Выйдя на воздух, она застала сидящего в сумерках на ступеньках Рейда Прескота. Мэгги заколебалась, подходить ли к нему. Иногда ей казалось, что он хочет побыть в одиночестве.

– Мальчики охотятся за светляками, – сказал он, заметив ее.

Мэгги присела рядом с ним на ступеньку. В конце концов, это было ее крыльцо, сказала она себе. Если ему что-то не нравится, пусть уходит. Впрочем, она надеялась, что этого не произойдет. Сегодня она чувствовала, что ей нужно общество, взрослое общество.

– Скоро лето, – заметила она, глядя на Ти и Уилла, которые гонялись за светляками. – Когда мы были детьми, то тоже любили этим заниматься. Несмотря на то, что мы очень уставали, помогая родителям на ферме, на это у нас всегда хватало сил. Папа и мама сидели на крыльце и наблюдали за нами. Я все помню – и как папа курил трубку, и как он пел. – Мэгги грустно вздохнула. – В подобные вечера чувствуешь себя, как в раю. Не представляю, как можно жить где-либо еще. Я никогда не смогла бы жить, как вы, кочуя с места на место.

– Меня это устраивает.

– Наверное, это потому, что у вас нет семьи, – предположила Мэгги.

– Может быть, – его голос прозвучал неуверенно. – Расскажите мне о своей семье.

Мэгги удивленно взглянула на него.

– Об этом опасно просить, – предупредила она. – Моя мама всегда говорила, что я способна заговорить кого угодно.

– Готов рискнуть.

– Ну, хорошо, а что вы хотите знать?

– Все ваши родственники такие же борцы, как и вы?

– Борцы? – Мэгги рассмеялась. – Вы считаете меня борцом?

– А кем еще можно считать женщину, которая встретила меня с дробовиком? Которая отправилась на фронт, чтобы вернуть своего мужа?

– Ах, если это вы называете борьбой, то я полагаю, что мы – такие. Папа и мама должны были быть такими. Земля была еще необработанная, когда они приехали сюда со своими семьями. Они были тогда еще почти детьми, в тридцатые годы. Они поженились и построили свою ферму, когда маме было всего шестнадцать лет, а папе девятнадцать. Первые годы они жили в маленьком домике, почти хижине, когда там у них родился Гидеон. Папа умер прямо перед войной. Он был прекрасным человеком, очень мягким и добрым. Он говорил редко, это я у мамы переняла много рассказывать. Но иногда, по вечерам, он сажал меня на колени, и я тихо с ним сидела. Эти минуты стоили большего, чем тысячи слов. Я помню, как прижималась к его груди, когда он раскачивался, и я до сих пор чувствую запах дыма, когда он курил. – На ее глазах заблестели слезы, и она смахнула их ладонью.

– Вы, должно быть, очень его любили?

– Да. Конечно, я люблю маму тоже, но не так, как отца. Она всегда суетилась и занималась разной работой, она редко отдыхала и была непреклонной в своих убеждениях. Мама часто бранила нас за наше озорство. Папа имел мягкий характер и редко нас наказывал. Ему не нравилось это дело. Я помню лишь один раз, как он отхлестал Хантера за то, что тот играл в карты со Стоуни Картером за торговыми рядами. После этого папа закрылся в своей комнате на весь вечер; я думаю, что он плакал из-за этого. Папа воспринял это тяжелее, чем Хантер, мне думается.

– Итак, вас было трое – вы, Хантер и Гидеон?

– У меня был еще брат. Гидеон – самый старший. Затем был Шелби. Он погиб во время войны. – Ее голос немного охрип, но затем она улыбнулась, вспоминая: – Он был лучшим из всех: быстрее всех бегал, прыгал, лазал по деревьям, ловил рыбу, скакал на лошади. Шелби являлся для нас примером. Он всем владел в совершенстве. – Он замечательно танцевал и, о боже, он был очень красив. Многие девушки пытались подружиться со мной, думая, что они смогут быть рядом с Шелби. – Мэгги рассмеялась. – Но даже это не помогало им. Шелби любил женщин, но свободой дорожил больше. Правда, только до тех пор, пока не встретил Тэсс Колдуэлл. На ней он и женился. У них родилась девочка, Джинни, но он так и не увидел ее. – У нее задрожали губы. – Он был убит во время сражения при Уилдернессе. Шелби пошел добровольцем на войну, когда осадили форт Самтер. Ему очень хотелось принять участие в войне, а он опасался, что она скоро закончится, – горечь и печаль звучали в ее голосе. – Гидеон и Хантер не сразу пошли на войну. Они заботились обо мне, маме и нашем хозяйстве. Шел не относился к тем, кто думает о реальных вещах. Его дважды ранили, но он возвращался обратно в строй. Такой он был человек. Никто из нас не думал, что с ним может случиться что-либо плохое, уж очень он был удачлив во всем, – она замолчала, кусая нижнюю губу, чтобы не расплакаться. – Мы были просто потрясены, когда получили извещение о его гибели.

– Мне очень жаль, – голос Рейда был тихим и понимающим. Он взял Мэгги за руку, чем совершенно растрогал ее. Это был жест, не означающий ничего, кроме сострадания, но это прикосновение вдруг заставило ее сердце забиться.

Она не знала, что и делать. Ей казалось, что стоит ей открыть рот, как сердце выскочит прямо из горла… Мэгги искоса глянула на Рейда, но в темноте не могла разглядеть выражения его лица, хотя и чувствовала, что он на нее смотрит. Его ладонь жгла ее, и Мэгги боялась, что у нее задрожат руки. Она хотела отнять руку, но не могла заставить себя сделать это.

– Спасибо, – сказала она нетвердым голосом, пытаясь вести себя так, как будто не было ничего странного в том, что Рейд держал ее за руку. – Я уверена, что вы, должно быть, потеряли многих друзей во время войны.

Рейд отпустил ее руку, а свою засунул в карман. Он отвел взгляд и смотрел теперь прямо перед собой.

– Нет смысла говорить об этом.

– Вы не любите, чтобы кто-нибудь заглядывал вам в душу?

Прескот с раздражением взглянул на нее. Мэгги подумала, что сейчас он скажет что-нибудь резкое, однако он всего лишь пожал плечами.

– Может быть.

– Вы загадочный человек, мистер Прескот.

– А вы – любопытная женщина. – Однако его тон был скорее поддразнивающим, чем резким.

Мэгги почувствовала, как все ее кокетство, о котором она, казалось, уже начала забывать, вновь просыпается в ней. Она так разволновалась, что у нее перехватило дыхание. Томление, разлившееся вдруг по ее членам, заставило ее почувствовать себя вновь молодой. Это состояние испугало ее саму, однако Мэгги не хотела, чтобы оно проходило. Вспомнив прикосновение руки Рейда, она вновь ощутила, как мурашки побежали по коже в том месте, где он ее коснулся. Она понимала, что ей надо встать и уйти, чтобы как-то выпутаться из этой ситуации, но она не могла заставить себя сделать это. Буря чувств, разыгравшаяся в ней, пьянила и одновременно пугала ее.

– Ма! – нарушил вдруг тишину голос Ти. – Посмотри, я поймал светляка. – Он подбежал к ним с добычей в руках.

Мэгги перевела дух, сердце ее начало успокаиваться. «Я замужняя и уже немолодая женщина, – сказала она себе. – Не стоит придавать значения поддразниваниям Рейда».

Тэсс проснулась рано, подошла к своему окну и высунулась наружу, чтобы вдохнуть нежного и прохладного утреннего воздуха. Небо на востоке становилось бледно-желтым и розовым от приближающегося восхода солнца, а воздух напоен чистотой и силой.

Она быстро сдернула ночную рубашку и надела свое самое старое платье. Затем беспорядочно заколола кверху волосы и накрыла ситцевым платком. Тэсс бесшумно прокралась по внутренней лестнице вниз, чтобы не разбудить мать и Джинни. Несмотря на то, что она нежно любила обеих, ей сегодня утром не нужна была «помощь» Джинни или одна из лекций матери про то, как она портит свои нежные руки и прекрасный цвет лица.

В маленьком сарае за кухней Тэсс прихватила свои рабочие перчатки, мотыгу и лопатку и пошла за угол к переднему двору, чтобы приступить к работе. Декоративные кустарники украшали фундамент дома, придавая ему особую красоту в весеннее время, а азалии и рододендроны создавали сверкающие всплески красок на отражающем свет белом фоне дома. Летом вступали во владения красные и бордовые розы.