прояснить этот вопрос — мы просто подменим одну проблему другой.

Итак, на данный момент нам удалось выяснить следующее: если смерть — это плохо, то прежде всего потому, что она наносит ущерб, лишая нас чего—то очень важного. Но что же может отнять у нас смерть, если в тот момент, когда она приходит к нам, мы перестаем существовать? Речь в данном случае идет не о возможностях, ибо, как мы уже успели понять, это понятие слишком расплывчато, чтобы принимать его всерьез. У каждого из нас слишком много возможностей. К тому же мы связаны с ними не настолько тесно, чтобы их утрата могла причинить нам серьезный ущерб. Но если мы пришли к выводу, что смерть равнозначна для нас лишению чего—то очень важного, нам необходимо выяснить, что бы это могло быть — что—то такое, с чем мы связаны более прочно, чем с возможностями, что—то, чем мы обладаем фактически, а не потенциально.

Но кое—что смерть действительно отнимает у нас — это наше будущее. Подумайте о том, что происходит в вашей жизни в любой отдельно взятый момент действительности.

Все это, безусловно, варьируется от вида к виду, а также — с определенными оговорками — от человека к человеку. И все же как у людей, так и у репликантов каждый момент действительности наполнен всевозможными идеями, желаниями, планами и надеждами, а также самой разнообразной деятельностью и т. д. А теперь попытайтесь представить, что спустя какое—то время наступит новый момент действительности, который также будет наполнен очередными планами, надеждами и т. п. Поняв, о чем я веду речь, вы сможете понять и то, что я подразумеваю под словом «будущее». По сути, я использую этот термин для краткого описания данного рода чувств и событий. Вот это будущее мы и теряем, когда приходит пора умирать. Именно в этом смысле смерть наносит нам ущерб. Все просто.

Или не очень. Простота здесь на самом деле кажущаяся. Если как следует подумать, мысль об утрате будущего представляется достаточно странной — хотя бы потому, что странным представляется и само понятие будущего. Ведь оно еще не существует. Так как же мы можем его потерять? И в самом деле, утратить будущее можно лишь в том случае, если мы им уже обладаем. Но — и тут мы вновь возвращаемся к тому, с чего начали — в состоянии ли мы обладать чем—то, что еще не существует? Чтобы разобраться в этом, необходимо прежде всего понять: обладать и терять имеют в данном контексте несколько иное значение, чем то, к которому мы привыкли. Мы и в самом деле можем сказать, что у нас есть будущее, но не в том смысле, как про кого—нибудь говорят: у него широкие плечи или же — у него есть часы «ролекс». И если отступники—репликанты вдруг вознамерятся лишить вас будущего, то потеря эта будет заметно отличаться от всех прочих — таких, например, как утрата с возрастом широких плеч или утрата часов после встречи с грабителем.

Так в каком же смысле мы обладаем будущим? И что, если будущее — это та же возможность? Тогда мы вновь возвращаемся к мысли о том, что смерть наносит нам ущерб, поскольку лишает нас возможностей. Однако, как мы уже выяснили ранее, эта идея вряд ли приблизит нас к решению проблемы. Следовательно, нам необходимо понять, в каком смысле будущее — это не просто очередная возможность, но что—то такое, что есть у нас на самом деле. И при этом мы не просто обладаем этим будущим, но и обладаем им на данный момент действительности, несмотря на то что оно еще не существует. Трудновато для понимания — и все же попытаться стоит.

На самом деле существует несколько вариантов, согласно которым та или иная вещь, то или иное существо могут располагать будущим. В первом, минимальном смысле, будущее есть у всего, что существует (во всяком случае, до тех пор, пока не наступит его внезапная гибель). У этой книги — физического объекта, который вы держите сейчас в своих руках — тоже есть будущее. Это значит, данная книга существует не только в настоящий момент, но будет существовать и позже — на следующем временном отрезке. Разумеется, если вы вдруг ошибочно сочтете, что книга эта представляет собой набор никчемной болтовни, и решите предать ее огню, то у книги уже не останется будущего. Как только пламя испепелит последние страницы, уже не будет времени, выходящего за пределы настоящего, в котором эта книга могла бы существовать. Очевидно, что буквально у всего может быть подобное будущее, которое, впрочем, так же легко может быть и отобрано. И к этому случаю применимо понятие ущерба: мы можем сказать, например, что книге был нанесен ущерб, когда ее швырнули в огонь. Понятно, однако, что это не тот ущерб, который наносит человеку смерть. И объясняется это, скорее всего, тем, что и утрата в двух этих случаях совершенно неравнозначна.

В первом случае обладание будущим сводится к простой возможности. То, что будут существовать моменты действительности, выходящие за рамки настоящих, вполне возможно, хотя и необязательно. И потому будущее здесь очень близко к возможности, которая, скорее всего, превратится в действительность. Опять же: мы не делаем в настоящем ничего того, что связывало бы нас с этим будущим. Так что, если мы хотим понять, как именно сочетается ущерб, наносимый нам смертью, с утратой будущего, необходимо выяснить, не связывает ли нас с ним что—то такое, что делает эту утрату по—настоящему ощутимой.