Ехать в отель Симмонс не решился, и после недолгих поисков они по совету шофера остановили свой выбор на меблированных комнатах в квартале Сен-Жермен.

Дом, в котором сдавались комнаты, принадлежал мадам Ляфарб — моложавой, подвижной старушке в белом чепце, тщательно отутюженном полотняном переднике поверх видавшего виды, но опрятного шерстяного платья. Двухэтажное здание из красного кирпича располагалось в тихом переулке и снаружи было почти полностью скрыто разросшимися деревьями палисадника. От калитки в старинной чугунной ограде к дому вела дорожка, выложенная брусчаткой.

Таксист представил их хозяйке, они быстро договорились о цене, и мадам Ляфарб повела их наверх — показывать комнаты.

За распахнутым окном шелестели листвой платаны. Зеленые зайчики скакали по обоям, по белым простыням, по лицу спящей Эльсиноры. Симмонс приподнялся на локте и отвел упавшую на губы прядь золотистых волос. Эльсинора заворочалась во сне, не открывая глаз, пошарила рукой, отыскала его плечо и, убедившись, что муж рядом, опять задышала глубоко и спокойно.

Симмонс улыбнулся и осторожно встал с кровати. Чемоданы стояли там, где они их вчера оставили — в платяном шкафу.

Симмонс открыл чемодан и достал из него бытовой синтезатор. С тех пор, как в XXII веке был найден простой и эффективный способ добычи золота из любых промышленных отходов, «благородный металл» практически обесценился. Из него стали изготавливать водопроводные и канализационные трубы, пластины для облицовки подводной части кораблей и крыш загородных домов, словом, все, для чего требовался металл с высокими антикоррозийными свойствами.

Синтезаторы для личного пользования продавались в любом хозяйственном магазине, и, отправляясь в путешествие по минувшим столетиям, Симмонс предусмотрительно прихватил с собой одну из последних моделей. Теперь она пришлась как нельзя более кстати.

Он достал из кармана пиджака соверен и покинул спальню, бесшумно прикрыв за собой дверь.

В туалетной комнате он снял с вешалки полотенце, расстелил на полу. В верхнюю прорезь синтезатора опустил золотую монету. Затем насыпал в бачок немного мусора из приготовленного с вечера кулька и нажал кнопку. Синтезатор- негромко зажужжал, и на полотенце высыпались четыре монеты-близнеца. Симмонс повторил операцию несколько раз, пока не кончился мусор в кульке. Ссыпал деньги в карман пижамы, убрал в чемодан синтезатор. Потом разделся и принял душ.

За окном в густой темно-зеленой листве звонко перекликались птицы.

В половине десятого хозяйка позвала жильцов к завтраку. Подавая на стол, благосклонно оглядела молодую пару. Красивы, судя по всему, богаты — вчера расплатились за неделю вперед, хотя она об этом вовсе не просила. Должно быть, им не скучно вдвоем, вон как щебечут. Эх, молодость, молодость!

Запивая рогалик приторно сладким кофе, Симмонс поинтересовался, как удобнее проехать на Монмартр. Хозяйка объяснила.

— Будете проходить мимо ювелирного магазинчика — передайте привет Жюльену.

— Непременно, мадам. Что-нибудь еще кроме привета?

— Пусть заглянет как-нибудь. Жюльен доводится мне двоюродным братом. Не повезло бедняге. Мальчишкой ушел в армию, а вернулся без глаза.

— Вот как? — насторожился Симмонс.

— С тех пор на глазу носит повязку, — сокрушенно вздохнула мадам Ляфарб. — Девушка у него была, совсем уж жениться надумали, а потом все вдруг разладилось. Она за коммивояжера замуж вышла, а он так и остался холостяком. Да вы пейте кофе, пока не остыл. Хотите я горячего добавлю?

— Спасибо. — Симмонс промокнул губы салфеткой и отодвинул чашку. — Скажите, мадам Ляфарб, а много ювелирных магазинов на Монмартре?

— Один-единственный, так что не ошибетесь. Там еще цветочница сшивается на углу.

— Что-то случилось? — спросила Эльсинора, когда, поблагодарив хозяйку за завтрак, они поднялись наверх.

— С чего ты взяла?

— На тебе лица нет.

— Тебе показалось.

Он пошарил в карманах, ища сигареты. Эльсинора достала из сумки пачку «Честерфилда» и дала прикурить от зажигалки.

— У тебя дрожат руки, Эрнст.

— Да?

Он рассеянно провел ладонью по лицу и присел на подоконник. Внизу шаркал метл й по тротуару невидимый за деревьями дворник.

— О чем ты думаешь?

Он еще некоторое время сосредоточенно смотрел в окно на зеленые купы деревьев, прежде чем вопрос дошел до его сознания.

— Так, ни о чем. Собирайся, Эльсинора, — он нервно рассмеялся. — Поедем любоваться Парижем.

Он закрыл окно, опустил жалюзи, проверил задвижки. Достал из чемодана бластер.

— Зачем это? — спросила она, поправляя прическу перед старинным трельяжем.

— Просто так, — хмыкнул Симмонс. — На всякий непредвиденный случай.

У нее опустились руки.

— Эрнст, милый. Может быть, ты мне все-таки объяснишь?..

— А чего тут объяснять? — он криво усмехнулся, запихивая бластер в карман плаща.

— Может быть, нам лучше остаться?

— С какой стати? — он захлопнул дверцу платяного шкафа, дважды повернул ключ в замке и опустил в карман. — Вы готовы? Париж ждет вас, сударыня!

— А это? — кивнула Эльсинора на пояса фирмы «Сафари во все времена», валявшиеся на ночном столике.

— Нам они сегодня не понадобятся.

Они доехали на фиакре до Елисейских полей. Полюбовались Эйфелевой башней, побродили по магазинам. Потом отправились на автобусе куда глаза глядят. Побывали в Нотр-Дам де Пари. Прошлись по набережной Сены вдоль столиков букинистов. Пообедали в первом попавшемся бистро, запивая жаркое терпким красным вином.

Без четверти три Симмонс помог Эльсиноре выйти из такси на Монмартре. По тротуарам торопились куда-то редкие прохожие.

— Это и есть Монмартр? — спросила Эльсинора. — Я представляла его себе другим.

— Все меняется, — невпопад ответил Симмонс и усмехнулся нелепой фразе. — Слушай меня внимательно. Что бы ты сейчас ни увидела, — не удивляйся. Упаси тебя бог хлопнуться в обморок. Я еще сам толком не знаю, что мы увидим, но это должно быть интересным. Который час?

— Без десяти три.

— Пойдем.

Они не спеша дошли до ближайшего перекрестка. На противоположной стороне узенькой улочки поблескивала вывеска ювелирного магазина. Чуть поодаль на тротуаре стояла женщина лет сорока пяти с корзиной фиалок.

— Покупайте фиалки, мсье! — донесся до них ее крикливый голос. Эльсинора стиснула руку Эрнста. Он мельком глянул на ее возбужденное лицо, но ничего не сказал. Вдруг оба вздрогнули. На тротуаре, позади стоящей к ним лицом цветочницы внезапно возникла мужская фигура. На мужчине был золотистый плащ и шляпа с опущенными спереди полями. Несколько секунд он ошалело озирался по сторонам. Затем достал носовой платок и, сдвинув шляпу на затылок, провел им по лбу. Когда он повернулся в их сторону, Эльсинора вскрикнула и зажала рот рукой: незнакомец был точной копией Симмонса.

— Молчи! — Симмонс обнял жену за плечи и прижал к себе, словно боялся, что она может упасть. Двойник сделал несколько шагов по тротуару, с интересом оглядываясь по сторонам, скользнул взглядом по вывеске ювелирного магазина и повернул обратно.

— Мсье, купите фиалки! — остановила его цветочница. — Уверяю вас, это лучшие фиалки Парижа! Поглядите только! — она протянула ему букетик.

Двойник сунул руку в карман, замер, растерянно улыбаясь, но тотчас опомнился и, сняв с пальца кольцо, протянул цветочнице. Та непонимающе уставилась на него и даже сделала шаг назад. Однако мужчина взял у нее обернутый в целлофан букетик, вложил кольцо ей в ладонь и загнул пальцы. Он уже заворачивал за угол, когда опомнившаяся цветочница бросилась за ним следом:

— Мсье! Синьор! Мистер! Подождите! Вот вам вся корзина!

Но мужчина быстро шагнул за угол, на глазах у четы Симмонсов просунул руку под брючный ремень и вдруг исчез, словно растаял в воздухе.

— Вот так, — медленно произнес Симмонс, круто повернувшись, и, увлекая за собой ничего не понимающую Эльсинору, решительно зашагал прочь.

— Эрнст…