– Но меня ведь тоже можно понять! – извиняющимся тоном произнес он, и старик согласно закивал, будто сразу разобрался в смысле слов.

– Ладно, – вздохнул Артём, включая телевизор, – наслаждайтесь.

Шли новости. Гости подошли к ящику и уставились в экран. Спустя минуту, они заговорили между собой приятными грудными голосами на незнакомом Артему языке.

– Что это? – спросил Титрус.

– Не знаю, какай-то прибор. Как ты думаешь, я смогу понять этот язык?

– Попробуй. Попробуй вслушаться, язык должен тебе открыться.

Грэм подошел поближе к аппарату, на стеклянной стенке которого мелькали яркие картинки. Титрус ушел в сторону, чтобы не мешать. Человек снова принялся что-то капать себе в рюмку, шевеля губами, в воздухе разлился резкий прохладный запах. Титрус снова улыбнулся ему, человек глубоко вздохнул и слабо улыбнулся в ответ.

Рассветные лучи пронизывали древесные кроны, они выглядели пушистыми, почти осязаемыми. Апрель отменно выспался на свежем воздухе, сознание было чистым, не замутненным, сила струилась, разогревая упругие мышцы и поджарое тело. Способность к полетам, обретенная на Земле приятно волновала душу и, Сенатор стал плавно подниматься над сеткой, не меняя позы. Затем он раскинул руки, наслаждаясь необычайной легкостью своего тела, принял вертикальное положение и медленно взмыл вверх, отодвигая ветви. Ему хотелось взлететь над кронами и искупаться в ласкающем кожу рассвете, почувствовать, ощутить себя полноценной мировой единицей. Когда верхушки деревьев остались под ногами, Апрель улыбнулся, глубоко вдохнул свежий голубой воздух, бросил взгляд вниз и заметил небольшую группу людей на поляне неподалеку от его ночлега. Апрель быстро спустился к земле, не желая быть замеченным. Он погасил сеть и пару минут в раздумьях смотрел на сумку, затем поднял ее и, неслышно ступая, пошел к поляне. Он остановился в нескольких метрах от группы, и, скрытый деревьями и колючим кустарником, стал наблюдать за их действиями. Трое крепких мужчин курили и смотрели, как четвертый копает яму, у двоих в руках были пистолеты. Вскоре Апрелю стало понятно, что это место казни, а молодой человек с лопатой роет себе могилу.

Когда яма оказалась достаточно глубокой, и человек скрылся из вида, двое по очереди выстелили в него, хлопки были тихими, похожими на плевки сквозь зубы. Затем они забросали яму землей, утрамбовали, забросали сверху ветками и, негромко переговариваясь, ушли. Вскоре раздалось приглушенное ворчание автомобильного двигателя – убийцы уезжали. Апрель для верности выждал еще немного, поставил сумку в траву у дерева и подошел к свежей могиле. Закатав штанину и рукав, он набрал комбинацию на зубчиках, и из браслетов ударили плотные серые лучи. Соединившись над могилой, они скрутились в плотный кокон, кокон быстро стал погружаться в землю, разбрасывая ее в разные стороны. Апрель отошел в сторону, чтобы грязь не попала не костюм.

Коснувшись неподвижного тела, кокон замер и исчез. Апрель подошел к краю ямы и посмотрел на лежавшего на животе человека. Руки не хотелось пачкать, но тело необходимо было извлечь, пока оно еще свежее. Сенатор снова поколдовал над браслетами и вызвал белесую сеть, которой и вытащил труп на поверхность. Одна пуля попала в спину, вторая в затылок, чуть пониже линии коротко подстриженных волос. Апрель наклонился и внимательно осмотрел входные отверстия. Они были аккуратными, крови вышло не так уж и много. Присев на корточки, Апрель согнул руку в локте, словно собирался посмотреть на часы, из браслета вылетел короткий красный луч, тонкий, едва заметный, этим лучом, он чиркнул себя по запястью. Из глубокого пореза выступила синяя кровь. Он поднес запястье к дырке на затылке, чтобы капли попали аккуратно в неё. Вскоре рана стала на глазах затягиваться голубыми пленками, похожими на крошечные жабры. Тоже самое он проделал и со вторым пулевым отверстием. Сами пули решил не извлекать, чтобы не навредить телу еще больше. Затянулась и вторая дырка. Вскоре тело зашевелилось. Апрель отошел чуть в сторону, наблюдая, как оно поднимается.

– Тебя как зовут? И отряхни с лица землю.

– Олег.

Неловко сгибая руки, он принялся отряхивать лицо и волосы.

– Полное имя.

– Кочнев Олег Геннадиевич, – глухо ответил он.

– За что тебя убили?

– За долги. Не смог отдать во время.

– Ты понимаешь, что с тобой происходит сейчас?

– Нет.

– Я оживил твое тело. Душа твоя ушла, но остался мозг и сердце, ты будешь жить, пока ты мне будешь нужен. Понимаешь?

– Да, – с трудом шевельнул он белыми губами.

– У тебя есть документы? Машина?

– Да.

– Где?

– Дома.

– Ты один живешь?

– Да.

– Это хорошо. Твоя одежда испорчена пулями, сейчас ты оденешь мой костюм, а я переоденусь в другую одежду и мы поедем к тебе домой, возьмем документы и машину. Ты будешь сидеть за рулем, ты понимаешь?

Он с трудом кивнул – мешала пуля в затылке.

Бросив костюм Олегу, Апрель надел льняные брюки и рубашку с длинными рукавами. Олег снял майку, джинсы, бросил их в яму и оделся в рубашку и костюм Апреля, одежда оказалась почти в пору.

– Бери сумку, и пойдем.

Олег поднял сумку и, пошел за Апрелем, вытряхивая песок из густых русых волос.

Настя поднялась на второй этаж. Очередное собрание сумасшедших фанатичек – по-другому она и не называла послушниц этой чертовой секты – закончилось, они выходили на лестничную площадку. Не обращая внимания на приветствия, она прошла в квартиру – жилье уже давно не имело ничего общего с домом, знакомого с детства, да еще в стенах поселился какой-то непонятный, неприятный запах. Дождавшись, пока последняя тетушка-кумушка в платке и юбке до пят выкатится вон, Настя подошла к видеомагнитофону и вытащила из него кассету с песнями и молитвами.

– Здравствуй, доченька, – сказала мама, поправляя платок, – благослови тебя господь.

Настя мельком взглянула на нее, отметив, что мать выглядит лет на десять старше своего возраста, а глаза у нее стали совсем овечьими.

– Привет, – Настя воткнула кассету в видеомагнитофон. – Как дела? Скоро ли ожидается божественное пришествие? Все ли готово к встрече высокого гостя?

Мать поджала губы и отвернулась.

– Нет, ты на меня смотри, – Настю трясло от злости. – Сидишь тут, обложилась книжками, никого не видишь, ничего знать не хочешь! На всех тебе плевать! Семью развалила, отец ушел, я с козлом живу, потому что деваться некуда! И все из-за тебя, святоша хренова!

– Ох, доченька, как же ты грешна, – покачала головой мама. – Я буду за тебя молиться…

– А кому?

– Господу нашему…

– А это случайно не он? – Настя перемотала пленку и нажала на пуск. – Ты говорила, что и дьявол среди нас и бог вот-вот пожалует, может, скажешь, кто это? Один из высоких гостей или так, случайно залетел?

На экране появилась картинка. Когда человек оторвался от пола и завис в воздухе, мать ахнула и принялась мелко креститься.

– Что скажешь? – торжествующе усмехнулась Настя.

– Я должна поговорить с отцом Федором…

– Конечно, разумеется, обязательно, – она остановила запись и вытащила кассету из магнитофона. – Ты поговоришь и с отцом Федором и со всеми главарями вашей шайки, сбрасывайтесь мне на квартиру, согласна даже на комнату в коммуналке, лишь бы самой жить, а я сделаю копию этой записи и отдам вам. Дальше, что хотите с ней, то и делайте, называйте его дьяволом, святым, кем угодно – мне плевать. Ясно?

Женщина согласно кивнула, ее руки мелко подрагивали.

Язык открылся довольно быстро, и на слух и на произношение он оказался очень простым.

– Получилось? – улыбнулся Титрус.

– Сейчас посмотрим, – Грэм повернулся к человеку и произнес: – Здравствуйте, меня зовут Грэм, это мой учитель и наставник Титрус.

– Очень приятно, – упившийся валокордина Артём не знал что делать, кланяться или протягивать руку. – Меня зовут Артём, я артист цирка.