– Теперь с ним все ясно, не так ли? – спросил Мейсон.

– Только наполовину ясно, – ответил Голкомб. – Что шантаж – ясно. Проклятье, Мейсон, похоже, вы ловко обвели вокруг пальца этого парня, а теперь хотите обвести и нас.

– Как это? – удивился Мейсон.

– Хотите убедить полицию, что этот тип подделал чек. Мне это не нравится, Мейсон, – ответил Голкомб.

– Что же, – сказал Мейсон, – пусть он сам все расскажет о чеке. Если это был шантаж, то он сядет за шантаж.

– Я уже все рассказал, – буркнул Хенсел.

– Нет, не все, – возразил Мейсон. – Вы отделались общими словами. Кто был тот человек, которому вы хотели помочь?

– Хватит, – буркнул Хенсел. – Я все расскажу. Я позвонил Эддисону и сказал, что хочу занять у него две тысячи долларов. Эддисон посоветовал мне обратиться к Мейсону: он сказал, что мистер Мейсон выдаст мне чек.

– Значит, – уточнил Мейсон, – сам Эддисон послал вас за чеком ко мне?

Хенсел на мгновение задумался. Потом сказал:

– Если вы позволите мне связаться по телефону с Эддисоном, он подтвердит это.

– Подтвердит вашу историю?

– Да.

– Стало быть, ту, прежнюю, историю вы придумали?

– Да… но…

Мейсон взглянул на Голкомба:

– Что же, сержант, вот он и сознался, что лгал. Если он хотел разменять чек, подписанный якобы Эддисоном, значит, он действительно кое-что о нем знал. Или скорее делал вид, что знал. Вот вам и мотив для шантажа.

– Это мне не совсем понятно, – сказал Голкомб.

– Как же, – объяснил Мейсон, – этот человек продолжает лгать насчет чека. Это либо подделка, либо первая нить из паутины шантажа.

– Черт возьми, всегда терпеть не мог разбираться с этими шантажистами. С ними одна морока, – заметил сержант.

– Ну, это ваше дело, – сказал Мейсон. – Ведь именно вы сами притащили меня сюда, чтобы проверить версию этого шантажиста. А у этого парня обнаружился такой длиннющий список темных делишек. Но теперь он признал, что его история о том, что чек дал ему я, была ложью.

Хенсел пылал неприкрытой ненавистью.

– Очень ловко придумано, мистер Перри Мейсон! Но вам еще предстоит раскаяться в этом!

– Мною придумано? – переспросил Мейсон.

– Кем же еще?

– Но, – ответил Мейсон, – мне кажется, что вы сами только что заявили, что имели дело с Эддисоном, а ваша история насчет меня – сплошная выдумка.

Хенсел промолчал.

– Если вы хотите получить свидетельство Эддисона, – продолжал Мейсон, – то с ним, в конце концов, можно связаться.

– Я должен поговорить с ним! – выкрикнул Хенсел. – Это его подпись стоит на чеке!

– Как я понимаю, подпись поддельная, – заметил Мейсон.

– Не нравится мне все это, – тяжело вздохнул сержант Голкомб.

– Возможно, ваши сомнения имеют основания, сержант. Но шантажист есть шантажист, и вряд ли полиция заинтересована в том, чтобы он разгуливал на свободе, преследуя приличных людей, – сказал Мейсон.

– Не знаю, что мне с ним делать. – Сержант повернулся к Хенселу и непривычно отеческим тоном спросил его: – Хенсел, это и впрямь был шантаж?

– Убирайтесь к черту! – выкрикнул Хенсел.

– Сержант Голкомб все равно узнает всю правду, – укоризненно произнес Мейсон. – Всю до последней капельки.

– Я сказал, убирайтесь вы все к черту!

Мейсон направился к двери.

На столе сержанта зазвонил телефон. Голкомб взял трубку:

– Голкомб у телефона… Эй, Мейсон, погодите!

Мейсон вернулся.

– Что случилось, сержант?

– Звонили из отдела убийств. Только что сообщили, что Эдгар Феррел, партнер Эддисона по универмагу, найден мертвым в старом заброшенном доме, примерно в двадцати милях от города. Он, видно, был убит из засады. Пуля оставила след в оконном стекле.

Мейсон поднял брови.

– Когда примерно это могло случиться?

– Сейчас узнаю. – Сержант вновь взял трубку. – Когда стреляли? Должно быть, во вторник вечером… Хорошо. Я еще не кончил разговор, будьте на проводе.

Мейсон кивнул сержанту, потом обратился к Хенселу:

– Где вы были во вторник вечером?

Хенсел вскочил со стула и заорал:

– Господи, вы и это хотите мне пришить! Гадина! Подлец!

– Тихо, тихо, – оборвал его Мейсон, – что за выражения? Я ничего не знаю о вашем прошлом, Хенсел, но знаю, что вы занимаетесь шантажом. Я советую вам сказать сейчас всю правду, чтобы вас не обвинили еще и в убийстве.

– Я не связан ни с каким убийством! – запротестовал Хенсел. – Я попался с поддельным чеком. Но все это было подстроено…

Сержант изо всех сил грохнул трубку на рычаг.

– Это ужасно, – сказал Мейсон. – Самого Феррела я не знал, но действительно иногда оказывал услуги его партнеру, мистеру Эддисону. Я полагаю, мистер Эддисон будет потрясен, узнав о случившемся. Пожалуй, сейчас мне лучше вернуться в свою контору.

Сержант Голкомб, казалось, пропустил мимо ушей слова Мейсона. Он уставился на Хенсела.

– Ты знаешь что-нибудь об этом убийстве? – спросил он.

Хенсел теперь просто взвыл:

– Да вы что? Побойтесь бога!

Сержант перегнулся через стол и еще раз слегка врезал ему:

– Я не терплю, когда на меня орут шантажисты.

Мейсон тихо закрыл за собой дверь и вышел в коридор.

У главного входа универмага Мейсон показал сторожу свое удостоверение. Тот открыл дверь, сказав:

– Миссис Феррел ждет вас.

– Вместе с мистером Эддисоном? – спросил Мейсон.

– Нет, его вызвали в полицию.

– В полицию? – удивился Мейсон.

– Он им зачем-то понадобился. Простите, сэр, миссис Феррел, видимо, сама лучше объяснит вам все.

Лоррейн Феррел лежала на кушетке в помещавшемся на пятом этаже роскошном кабинете своего мужа. Когда Мейсон вошел, она привстала, поправила платье и улыбнулась ему.

– Как хорошо, что вы пришли. Я тут попыталась немного успокоиться. Закройте дверь и садитесь сюда поближе. – Видимо, она уже овладела собой.

Мейсон закрыл дверь и сел на предложенный ему стул. Они долго смотрели друг на друга. Затем женщина нервно рассмеялась.

– Вы так смотрите на меня, будто хотите сверить с каталогом.

– Привычка, – улыбнулся Мейсон.

– И как, вам удается оценить людей с первого взгляда?

– Иногда удается. Например, в зале суда. Вызывают свидетеля для дачи показаний. За те секунды, когда он идет к столу, ты пытаешься понять, что он за человек: консерватор, либерал, честный зануда или ограниченный добряк?

Она рассмеялась:

– Попробуйте оценить меня по походке.

Лоррейн встала и медленно прошла в противоположный конец комнаты. Там повернулась и вернулась к кушетке. Было видно, что она знает себе цену. Сев на место, она улыбнулась и заметила:

– Мой муж всегда был честным занудой.

– Об этом я догадываюсь.

– Но теперь вдруг это загадочное дело. Я должна бы испытывать скорбь. А у меня будто какой-то груз с плеч свалился. Я, наверное, очень безнравственна.

– Вы и в самом деле испытываете такое чувство?

– Да.

– Что ж, я люблю искренность.

– Я вполне искренна с вами.

– Вы любили мужа, когда выходили за него замуж?

– Нет, мистер Мейсон. Я вышла за него из-за денег. Возможно, будь я менее привлекательна, все сложилось бы иначе. Помимо Феррела, у меня был большой выбор. Я не думаю, что любила кого-то из своих поклонников, но некоторые мне нравились. Увы, все они были без денег. Эдгар ухаживал за мной спокойно, методично. Иногда он нагонял на меня такую скуку! Но он был честным, искренним. Сделал мне предложение. Женился. Дал мне деньги, положение в обществе – и вместе со всем этим нагнал ужасную тоску. Иногда казалось, уж лучше бы мы повздорили как следует. Но он ни разу не позволил себе оскорбить или обидеть меня. Этим он и нагонял на меня такую тоску, что выть хотелось. А потом мне приглянулся один человек, но у него тоже не было денег.

– Почему вы не развелись с мужем?

– У меня не было для этого оснований, и, если бы я решилась на развод, не имея на то веских оснований, мое положение оказалось бы весьма жалким. А к тому же Эдгар по-своему любил меня. Если бы я нашла в нем какую-нибудь страстишку, хоть какой-нибудь порок! Но он всегда оставался солидным, безупречным человеком, на которого можно положиться. Не очень умным, без всякого воображения, но зато полным достоинства и лишенным сомнений.