Она ни за что не назвала бы Мелани Джордан глупой. Но Филипе Агилера мог запудрить мозги кому угодно, каким бы проницательным и хитрым ни был его противник.

– Она не знает его так, как знаю я, – бесцветным голосом проговорила Марианна.

– Зато наша семья хорошо постигла науку выживания, – заверил ее Кеннет. – Мы не сдаемся. Никогда.

«Но вы можете поддаться», – в отчаянии подумала Марианна.

Снаружи стояла ясная ночь. На этот раз не было даже намека на грозу – кроме той, которая налетела из Европы, застлав черными тучами внутренний небосклон Марианны. Она взглянула на небо, усеянное мириадами сверкающих звезд, и подумала о бриллиантах, лежащих в ее депозитном сейфе в Веллингтоне. Теперь до них не добраться. Ее бегство подошло к концу.

У нее осталась последняя ночь свободы. Агилера объявится здесь завтра. Он и Мелани Джордан докажут Кеннету, что ей и Шейле здесь не место. Простая история, просочившаяся в местные газеты, довольно быстро убедила бы семейство Джордан, что их жизни больше не будут принадлежать им, если они дадут приют наследнице Сондерса. Ее опекун, безжалостный и бесчестный человек, ни перед чем не остановится в достижении своих целей. А если она с дочерью снова окажется у него в руках, кто сможет поручиться, что они не погибнут от несчастного случая, как Генри?

– Пойдем к реке, туда, где был устроен навес на свадьбе Роберта и Камиллы, – под влиянием порыва предложила Марианна, вспомнив, что именно там Кеннет впервые обнимал ее в танце.

– Вечные скитания не для тебя, Марианна. И не для Шейлы, – спокойно произнес Кеннет. – Я знаю, тебя это пугает, но рано или поздно придется остановиться.

Она не ответила. Какой смысл укорять его за то, что он приблизил развязку? Сделанного не воротишь. У нее впереди еще одна ночь с этим человеком. Это было ее единственным утешением, и разговоры были совсем ни к чему.

Кеннет потерся щекой о ее волосы, и у Марианны сердце зашлось от выразившейся в этом движении нежности. Ее страхи пробудили в нем стремление защитить их с Шейлой, именно этим объясняются сегодняшние решительные действия Кеннета. Она не могла винить его – он такой, какой есть.

Марианна обняла его за талию, и они зашагали вниз по склону к ровной площадке у реки.

– Думаешь, наследство может изменить мои чувства к тебе? – спросил Кеннет.

Его голос подрагивал от сдерживаемой страсти.

– Тебя это еще не коснулось, – неохотно ответила Марианна. – Возможно, наследство кажется тебе чем-то нереальным. Но оно очень реально, когда подминает под себя… все.

– Ты могла бы прожить и без него.

– Как бы мне этого хотелось!

– Поэтому ты и убегала.

– Да.

– И из всех мест в Данидине ты задержалась дольше всего.

– Да, – выдохнула Марианна, зная, что этим навлекла на себя несчастье.

Он замедлил шаг и повернулся к ней.

– Из-за меня?

Марианна подалась вперед и погладила ладонью его щеку, страстно желая гораздо большего. Сегодня день откровений. Больше не было смысла что-то утаивать от него. Чувствуя необыкновенный подъем и облегчение, она высказала все, что было на сердце.

– Еще ни с кем я не испытывала того, что испытала с тобой. Мне не следовало допускать этого, нужно было взять себя в руки… Но ты был рядом, и я не могла противиться тому, что должно было случиться.

– Так же было и со мной, – пробормотал Кеннет, накрывая ее руку своей и поднося к губам. Он поцеловал ладонь, а затем провел ее пальцами по своим губам, подбородку и вниз по шее, явно так же нуждаясь в прикосновениях Марианны, как и она в его. – Я не вынесу, если еще хоть секунду пробуду без тебя, – хрипло проговорил он.

– Тогда будь со мной. Здесь… сейчас… всю ночь, – безрассудно предложила она, обеими руками стремительно расстегивая пуговицы его рубашки, стремясь сорвать ее… всю его одежду. – Помоги мне! – вскричала Марианна. – Не хочу, чтобы нас хоть что-нибудь разделяло!

Она быстро сняла майку и шорты, которые были на ней. Кеннет столь же стремительно стянул с себя остатки одежды, подгоняемый страстным нетерпением Марианны, жаждой снова пережить то, что они пережили однажды. С бешено бьющимся сердцем она смотрела на его обнаженное тело. Первобытный человек, лихорадочно думала Марианна. Цельный, сильный и исполненный жизни, готовый обладать ею, своей женщиной, на этой древней земле под бесчисленными яркими звездами! Так все и должно быть – прямо, бесхитростно, первозданно, – как земля и небо над ней, неподвластные времени.

Кеннет приблизился, и Марианна прижалась к его твердой широкой груди, ощутив, как он возбужден. Она приподнялась на цыпочки и руками обвила его шею, нашла губы и приникла к ним в поцелуе.

Это ее мужчина. Она словно узнавала его каждой клеточкой своего тела, растворялась в волшебном ощущении правильности происходящего. Целовала его с неистовой страстью, желая насытиться им, вобрать в себя и не расставаться с ним никогда.

Ее тело трепетало. Ее руки ласкали крепкую шею, плечи и напрягшуюся мускулистую спину. А Кеннет все сильнее и сильнее прижимал ее к себе.

Марианна хотела полностью слиться с ним, хотела, чтобы ею обладали, хотела обладать им.

– Кен… пожалуйста… – прерывающимся голосом пробормотала она.

– Марианна…

Это был хриплый страстный шепот. Покрывая поцелуями ее тело, Кеннет опустился на колени и, потянув за собой Марианну, с такой быстротой и мощью опустил ее на себя, что она испытала потрясение. Она обвила ногами его бедра и откинулась назад, на его руки, – желая, чтобы он вошел в нее как можно глубже, и с восторгом ощутила внутри себя его мужскую мощь.

Она блаженно выдохнула. И Кеннет, наклонившись вперед, начал целовать ее груди, раскачиваясь из стороны в сторону, по мере того как приникал по очереди к каждой ртом, даря ее небывалое наслаждение.

Сладкие судороги волна за волной пробегали по телу Марианны, а это раскачивание делало их слаще вдвойне. Их нагие тела укрывали, словно плащом, шелковистые волосы Марианны, а звезды над ними пульсировали в такт судорогам удовольствия.

Затем Кеннет выпрямился, стоя на коленях, и, опустив Марианну на землю, лег сверху. Она поняла, что пришло его время. Марианна старалась двигаться в такт ему, но он, похоже, не имел ничего против того, что ее тело было томным и расслабленным. Его самоконтроль изумлял. Несомненно, он самый лучший любовник в мире – король удовольствий, – и даже теперь, приближаясь к собственному оргазму, Кеннет продолжал вызывать у нее чувственную дрожь.

Она любила его, всего его. И когда пролилась внутри его влага, это показалось Марианне кульминацией всей ее жизни, выполнением жизненного предназначения – принадлежать этому человеку, отдать ему себя, слиться с ним воедино.

Не разрывая объятий, они перекатились набок, не желая прерывать близость, смакуя каждое прикосновение, целуя, лаская друг друга…

Первым заговорил Кеннет. Марианна была бы счастлива просто лежать рядом в молчании, ощущая всем телом этого чудесного мужчину, который принадлежит ей, которому принадлежит она. Ничего иного для нее сейчас не существовало. Но он заговорил, вновь возвращая их в мир, о котором ей не хотелось даже думать.

– Выходи за меня замуж, Марианна, – мягко, но настойчиво произнес Кеннет, приподнявшись на руках. – Я не представляю без тебя жизни.

Эти слова мгновенно разрушили состояние молчаливого обожания, в котором она пребывала. Марианну словно сковало холодом. Ей невыносимо было даже подумать о жизни без него. А именно это уже завтра могло ожидать ее. Неужели этой ночью им не обойтись без мыслей о будущем?

– Мы созданы друг для друга. Ты это знаешь, – продолжал настаивать Кеннет, положив ее руку себе на грудь, туда, где мерными, сильными ударами отдавалось биение его сердца.

Марианна вздохнула, стремясь хоть немного облегчить боль, словно тисками, сдавившую ей сердце.

– Давай поговорим об этом завтра вечером, Кен – взмолилась она. – Только не сейчас!

В течение нескольких секунд Марианна чувствовала только, как вздымается и опускается в такт дыханию его грудь, и изо всех сил желала, чтобы он послушался, не нарушал их столь красивую идиллию. Но по выражению его лица поняла, что Кеннет преисполнен решимости выяснить все до конца.