Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– Что здесь написано?

– Всматривайся, – Апрель смотрел на огонь. – Для тебя не существует языкового барьера.

– Смотри сюда, – решил помочь Титрус, – прямо в центр написанного. Смотри, пока во лбу не потяжелеет, потом закрой глаза и увидишь текст.

Грэм смотрел на непонятное письмо, до тех пор, покуда лоб не налился больной тяжестью, затем откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Пару секунд он всматривался в чернильную темень, затем проступил ослепительно белый текст. Такой яркий и неожиданный, что Грэм невольно вцепился в подлокотники кресла. Беззвучно шепча, он принялся читать:

«Кровавыми рукавами машет закат сквозь тучи над острой гребенкой леса.
Смолкнет навеки звон колокольный, если отнять у них душу.
Глазами черными будешь смотреть на небо с чужою звездой.
Проклятье падет на белые головы демонов, бросивших Землю.
Расстоянья небесные сил не отнимут, но разорвут сердца.
Самый последний, с красной душою снимет проклятье безумья.
И свет потемнеет, исхлестанный черными крыльями демона».

– Какой кошмар… – Грэм открыл глаза. – И что это что такое?

– Свиток принесли с собой первые демоны, достигшие Альхены, – сказал Апрель. – Эти строки каждый правитель толковал по своему, некоторые даже уходили искать душу колоколов, но назад не вернулись.

– Мне как-то не по себе от этих строчек. И слово «демон» звучит очень уж зловеще. Апрель, я что, чудовище какое-то зловредное?

– Это долго рассказывать и сложно объяснять.

Апрелю вовсе не хотелось ничего рассказывать. Грэм вырос, считая себя полноправным жителем Альхены, под словом «демон» он подразумевал свое высокое положение в обществе. В его окружении насчитывалось не более пяти десятков демонов, все они состояли при Доме Правления Альхены.

– Я так понимаю, что «самый последний» это ты, Грэм, – осторожно заметил Титрус, – ты самый сильный из ныне живущих на нашей планете демонов.

– А при чем тут какие-то крылья? – не слушал его Грэм. – «Душа колоколов…» Это поэзия? Апрель, ты мне как-то рассказывал о поэзии, помнишь?

Апрель видел, что Грэм испугался, испугался непонятного, что задело его своим горьким дыханием, а лица не показало.

Титрус вышел из залы и вскоре вернулся с бокалом вина для юноши, но тот отказался.

– Для чего вы хотите найти мне близнеца? – Грэм пересел в соседнее кресло и оказался прямо напротив Апреля, заслоняя ему огонь в камине. – Куда и зачем вы собираетесь его отправить?

Грэм надеялся поймать взгляд наставника, загородив ему огонь, но Апрель стал смотреть в потолок.

– Видишь ли, наша планета имеет одну особенность, вряд ли ты о ней слышал, об этом не принято говорить. Альхена заселена лишь частично, ее большая часть освещается ярчайшей звездой Бетельгейзе, но есть и сумеречные края, не знающие дневного света. Сумеречную Альхену озаряют три светила-призрака: зеленый Медиум, голубой Рим и розоватый Бесс. Поговаривают, они души умерших звезд. Кем и чем населен этот край, я не знаю, одни приходят, другие исчезают – там нет постоянного, определенного населения, как у нас. Возможно, население так редко, что и не встретишь никого за долгие годы. Я не знаю, могу только предполагать. Я хотел отправить твоего двойника туда, в сумеречную Альхену, чтобы попытаться разгадать тайну свинцовых колоколов, возможно, он смог бы отыскать это заклятое место, пока мы все не вымерли.

– А что, существует угроза?

Апрель кивнул.

– Видимо, главенствующий над нами не простил столь дальнего побега, ухода из-под его власти и контроля.

– А кто «он»?

Наставник замолчал, изучая потолочную отделку.

– Вот что, Грэм, – сказал Титрус, – не задавай больше вопросов, все ответы ты найдешь в самом себе. Изучай себя, свое сердце и во все разберешься самостоятельно, главное, чтобы ты понял для себя, кем являешься. Не важно, как тебя называют, альхенцем или демоном, главное то, что ты сам о себе поймешь.

– Почему душа красного цвета?

Апрель с Титрусом пожали плечами.

– У души вообще есть цвет?

Снова пожали плечами.

– Никаких двойников, – Грэм поднялся из-за стола. – Я пойду сам, посмотрю, что там за колокола такие.

– Мы бы не… – начал Титрус.

– Ни один двойник не сможет сделать того, что предназначено мне. Неужели вы предлагаете мне медленно сходить с ума в уютной тиши вместо того, чтобы попытаться разобраться с этим мрачным предначертанием? И теперь еще я очень хочу понять, что же такое «демон», добраться до самого дна этого слова.

Титрус хотел что-то сказать, но Апрель остановил его холодным взглядом. Грэм направился к выходу. Впервые ему не хотелось разделить трапезу со своими наставниками, не хотелось слушать их неторопливые плавные беседы. Листок с мрачным текстом будто отделил его от Титруса и Апреля, встав меж ними тонкой стеной отчуждения.

– Что думаешь, Апрель? – Титрус смотрел на дверь, закрывшуюся за спиной юноши.

– Что теперь думать? Пускай идет, раз ему так хочется.

– А если пропадет?

– Пропадет, так пропадет.

– Как же… – Титрус заглянул в глаза Апреля и осекся.

* * *

Толкнув ногой тяжелые двери, Грэм вошел в длинную комнату с вырубленными в каменных стенах узкими окнами. Длинный стол, ряды деревянных кресел с высокими спинками – здесь частенько собирались демоны и пили тягучие вина за долгими ночными разговорами. У окна стоял компаньон Грэма – Захария.

– Что случилось? – Захария сразу заметил, что юноша расстроен.

– Да так…

Он подошел к окну, оперся локтями на гладкие камни, столь плотно пригнанные друг к другу, что они казались единым монолитом, и выглянул наружу. Сухой ветер, наполненный ароматом далекого разнотравья и близкой свежестью оградительного рва, отчего-то казался неприятным, тревожным. Захария смотрел на четкий профиль Грэма внимательными глазами редкого бледно-сиреневого цвета. Прозрачные и светлые, на свету они казались розоватыми. В отличие от Грэма, носившего длинные, по плечи волосы, Захария стриг свои черные, шелковистые кудри и никогда не отпускал их длиннее.

– Что произошло, Грэм?

– Апрель с Титрусом показали мне какое-то странное мрачное письмо с туманными строчками, из которых следует, что…

– Я знаю. Апрель давал мне прочесть его.

– Да? – удивился Грэм.

Захария кивнул.

– Я знаю и о том, что Сенаторы хотели подыскать тебе двойника и с большими торжествами проводить его в сумеречную Альхену.

– Навсегда проводить… Почему я ничего не знал? – вскипел Грэм. – Все вокруг всё знают, какие-то планы на мой счет обсуждают!

– Тише, мы хотели как лучше, хотели оградить тебя…

– От чего? – серебристо-серые глаза Грэм потемнели от гнева. – Вы сможете оградить меня от моих снов? От красной души? В этой ненормальной записке говориться, что у меня красная душа! Это как? «Демон» это вообще что такое? Я всю жизнь думал, что сословие, а оказалось, это нечто зловещее, страшное и у меня еще должны быть крылья, которыми я отхлещу мир! Где они? Мне их что, в детстве отрезали?

– Грэм, прошу тебя, – Захария не повысил голоса, но, тем не менее, слова его прозвучали гораздо громче. – Ты все знаешь, решай сам, как поступать.

– А что, есть какие-то варианты? Слушай, а может это и не я? Не обо мне говорилось?

– Демоны по природе своей обычно черноволосы, а в послании говорилось о белой голове. Ты поешь чего-нибудь?

Грэм отошел от окна, отодвинул стул и присел на самый край. Тренированный в бесчисленных учебных сражениях, затянутый в одежды из тончайшей кожи, устало и безвольно он положил руки на подлокотники и весь будто сник.

– Нет, я бы поспал… – но, вспомнив, что во сне ему снова предстоит встреча с тяжелыми, молчаливыми колоколами, вздохнул. – Ладно, скажи, чтобы сюда принесли.

2
{"b":"109434","o":1}