Молодой король на пиру расточал Герману и его очаровательной сестре любезности. Гостями было выпито много вина, но я его старался не касаться, так как хотел объявить на этом пиру о нашей помолвке с Лили, и ждал только удобного случая. Тянуть дальше было нельзя, так как графиня уже носила тебя под сердцем. Я выпил только одну чару, который чуть не силой всучил мне разгоряченный похвалами и вином Герман, а потом ничего не помню. Все как отрезало. Пришел в себя от грохота. Подскочил, и вижу, что лежу в кровати, а рядом спит обнаженная Элизабет. Тут в комнату врывается Герман с мечом в руке. «Ты обесчестил мою сестру!». А следом за Германом входит король. Короче… Анри IV приказал мне жениться на Элизабет. То что Герман меня подставил, я понял через восемь месяцев, когда Элизабет родила сына. Я понял и еще одно. Она не была сестрой Германа. Они были любовниками. Но мстить в тот момент я уже не мог. Элизабет умерла при родах, а ее любовник добился таких милостей от короля, что был практически для меня недосягаем. Самое страшное, что я разбил сердце Лили, которая осталась практически одна. Без отца, без матери, в ожидании позора. Плод под ее сердцем зрел. И вот тут мой друг Эдвард спас меня во второй раз. Он предложил защитить Лили, и нашего будущего ребенка. Они поженились, баронство Аржельяк влилось в графство Ромейское, а когда на свет появился ты, я стал твоим крестным отцом. Шло время. Герман настолько упрочил свои связи при дворце, что умудрился добиться помолвки между своим совсем еще маленьким «племянником» и Офелией. А потом очередная стычка на границе. И что самое подозрительное именно в тот момент, когда Герман приезжает от имени короля с инспекционной проверкой в приграничные районы. В этой стычке Эдвард погиб, а Герман, как и положено, героически отбил нападение. После этого Лили словно подменили. Не дожидаясь окончания траура, она выходит замуж за Германа, который после этого автоматически получает титул графа Ромейского, и становится твоим отчимом. А после того как погибла твоя мать, и как мне сообщили погиб и ты, я утвердился в мысли, что за всем этим стоит именно Герман. Я добился приема у короля, и рассказал о своих подозрениях, но понимания не нашел. Слишком мало у меня на руках было доказательств. Да и рассказать я все не мог, не бросив тень на честь Лили. Этот вояж только усугубил дело. Я сам, невольно связал себе руки. Мне было категорически запрещено искать ссоры с графом Ромейским, который очень многое сделал для короны, и что любая моя попытка навредить ему будет расцениваться как государственная измена. Мне оставалось только воспитывать чужого ребенка, и пытаться сделать из него порядочного человека, достойного дворянина, но… что из этого получилось, ты уже знаешь. Теперь ты знаешь вообще все. – Облегчив душу, Леон де Рейзи откинулся на спинку кресла, и потупил взор.

– Ну, положим не совсем все, – задумчиво пробормотал юноша.

Старый граф поднял глаза, и не увидев на лице сына следов осуждения приободрился.

– Спрашивай. Все что знаю, расскажу.

– Если этот Герман добился такого огромного влияния, то почему его практически не было видно при дворе?

– Думаю, это из-за меня, – пояснил Леон де Рейзи, – возможно, король перестраховался. После моего разговора с Анри, Герман уединился в родовом замке графства Ромейских, и оттуда, по слухам, практически не выезжал. Король его за это, кстати, частенько в пример ставил. Вот, говорил, единственный подданный, который игнорирует пиршества и балы, и занимается только охраной границ государства нашего. Правда, он при этом никогда не упоминал, что на эти балы графу Ромейскому постоянно забывали прислать приглашения. Справедливости ради должен сказать, что я тоже таких приглашений не получал, и с королем после той аудиенции в Босгоне, мы только в его зимней резиденции встречались. Но ты не думай, сынок, что я смирился и все забыл. Мысль о мщении никогда не оставляла меня. Я все это время копил силы. И очень надеялся, что породнившись через Альберта и Офелию с королем, получу карт-бланш, и разберусь с мерзавцем!

– Понятно.

– А ты представляешь, что я почувствовал, когда от герцога Антуйского узнал, что невесту моего приемного сына спасает некий рыцарь Кевин, урожденный граф Рональд Ромейский? – на глаза старого графа навернулись предательские слезы. – Герман оплошал! Ты остался жив! Сынок!

Леон де Рейзи поднялся, Кевин тоже покинул свое кресло и заключил вновь обретенного отца в объятия, который не удержавшись, разрыдался на его плече.

– Ну, полно, полно отец. Видишь, живой я. Все будет теперь нормально. Ты лучше подскажи мне одну вещь.

– Какую? – хозяин замка с трудом справился с эмоциями, смахнул слезы с глаз, и позволил усадить себя обратно в кресло.

– Есть один момент, – сел напротив него Кевин, – не дает мне покоя один господин.

– Кто именно?

– Он не назвал своего имени. Представился тайным советником короля, и нанял меня и мою команду для сбора компромата на тебя, отец. Собственно именно по его наводке я и попал в эти земли. Сейчас я прекрасно понимаю, что никакой он не тайный советник, но кто он, и что им двигало, понять не могу.

– Странно… – нахмурился Леон де Рейзи, – опиши его.

– Ну, невзрачный такой. Пройдешь мимо не заметишь. Он тогда сумел убедить нас, что зло идет из твоих земель, предъявил печатку короля, и очень щедро заплатил за услуги… да ты же его видел!

– А! Это который все с клубникой со сливками для заключенных ко мне приставал?

– Ну да.

– Действительно странный советник…

– Ладно, придет время, разберемся и с ним.

Их беседу прервал деликатный стук в дверь.

– Кто там? – недовольно крикнул Леон де Рейзи, раздосадованный, что его беседу с сыном так бесцеремонно прервали.

Дверь приоткрылась и в кабинет сунулась физиономия Люка.

– О! Я так и думал, что шеф здесь. Отлично. Кевин, подъем! Нас ждут.

– Кто ждет? – не понял хозяин замка.

– Уважаемые люди. Граф, вы что, забыли, что сами после нашего возвращения приказали вывесить над северной башней флаг.

– Не я а ты приказал, – сердито буркнул Леон де Рейзи.

– Так от вашего же имени! Впрочем, какая разница? – пожал плечами бесенок, – для нас сейчас главное, что уважаемые люди уже здесь! Я распорядился, там все накрыто. Ждут только нас с тобой, шеф. Сходнячок уже начался. Ты поторапливайся, там нужна твердая рука. Как бы они между собой не перегрызлись.

– Ну, вот что, сынок, – решительно сказал Леон де Рейзи, – иди, улаживай с этими «уважаемыми» людьми свои дела, но потом ты мне подробно расскажешь, что это у тебя за дела с криминалитетом!

– Папа, клянусь! Ничего серьезного! Я вообще ни сном, ни духом. Вот как звание кронпринца эльфийского Дома навязали, так и тут заставили мазу держать… тьфу! До чего ж прилипчивый сленг.

Люка радостно захихикал, и торопливо захлопнул дверь, об которую тут разбился кувшин с вином, запущенный мощной рукой Кевина.

– Папа, да хочешь, пошли с нами! В конце концов, ты тут хозяин!

– А что, пойдем. Только я, пожалуй, в щелочку подглядывать буду. Как-то мне с уголовниками за одним столом зазорно сидеть будет.

– В щелочку так в щелочку. Пошли.

– И за каким чертом ты их созвал? – сердито шипел Кевин по дороге, – нам что, армии из подземелий недостаточно будет? Они уже вот-вот соединятся с войсками моего отца. И… и… ну вот что я им сейчас скажу?

Рыцарь, Люка и хозяин замка поднимались по винтовой лестнице северной башни, где на самом верху, как оказалось, и собрался сходняк. В тех самых апартаментах, которые были отведены когда-то Леоном для его друга Эдварда.

– Граф, извините, мне вашего сына проинструктировать надо.

Бесенок приник к уху юноши, и что-то ему туда начал азартно шептать.

– Ты пойми, это же огромная сила, которая будет действовать изнутри! – уже более громко закончил он свои инструкции.

– Это понятно, а если…

– А если что, то плюй на все! В конце концов, у тебя есть полномочия от самого короля! А в случае чего папа твой головой кивнет. Шеф, не тупи!