Копыта коня глухо стучали по твердой земле, мелодично позвякивали металлические пластинки на упряжи, и шелестел между камнями ветер, перебирающий сухой песок. В эти земли, лежащие далеко в стороне от караванных путей, редко забредали чужаки, но одинокий всадник продолжал упорно двигаться в центр Черной пустыни. По одежде мужчину можно было принять за кочевника одного из степных племен, лицо его было полузакрыто концом шерстяного бурнуса, и только глаза — ясные, цвета барвинка выдавали северянина.

Как легко было бы сейчас повернуть на северо-запад, туда, где проходили оживленные торговые пути, за несколько дней добраться до моря, в Тобруке сесть на любой корабль, идущий в сторону Аргоса… И забыть, наконец…

Такие мысли блуждали в голове всадника ранним утром седьмого числа, первого весеннего месяца и двенадцатого года с начала его странствий. Он переживал полосу черного невезения и не менее черного отчаяния. И снова стал сомневаться во всем: в правильности намеченного маршрута, в словах старого торговца, в себе самом. Давно нужно было повернуть на север. Но он не останавливал коня, упрямо продолжая свой путь в пустыню.

Путешественник смертельно устал, но даже если бы он остановился, лег в тени скал, укрывшись плащом, и проспал двое суток, эта усталость не прошла бы. Выбрав путь вечного странствия и постоянных поисков, подчиненный одному-единственному изнуряющему желанию, он гнал коня вперед по необозримым просторам степей, заставлял себя пробираться сквозь непролазные чащи лесов и вязнуть в болотах… У него не было даже карты, только смутные догадки, слухи и намеки.

Когда-то давно, на базарной площади восемнадцатилетний вор услышал от бродячего торговца легенду о древнем городе, лежащем в самом сердце каменной пустыни. Городе, чьи улицы и дома пустуют уже много веков, и только ветер проносится по площадям и жалобно стонет над руинами. Все дороги здесь ведут в одном направлении — к широкой площади, вымощенной гладкими, ровными плитами. К храму из белого мрамора. Под алтарем его скрыта нефритовая лестница, ведущая глубоко под землю, в огромный зал, где на ложе, украшенном хризолитами, вечным сном спит прекрасный юноша. Легенда утверждала, что это спящий ангел, вестник, на которого наложено заклятье. Он будет спать до тех пор, пока кто-нибудь не спустится вниз и не разбудит его. Еще легенда неопределенно намекала на неслыханную награду, уготованную тому, кто разбудит спящего ангела. — Сокровище, дороже которого нет на земле.

Эти рассказы могли оказаться вздорной выдумкой, очередным миражом… Но упорные слухи о древних развалинах в пустыне укрепляли смутную надежду всадника. А образ каменной гробницы продолжал являться во сне. Какое-то исступленное желание найти ее, почти одержимость этой идеей, гнали день за днем, ночь за ночью вперед, к загадочному городу.

Тот самый торговец, Халид аль-Касри, бывший также скупщиком краденого, согласился ссудить деньги молодому вору, с условием, что возьмет себе вторую долю сокровищ. Но после нескольких лет поисков Халид решил, что легендами не наполнишь кошелек и, по всему, искать гробницу пустая затея. Однако, мечта о таинственном городе крепко засела в молодую голову. Халид аль-Касри, уважаемый, теперь промышляющий слоновой костью и черным деревом, пустил слух, что в парня вселился бес, не иначе, который лишил его остатков разума. Халид называл этого беса авантюризмом и отказывался увеличить кредит, предсказывая несостоявшемуся партнеру скорую кончину от неизвестной болезни где-нибудь на краю света. Таким образом, и друзья, и враги отвернулись от молодого человека, единодушные в своем осуждении, считая его пропащим.

Он не стал спорить, просто оседлал коня, надел свой самый лучший плащ, и восход солнца встретил уже в пути на восток…

В сумраке утра пустыня излучала жемчужное сияние. Отсюда, с зеленого островка оазиса она казалась прохладной и спящей.

— Там. — Сказал смуглый мальчишка-проводник, махнув рукой на юг. — Три ночи пути. А лошадь лучше оставь.

— Почему?

— Он съест ее.

— Кто?

— Песчаный демон.

Всадник улыбнулся, рассматривая строгое сморщенное лицо мальчишки.

— Здесь водятся демоны?

— Он живет в развалинах. Днем спит, а ночью выходит на охоту.

— И поедает лошадей?

— Лошадей, верблюдов, всех, кого поймает.

— А на людей не нападает?

Мальчик пожал плечами.

— Как же вы не боитесь жить так близко от этого города?

— Мы туда не ходим. — Ответил он равнодушно, развернулся и, не прощаясь, направился обратно в деревню.

Некоторое время мужчина смотрел ему вслед, потом расседлал коня и, оставив его пастись на берегу ручья, пошел на юг.

Утром четвертого дня, на рассвете, он увидел полуразрушенные стены древнего города.

Под ногами хрустели обломки камней, и разлеталась пыль. Ветер гудел в развалинах и вздувал облака песка. Шаги звучали оглушающе громко в тяжелой тишине. Странные сооружения, по обеим сторонам, были похожи на усеченные конусы, сложенные из камня. Чужая, непонятная архитектура. Окна выглядели пустыми провалами, двери — узкими щелями. Но вот за скучными одинаковыми рядами домов появилась вершина здания из белого мрамора.

— Храм!

Высокая треугольная пирамида стояла на круглой площади, наверное, вымощенной когда-то ровными плитами, белые грани ее сияли на солнце. Древний город оказался нагромождением странных конструкций, белый храм пирамидой, кем окажется прекрасный ангел?!

Достав из сумки заранее приготовленную связку факелов, бывший вор медленно переступил через порог. Внутри было холодно и тихо. Невольно вспомнились слова мальчишки-туземца о демоне. Свет факела заметался по стенам, освещая странные надписи и рисунки: люди, прекрасные существа с крыльями, какие-то черные твари с узкими злыми глазами. Рассматривая изображения, путешественник шел вперед по узкому коридору, прислушиваясь к давящей тишине храма. Воображение разыгралось, и ему стало казаться, что страшные существа, нарисованные на стенах, поворачивают головы, и смотрят вслед голодными глазами. Вот одна из этих тварей медленно потягивается, спускается со стены, стремительно увеличиваясь в размерах, и тянет длинные лапы с острыми когтями… Он обернулся, но меч рассек пустоту. За спиной была только тьма.

Факел погас, и пришлось зажечь новый. Коридор стал петлять, а потом стены его раздвинулись, потолок ушел вверх, и открылся полукруглый зал, в центре которого стоял алтарь из белого, хорошо отшлифованного камня. Дальше хода не было. Каменные плиты, покрытые изображениями прекрасных крылатых существ, неведомый строитель вплотную подогнал друг к другу. Значит нужно искать иначе. Наклонив факел, мужчина начал медленно водить огнем над плитами, пока около алтаря пламя не колыхнулось. Там была пустота.

Поднять плиту с помощью меча, просунув острие в щель между камнями, не удалось. Металл скрипел о камень, гранитная глыба противно скрежетала, но не двигалась с места. Обливаясь потом, удачливый (все-таки удачливый!) искатель сокровищ сильнее налег на меч, дернул и… стальное лезвие сломалось с оглушительным звоном. В руке остался лишь эфес с кривым обломком. Другой обломок торчал из чуть расширившейся щели.

— Черт! — пробормотал вор, но потеря оружия не огорчила, потому что плита поддалась. Еще несколько усилий, и дыра расширилась настолько, что стали видны полустертые ступени, ведущие вниз, в темноту.

Маленький круг света, отбрасываемый факелом, скакал по стенам и узким ступеням, дыхание вора стало замедленным. Время от времени ему начинало казаться, что ступени под ногами шатаются, голова кружилась, и приходилось останавливаться, чтобы не упасть. Потом лестница закончились, и он попал в маленькую круглую комнату: ряд массивных колонн поддерживал ее потолок, а в центре на возвышении стоял, нет, не саркофаг! Сооружение из темного, светящегося изнутри камня, напоминало продолговатый ларец.

— Значит это правда! Он существует…