Аманда не знала, что сказать, когда в ее комнату вошла графиня, а следом за ней горничная с горячим шоколадом и двумя чашками на подносе. К счастью, Аманде говорить не пришлось, поскольку как только горничная вышла, разговор повела ее крестная. Никаких слез, никаких взаимных обвинений, никаких упреков.

И никаких сожалений. Прошедшая ночь была самым прекрасным событием в жизни Аманды. Она и ради целого мира не отказалась бы от нее. И если уж роптать, то только потому, что ничего подобное больше не повторится: леди Ройс вернулась домой, а Рекс слишком принципиален и настроен против брака. Однако она получила мгновения радости, так что нечего жаловаться.

Графиня потрепала ее по руке.

– Мужчины в семействе Ройс просто неотразимы. Я знаю. – И потом гордо добавила: – Джордан чертовски красив, правда? Если не считать распухшего носа, конечно. Красота, должно быть, передается по линии отца. Как и правда… то есть любовь к правде и упрямство. Как только он осознает последствия, он поступит как должно.

Теперь Аманда вынуждена была заговорить:

– Нет, я поклялась не тащить его к алтарю. Это было бы неправильно для него и, следовательно, для меня. Как я могу быть счастлива, зная, что он несчастен? Он не виноват, так почему он должен страдать? Он не совращал меня, я сама пришла в его комнату. Вы не должны его винить.

Графиня обвиняла себя, испорченное мясо и свой слабый желудок, помешавший ей приехать раньше. У нее было собственное мнение о причинах отвращения сына к браку, но она пока оставила эту тему, разливая шоколад в тонкие фарфоровые чашки.

– Я счастлива, что он дома, здесь с нами.

– Он не намерен задерживаться в Лондоне, так что не ждите слишком многого.

В ответ леди Ройс лишь довольно улыбнулась. Если бы Рекс видел сейчас ее лицо, то стрелой помчался бы в провинцию.

– О, я, кажется, нашла способ удержать его здесь! Нам только нужно убедить его наслаждаться Лондоном, пока мы можем это делать. И больше не будем вспоминать о прошлой ночи.

Аманда покачала головой. Графиня говорила так, будто Рекс был здесь для развлечения.

– Вы забываете о сэре Фредерике.

Леди Ройс отставила чашку.

– Я не могу забыть этого отвратительного человека и того, как он обращался с твоей матерью. Я рада, что он мертв, рада, что теперь ты вольна жить со мной.

У Аманды горло перехватило от слез благодарности, и никакой горячий напиток не мог ослабить спазм.

– Я боялась, что мне нигде не найдется места, если у меня вообще будет будущее. Вы себе представить не можете, какое облегчение мне принесла ваша доброта.

– Я же сказала – никаких слез. У женщины благородного происхождения, определенного возраста и авторитетной есть свои преимущества. К ней прислушиваются. – Встав, графиня дернула сонетку звонка. – А теперь иди надень свое лучшее платье. Мы уезжаем, я хочу похвастаться своей крестницей. Знаешь, я всегда мечтала о дочери.

– Уезжаем?

Аманда боялась косых взглядов, шепота за спиной, того, что знакомые графини отвернутся, чтобы не раскланиваться. Что бы ни говорила леди Ройс, даже она не могла заставить общество принять в свой круг человека с запятнанной репутацией. Насколько Аманда знала свет, там скорее примут убийцу, чем женщину, выбравшую путь наслаждений. Там боятся уличения в попрании морали или, хуже того, в свободомыслии. Пятно скандала может запачкать их собственных дочерей. Графиня занимала высокое положение в высшем обществе Лондона, но Аманда не желала подвергать его испытанию. Она прижала руку ко лбу:

– Я еще не слишком хорошо себя чувствую.

– И я тоже. Но если ты чувствовала себя достаточно хорошо для полночного свидания, то вполне можешь прогуляться в Гайд-парке.

Ну, это уж чересчур для договоренности больше не упоминать о прошлой ночи!

– Но я не в силах выйти на публику. Все будут смотреть.

Если не станут бросать в нее камни. Леди Ройс это не страшило.

– Тем больше причин хорошо выглядеть. Как жаль, что ты не можешь надеть драгоценности матери, – сказала она, разглядывая наряд, который выбрала Аманда. – Но для молодой женщины было бы слишком вызывающе надеть яркие камни, когда ее родственник недавно скончался. У тебя есть темное платье?

Явившаяся на зов костюмерша леди Ройс уже просматривала туалеты Аманды, откладывая самые скромные, ее старые, не слишком модные платья. Когда Аманда напомнила об этом, ее светлость объявила, что служанка быстро это исправит.

– При нынешних обстоятельствах нет необходимости в глубоком трауре. Тебе нужно высоко держать голову. Помни, ты не сделала ничего плохого.

Аманда дождалась, когда служанка, собрав платья в охапку, выйдет.

– Я не должна была заходить в спальню Рекса.

Если графине можно об этом упоминать, то и ей – тоже.

– Я имела в виду, что ты не стреляла в негодяя. Забудем о другом деле. Мой негодный сын, кажется, уже забыл.

Какой мужчина забудет одно из самых волнующих и значительных событий в своей жизни? Свой самый идиотский поступок?! Черт, нужно было выскочить в окно, и дело с концом. Злясь на себя за несдержанность, на отца, который ему ничего не объяснил, негодуя, что графиня заставила его почувствовать себя трехлетним малышом, Рекс сделал то, что на его месте сделал бы любой разумный человек. Он постучал в дверь кузена. Ему надо было излить свое дурное настроение.

– Вставай, увалень. Следи, чтобы они не упорхнули. Я пойду разыскивать остальных из списка, но не могу позволить, чтобы эти чертовы бабы болтались по городу одни. С одной стороны, это для них небезопасно, с другой – они могут сесть в карету, а потом ищи-свищи. Леди Ройс грозилась отправиться на край света, если понадобится.

Дэниел швырнул в Рекса подушку, но промахнулся и попал в собаку, которая бросилась наутек, схватив пироги, которые Рекс принес, чтобы выманить кузена из постели.

– Ты что, женщин не знаешь? – ворчал Дэниел. – Подкупи горничную, и она сообщит тебе, если они начнут укладывать вещи. Вы с этим типом Доддом уже шантажировали друг друга, сделай так, чтобы он уведомил тебя, если они возьмут чемоданы. Они могут сказать, что хотят пожертвовать беднякам старую одежду, но не верь им.

– Откуда ты это знаешь?

– У меня есть сестра.

– Она пыталась сбежать? – Рекс знал, что сестра Дэниела в будущем году дебютирует в свете, но для него она была еще ребенком.

– Нет, но одна из ее подруг пыталась тайно бежать, когда я в первый раз приехал домой. Ее отец попросил меня помочь. Мы, конечно, догнали девчонку, и оказалось, что это был план ее жениха. Кажется, он хотел быть богатым, а не женатым. Отец девушки заплатил ему за молчание, а я выбил из него дурь.

– Это другое, тут официальное дело. Помимо планов увезти Аманду в чужие страны ее светлость придумала выставить ее на всеобщее обозрение. Возить по приемам и балам, чтобы показать всему свету, что она, графиня, совсем не обеспокоена напрасными обвинениями. А пока они разъезжают, ее друзья и слуги могут собрать одежду и все прочее для путешествия: Так что нам не следует расслабляться.

– Нам?

– Если я должен уйти, следить придется тебе. Она упоминала о визите в оперу сегодня вечером.

– Опера? – Дэниел снова позеленел. Рекс поспешно ретировался.

Леди Ройс на сегодняшний день бегство не замышляет, рассудил Рекс. Она слишком занята планированием вечерней пытки. Он отправился по своему делу, делу Аманды, более чем когда-либо настроенный завершить его до окончания месяца.

Направляясь на Бонд-стрит, к ювелиру с инициалами Дж. Дж., Рекс прислушивался к интуиции, поглядывал по сторонам, не следят ли за ним. Погода стояла превосходная, на улице множество народу, так что было трудно определить, преследуют ли его. Инстинкт не подсказывал ему ничего, кроме того, что высший класс проводит время, тратя кучу денег на совершенно ненужные вещи.

Ювелир ему тоже ничего не сказал. Он имел дело с сэром Фредериком, и это все. Теперь клиент мертв, и Джошуа Джакобс мог признаться, что по его просьбе заменил несколько драгоценных камней на стекло. Джакобс также купил настоящие камни, чтобы переогранить их и использовать в других изделиях.