– Хватит.

Девушка взяла бокал, и в бледно-соломенной жидкости вспыхнул ясный живой огонь.

– Есть тут кто-нибудь? – раздался голос Дэна, и мгновением позже Денис с Ластенией возникли на пороге. – Вот видишь, я же говорил, они или у Сократа или у Анаис сидят. Господа и дамы, а чего это вы на полу?

– А почему бы и нет! – Терра то и дело отпихивала Сократа, норовившего прилечь и устроить голову к ней на колени.

– Понятно, я уж подумал, это ритуал какой-то, – Денис огляделся, свободных мест у маленького камина не осталось. Тогда он пододвинул поближе к компании большое кресло и устроился в нем вместе с Ластенией.

– Дэн, тебе вина или сугриппы? – спросил толстяк.

– Сугриппа – это что за зверь такой?

– Вкусный зверь, не беспокойся, – Сократ плеснул янтарного напитка в бокал и протянул молодому человеку. – Пробуй, не бойся.

Дэн пригубил и удивленно присвистнул:

– Ну, надо же, как похоже на отменный французский коньяк с какими-то добавками!

– Думаю, там цветочный настой, – Сократ все же изловчился, улегся и припечатал лохматую голову к коленям Терры.

– Ребята, я вот спросить хотел, – Дэн поставил бокал с сугриппой на подлокотник кресла. – Зеркальная Камера в Безызвестности Тьмы – это что такое?

Терра посмотрела на Сократа прекрасными холодными глазами-омутами, и произнесла:

– Ну, давай, толстый, сверкай своими познаниями. Тюремный постоялец! И отвяжись ты от меня, все платье изомнешь!

– Теруся, злая, не гони меня, – Сократ обхватил ее ноги обеими руками, – я буду хорошо себя вести, только не гони мою голову на холодный твердый пол! Я не знаю, что такое Зеркальная Камера, понятия даже не имею, прости меня, прости!

– Я знаю, что это такое, – Алмон взял из рук Анаис пустой бокал и поставил на поднос. – Сейчас расскажу.

– Алмон… – Анаис умоляюще посмотрела на полуволка, – пожалуйста, не надо. Я не хочу знать, что это такое.

– Да и впрямь, – поспешно подхватил Дэн, – какая разница. Я и знать-то не хотел, просто так спросил, для общего образования.

– Патриций пропал! – с лихорадочно горящими глазами Палач ворвался к Дракуле. – Нет его, исчез!

– Что, совсем, что ли? – насторожился вампир.

– Не знаю! Помнишь, что он говорил о трех годах? О тюрьме?

– Думаешь, и… вправду?

– Не знаю… подождем еще немного, если не появится, значит – да.

– Подождем… подождем… – Дракула уже не слышал и не видел Палача.

Его глаза сверкали.

Сквозь портьеры сочились бледные лучи раннего утра. В третий раз уже заглянул маленький желтоглазый слуга и осведомился, не нужно ли убрать?

– Может, завтрак сервировать? – кивнул он на пол, заставленный пустыми бутылками и тарелками. – Или вина еще принести? Давайте я хоть тарелки с бокалами помою! – взмолился слуга, никогда еще не видавший такого безобразия во дворце.

– Ладно, уж, убирай, – Сократ, кряхтя, поднялся на ноги и прошелся, разминаясь. – И спать-то совсем не хочется.

– Не хочется… – эхом отозвалась Анаис. Она так и просидела неподвижно в одной позе, глядя на огонь.

Лишь с наступлением утра, когда пепельно-голубую гостиную залило рассветное марево, Анаис постепенно стала оживать, словно ночь, раскрывая свои объятия, выпускала её на свободу. Алмон помог ей подняться, и друзья перешли в сообщавшуюся с гостиной комнату отдыха с мягкими диванами и низкими столиками.

– Я бы в душ сейчас залез с таким удовольствием, – мечтательно произнес Дэн, – и наряд бы этот снял с таким счастьем! Сгнию уже скоро…

– Вон, толстый всю жизнь в одной рубашке ходит и не сгнил же, – Терра присела на диван, извлекая шкатулочку с сигаретами из расшитой сумочки, прикрепленной к поясу.

– А вот не правда, – Сократ плюхнулся радом с нею. – Мои рубашки просто по цветовой гамме схожи.

– Как же мы все время забываем об одежде! Прости, Дэн, – сказала Ластения. – Дарту!

– Да, госпожа? – тут же появился слуга с подносом, заваленным грязной посудой.

– Дарту, отправь Сойгу в «Верта-Страду», пусть привезут господину одежду и обувь.

– Дворцовую или простую? – маленький слуга едва удерживал тяжелый серебряный поднос.

Ластения вопросительно посмотрела на Дениса.

– Простую! Самую что ни на есть простейшую! Рубашку, брюки, ботинки, как у них, – он кивнул на Алмона с Сократом. – Неброской какой-нибудь расцветки, спокойных тонов.

Дарту кивнул и поспешил прочь.

– А в ванную можешь идти прямо сейчас, – сказала Анаис, – там есть гостевые одежды.

– В смысле – халаты? – с надеждой уточнил Денис, поправляя на груди цепь с диском универсального переводчика.

– Ну, можно и так назвать.

– Мужчины, – Дэн переводил взгляд с толстяка на полуволка, – не поможет ли мне кто снять этот китель… кафтан… камзол? Там и на спине застежки, я себе руки выломаю, пока доберусь до них.

– А ты думал, во дворцах прямо все так легко, да? – хмыкнул Сократ.

– Идем, – сказал полуволк.

Дэн с Алмоном вышли. Анаис присела в кресло у окна, рядом с Ластенией.

– Анаис, ты выглядишь подавленной, – заметил Сократ. – Что-то случилось?

– Я посадила своего отца в тюрьму, а в остальном всё прекрасно.

– Давай рассмотрим этот вопрос с другой стороны, – Сократ отмахнулся от сигаретного дыма Терр-Розе. – Вот две чаши весов: на одной – твои личные эмоции, симпатии, антипатии, желание наладить хоть какой-то диалог с Георгом, а на другой – дела государственные, межпланетные, я бы сказал, дела и жизни огромного количества людей, у которых тоже есть свои эмоции, симпатии и антипатии. Им вообще нет никакого дела до ваших и наших с Патрицием отношений, они просто хотят жить спокойно и счастливо. Анаис, ты царственная особа, ты – Высшая. Вы – Георги, высочайший титул в Солнечной Системе, вас таких лишь двое. У тебя вообще не должно быть ничего личного, тем более, если уж возникают такие вот глобальные вопросы. Умоляю, прекрати терзаться, думаешь, нам легко? Думаешь, Алмону светло и чисто на душе, особенно когда он тебя такой видит? Ты на Ластению глянь, она опять рыдать собирается.

– Не собираюсь, – девушка смахнула слезы, – честное слово не собираюсь. Давайте поедем куда-нибудь все вместе? Мы уже столько времени во дворце… и никуда не выходим дальше сада. Я Денису Сатурн показать хочу.

– Что, понравился тебе парнишка синеглазый? – Сократ с ухмылкой подхватил новую тему разговора. – Вон он как вокруг тебя танцует, прямо загляденье.

– Ничего он не танцует, – на смуглых щеках Ластении вспыхнул румянец, – мы просто общаемся. С ним очень интересно и вообще…

– Сократ, да отстань же ты! – отрезала Терра. – Вечно суешься не в свои дела! Ластения, милая, ты не сомневайся, Дэн прекрасный молодой человек, ни на каком Меркурии такого не сыщешь.

– А вот Меркурий я попросил бы не трогать!

– А ты не лезь, когда я разговариваю!

– Уже деремся? – в комнату отдыха вошел Алмон. Он повесил на спинку кресла одежду Дэна, поставил на пол сапоги. – В чем суть скандала?

– Ни в чем, – отмахнулась Терра. – Алмон, прошу тебя, скажи там кому-нибудь, пусть с завтраком поторопятся и принесут мне напитка бодрости.

– Хорошо, – кивнул Алмон и снова вышел.

Анаис сидела, опустив голову. Пушистые пряди, выбившиеся из-под тончайшей золотой сетки, падали на лицо.

– Э-кх! – Сократ выбрался из мягких диванных объятий, подошел к Анаис и присел перед нею на корточки. – Анаисинка, не заставляй меня быть вредным.

– Все хорошо, – она подняла голову. Аквамариновые глаза были спокойны, а на дне, в глубине зрачков мерцали далекие искры грустных улыбок. – Просто ночь – это не мое время суток, мне ночами все время как-то не по себе, особенно этой ночью. Я уж думала, она никогда не закончится, никогда не наступит утро, и я никогда не покажу вам своего подарка.

– Подарка? – Сократ лукаво прищурил шоколадные глаза. – Ты нам подарок приготовила? Большой? Красивый? Дорогой?