– Тит Магнезий Стар, "Положение вещей в пространстве", – кивнул Сабин. – Написано тысячу лет назад, а как будто вчера!

– А мне у него больше всего "Метаглюкозы" нравятся! – вклинился в разговор старший баллистик Флакк. – Срывающий головы смелым – лучом, ослепительно чистым, плюется огнем парабеллум, ему отвечают баллисты!

– А "Марсиада", "Марсиада"! – воскликнул Бассиан. – Вот где настоящий размах! "Бог войны, поднимающий меч, освященный и адом, и раем, ни в одной из оставшихся встреч – кто ты есть – я уже не узнаю…"

Высшие офицеры эскадры могли себе позволить посвятить несколько минут римским литературным памятникам. Система Вальгаллы была очищена от противника; до выхода на следующую цель оставалось полтора часа…

– Губернатор, мы понимаем ваше положение, – вкрадчиво заметил базилевс Филипп, – но и вы должны нас понять. Кроме всего прочего, это и в ваших интересах.

Сган-шофет Азербал бар Маттан, губернатор "Ибарзели-18", сделал вид, что ничего не понимает, и не замедлил об этом сообщить.

– Я не понимаю, о каких интересах идет речь.

– Если маркоманны поднимут восстание в Солнечной системе, вы можете потерять свой драгоценный нейтральный статус, – начал терять терпение Филипп.

– Я должен получить разрешение от моих начальников, – сказал сган-шофет.

– Разумеется, если я поднимусь выше, то рано или поздно найду такого, кто согласится со мной сотрудничать, – кивнул македонец. – Так зачем откладывать неизбежное, если мы можем договориться прямо сейчас?

Азербал вспомнил данные ему инструкции: по возможности поддерживать антиримский альянс. Македонский царь желает узнать, куда убрался маркоманнский звездолет? хорошо, он узнает. Разумеется, об этом узнает еще кое-кто, а после этого от губернатора уже ничего не будет зависеть.

…

– Это оказалось проще, чем я думал, – заметил базилевс Филипп, возвращаясь на борт своего флагмана. Сиракузия "Стейно Горгона" (бывший нипонтийский беллакруксер "Ямато", трофей последней войны) немедленно покинула систему Юпитера и двинулась к границам Солнечной системы.

На капитанском мостике Филиппа поджидали все высшие македонские офицеры, подобранные в ближайшем космосе – и стратег Гераклий, и сменарх Аристид, и тагматарх Павсаний. Базилевс настоял на их непременно участии в операции.

– У вас есть координаты маркоманнской пеквуремы? – спросил Гераклий.

– Не совсем. Ибарзелиты оставили на ее борту гиперпространственный маячок-ориентатор.

– Все гениальное просто, – пробормотал Аристид. – Если только маркоманны его не обнаружат и не отключат…

– Будем надеяться на лучшее, – отвечал племянник Космократора. – Все свободны, господа. Через два часа мы совершаем прыжок.

У дверей своей каюты Гераклий столкнулся с охранником-гоплитом. Привилегия, положенная старшим офицерам. Сатрап машинально отдал честь и очень удивился, когда гоплит ему не ответил.

– Что это значит, солдат? – сурово спросил Гераклий.

– Я все-таки решился оставить свой пост, – ответил гоплит и приподнял забрало шлема.

– ??? – сатрап Гефестиона временно потерял дар речи.

– Корабль вашего базилевса пролетал через систему Антиоха, попасть на борт было делом техники – и не очень сложной, – отвечал проконсул Сервилий Кар. – Ты не рад меня видеть?

– Сумасшедший, – прошептал Гераклий и покачал головой. Сатрап соображал быстро. – Хорошо, оставайся на посту и продолжай изображать примерного македонского солдатика. Поговорим потом.

И прежде чем римский офицер успел ответить, Гераклий прошел в свою каюту и захлопнул дверь.

– ПРОКОЛ! – доложил оптион Луций Мегелл, навигатор римской дециремы "Галлия Бакарда". – Мы прибыли в Ипсилон Меченосца. Один… два… шесть… семь… – Мегелл ненадолго замолчал. – Одного корабля не хватает. "Новая Кампания" не вышла из прыжка.

– Подождем, – ответил легат Секст Анфимий. Десять секунд спустя он добавил: – Далее ждать бессмысленно, продолжаем операцию.

С пропавшим кораблем могло случиться все, что угодно. Распался на атомы в подпространстве; испарился в Гамме Дельфина или сгорел уже здесь, потому что отказала силовая защита; навигатор "Кампании" ошибся в координатах и привел звездолет на другой конец Галактики. Это уже не имело значения. На войне без потерь. Оставался еще самый худший вариант – корабль был уничтожен противником (известным или неведомым) уже здесь, но никаких доказательств тому люди или приборы не зафиксировали.

Семерка уцелевших звездолетов повисла в пространстве, окруженная бушующим солнечным океаном. Все светофильтры (двойные и тройные) были опущены, но слепящий свет все равно пробивался сквозь них – как и должно было быть. Температура за бортом превышала все мыслимые пределы и точки плавления. И такое положение вещей не стоило затягивать на долгий срок.

– Включаю радар, – поведал навигатор. – Корабль переходит в режим ожидания.

– Подтверждаю, – рассеянно отозвался Анфимий. Если они не ошиблись, сигнал радара через три с половиной минуты достигнет цели и еще через три с половиной минуты вернется. Если ошиблись – поиски планеты Гейзерих могут затянуться.

На капитанском мостике воцарилась тишина, сопровождаемая гудением холодильных гибернаторов и падением капель пота. Первым не выдержал центурион Руллиан, старший помощник.

– "Солнце-кормилец! Ты день в колеснице горючей кажешь и прячешь, о, пусть, возрождаясь незримо! Вечное – ты ничего не увидишь могучей города Рима!"…

– Отставить, – недовольно уронил командир. В отличие от императора Эмилия Валента, Секст Анфимий не любил и не поощрял героическую поэзию на борту своего корабля.

– Есть контакт! – радостно доложил оптион Мегелл. – Гейзерих прямо перед нами!

Легат кивнул и набрал в грудь побольше воздуха – тут же пожалев об этом. Уж очень горячим был окружающий его воздух.