Двоим из посланных Кагой разведчиков уже не суждено было вернуться в лагерь. Это были те, которые пошли в тыл, в сторону Бадора. На этот раз они наткнулись на равных себе и попали в руки передовой стражи отряда Громбелардской Гвардии.

Кажущееся на первый взгляд странным присутствие бадорских солдат в этой части Гор объяснялось очень простой причиной: солдаты выслеживали именно группу Рбита и Каги, уже давно, собственно, с самого начала зная о ее существовании…

Этот отряд в глубочайшей тайне покинул гарнизон по приказу его благородия Р.В.Амбегена. Старый комендант, действительно не имея другой возможности усилить армектанскую экспедицию силами имперского войска, хотел одним выстрелом убить двух зайцев: выполнить свою работу, а заодно хоть как-то помочь сыну старого друга. Амбеген был уверен, что одна, а то и несколько разбойничьих банд непременно пустятся следом за отрядом Оветена. Таким образом, подворачивался великолепный случай ликвидировать эти банды, естественно, если соблюдать осторожность. Он не стал говорить о своих замыслах армектанцу, поскольку до последнего момента не знал, примет ли его план Имперский Трибунал, с представителем которого ему еще предстояли переговоры. Когда же согласие было получено, сын Линеза был уже далеко в Горах. Попытки связаться с ним могли подставить под удар всю операцию.

В гарнизоне у бадорского коменданта были особо доверенные люди, которым он мог поручить любое задание. Закаленные громбелардские солдаты, привыкшие сражаться со всякими подонками, знатоки горных троп. Он выбрал самых лучших. Два десятка солдат из элитарного корпуса Громбелардской Гвардии, остальную часть отряда из тридцати человек составляли наиболее опытные легионеры, какие оказались под рукой. Всем отрядом командовал Сехегель — старый сотник, за плечами которого была уже далеко не первая подобная миссия.

Предложив молодому армектанцу услуги проводницы, Амбеген заодно получил возможность кое-что у нее разузнать, якобы между делом. В частности, он спросил о маршруте, по которому она намерена вести отряд. Таким образом, ему стали известны подробности, которые мало что говорили Оветену, зато очень многое — Сехегелю. Благодаря этому солдаты на безопасном расстоянии двигались за группой Оветена следом, а также и за отрядом Рбита и Каги. Вблизи Перевала Туманов они сократили дистанцию, намеренно провоцируя стычку с разбойниками в благоприятных для себя условиях — в тумане. Более того, чуть дальше от Перевала, в долине Морское Дно, расположился форпост легиона, куда можно было привести более или менее важного пленника. Осталось только взять его.

(О существовании форпоста, на попечении которого находились долинные селения, Оветен узнал от Амбегена; жаль, что раньше, возвращаясь из неудачной морской экспедиции, он и понятия не имел, что невдалеке от места, где пришлось спрятать сокровища, находится воинская часть. Ее комендант, по крайней мере, мог показать самый удобный путь до Дартана или Бадора, а может, и найти какого-нибудь проводника…)

Так или иначе, солдаты ускорили темп марша, тем самым приближаясь к двигавшимся впереди отрядам. В любую минуту они готовы были к возможной встрече с разведчиками разбойников. В такой ситуации захват людей Каги вовсе не стал каким-либо чудом, даже особым везением. Это должно было случиться — потому и случилось.

— Ну что, говорят что-нибудь, Маведер?

Допрашивавший пленников десятник поднял смуглое лицо с типичным для громбелардов орлиным носом.

— Нет, — флегматично ответил он. — Уже нет.

Сехегель наклонился к распростертому на полу человеку, заглядывая в неподвижные глаза. Мертв.

— Другой тоже?

— Тоже, господин. — Маведер встал, вытянулся и начал докладывать: — Двадцать пять человек, ваше благородие. Их лагерь недалеко, я смогу найти это место. Правда, во главе не пустобрех какой-нибудь…

Сотник жестом поторопил гвардейца.

— Басергор-Кобаль, господин.

Сехегель причмокнул.

— Ну, ну… — только и пробормотал он.

Десятник внимательно изучал выражение его лица, но ничто не говорило о том, что командир сколько-нибудь удручен этим известием.

— Удалось выведать, — добавил Маведер, — что кота нет в лагере. Вроде как ушел в разведку.

— Вернется.

— Если позволишь, господин… — что-то еще хотел сказать Маведер.

Сехегель кивнул.

— Я бы посоветовал поспешить. Когда вернется Кобаль, не получится лагерь врасплох захватить. Поймать или убить этого гадба было бы делом геройским, но это невозможно. Не в таких условиях, ваше благородие.

Сехегель помрачнел. Маведер, один из лучших его разведчиков, прослужил несколько лет в рахгарском гарнизоне вместе с гвардейцами-котами из породы гадбов. Он понимает, о чем говорит. Да и сам Сехегель знал котов не понаслышке.

— Собери совет, — приказал он.

Несколько минут спустя состоялось экстренное совещание Сехегеля, его заместителей и троих десятников. После этого отряд снова двинулся в путь. Впереди шла группа охраны под командованием Маведера.

Наступила глубокая ночь, когда они достигли цели. Предстояло снять часовых, расставленных вокруг разбойничьего лагеря. Группа охраны под командованием Маведера с задачей справилась, хотя и не лучшим образом. На этот раз не хватило удачи, так нужной на войне. Отчаянная борьба бдительного часового, которого не удалось снять тихо, привела к тому, что проснулись люди Каги, похватались за оружие, но на лагерь тут же напало тридцать хорошо вооруженных солдат.

Ничего общего с военным искусством в ночном сражении под пасмурным громбелардским небом, к тому же на Перевале Туманов, нет. Сквозь крики и вопли солдаты спотыкались о камни, хватали неясные расплывчатые тени, которые тут же исчезали как дым, сталкивались друг с другом, падали, бросаясь на своих с кулаками, орудовали рукоятками мечей, ножами, даже зубами. Свой или чужой, можно было определить лишь на ощупь, поэтому не раздалось ни единого выстрела. Какой смысл устраивать стрельбу, если не видишь цели! Все, что отличало одних от других, — это мундиры да шлемы, — разбойники их не носили. То и дело налетали друг на друга, пытаясь как-то определить, с кем идет бой. Но в общей суматохе смертельные враги сначала сражались плечом к плечу, лишь бы отразить шквал ударов со всех сторон, пока в какой-то момент вдруг не замечали собственную ошибку. Тогда они моментально разворачивались и с той же яростью хватали друг друга за глотку. Среди тех, кто выжил в этой схватке, никто не мог бы поклясться, что не зарезал своего.

Постепенно затихли боевые кличи и ругань, сменившись стонами раненых, криками боли. Битва завершилась.

Связывать пленников и перевязывать раны пришлось в полной темноте. Даже если бы и было из чего развести огонь, победители не посмели бы этого сделать. Никто не мог знать, не спрятались ли во тьме остатки разбитого отряда с арбалетами наготове. Выставив караул, стали ждать рассвета.

Как только вернулась Охотница, Оветен показал ей только что обнаруженный труп часового.

— Не понимаю. — Он будто ждал ее разъяснений.

Изрубленное тело, казалось, тает в клубах тумана. Она отвела взгляд.

— Чего? Того, что Вер-Хаген убивает наших дозорных?

Мрачная тень мелькнула в его глазах.

— Именно. Я мало что знаю о Тяжелых Горах и разбойничьих обычаях… Но, судя по тому, что я слышал, экспедиция рискует подвергнуться нападению, причем только на обратном пути, так? Кому нужно ослаблять нас сейчас? Если мы войдем в Край ослабленными, риск, что мы оттуда не вернемся, увеличится, так? А ведь им нужно, чтобы мы вернулись, и притом с добычей. Все так?

Девушка задумчиво кивнула, затем посмотрела на столпившихся вокруг солдат.

— Его нужно похоронить, — пробормотала она.

Оветен не спеша взял ее под руку, увлекая в сторону. Остановился на расстоянии от людей, испытующе посмотрел на нее.

— Ты прав, — сказала она, чувствуя, что нужно объясниться. — При одном условии — если никто не знает, что в Край мы вовсе не идем.