– Когда?

– Когда я стояла с ним на верхней палубе.

– Почему он сделал это?

– Потому что я сказала, что они нужны мне, чтобы защитить интересы Бэлл.

– Он не намекал, что собирается покончить с собой?

– Конечно нет.

– Вы не подозревали, что он может прыгнуть за борт?

– Нет.

– У вас есть револьвер?

– Нет.

– Послушайте, миссис Ньюберри, может быть, все произошло иначе? Допустим, ваш муж сказал, что собирается покончить с собой, и вы попытались помешать этому. Но он все-таки вытащил револьвер и выстрелил в себя. Пытаясь оказать ему помощь, вы подтащили его к лестнице, но в этот момент корабль сильно накренило на левый бок и вас прижало к перилам. Допустим, вы решили позвать на помощь, но при сложившихся обстоятельствах сочли нужным сначала снять с мужа пояс с деньгами.

– Возможно, так и могло случиться, – сказала женщина, – но не было.

– А если бы случилось и муж пришел в сознание в то время, когда вы снимали пояс, как бы вы тогда поступили?

– Не знаю, – сказала она.

– Это не вы сообщили на капитанский мостик, что человек упал за борт? – спросил адвокат.

– Нет, не я.

– А мне кажется, вы. Крик Фелл не был там слышен, а телефонистка утверждает, что какая-то женщина позвонила из холла в капитанскую рубку и сообщила: человек за бортом. После чего повесила трубку, не добавив никаких подробностей. Кажется, она очень спешила. Это были вы?

– Нет.

Мейсон посмотрел на нее внимательно:

– По-моему, это были вы.

– Почему вы так думаете?

– Потому что вы единственная женщина на корабле, которая могла сделать это, но, возможно, побоялась признаться.

– Вы ошибаетесь.

Мейсон продолжал:

– У вас есть два способа защиты. Первый: вы поссорились с мужем на верхней палубе. Он пытался ударить вас, и вы вернулись в каюту. После этого кто-то вышел из госпиталя и застрелил его. Этим способом вы могли бы воспользоваться, если бы не солгали капитану и не пытались спрятать пояс. Значит, остается второй вариант защиты: ваш муж застрелился и упал за борт, предварительно отдав вам пояс. Но тогда вам нужно опровергнуть показания Эйлин Фелл.

– Так как же быть? – спросила миссис Ньюберри.

– Прежде чем довериться вам, – ответил Мейсон, – я должен выяснить две вещи.

– Какие?

– Одна из них заключается в том, выдержат ли показания Эйлин Фелл перекрестный допрос. Другая: почему вы не признаетесь, что звонили в капитанскую рубку?

– Вы не верите мне?

– Я боюсь верить, – признался Мейсон. – Слишком многое поставлено на карту. Я позволю вам рассказать свою версию в суде, когда уверюсь, что она правдива. Один раз вы уже солгали, думая, что это позволит вам выйти сухой из воды. Вы можете солгать и вторично, рассчитывая на то же. Еще учтите, излагая свою историю в полиции, вам придется объяснить, почему вам были нужны эти деньги. Тем самым вы раскроете настоящую фамилию вашего мужа, и на свет выплывет история с присвоением денег.

– Она так или иначе выплывет, – безнадежно сказала миссис Ньюберри.

– Но это можно отсрочить на несколько часов, – сказал Мейсон. – А за это время я займусь компанией «Продактс Рифайнинг». В самой истории с растратой есть что-то подозрительное. Главный ревизор Руни получил свой пост благодаря родственным связям с президентом. Мне пришла в голову мысль, что он может быть некомпетентен и, наверное, бухгалтерские книги находятся в таком состоянии, что по ним трудно понять, кто именно взял деньги. Если же теперь он узнает о смерти Моора, то взвалит обвинение на него и, возможно, так подделает документы, чтобы они подкрепляли его обвинение. Тем самым он спасет свое лицо. Если есть какая-то причина, по которой компания «Продактс Рифайнинг» не решается привлечь Карла Моора к уголовной ответственности, я должен выяснить это и расстроить их замыслы, прежде чем они узнают о его смерти.

– Значит, вы считаете, что растрата может никогда и не выплыть на свет?

Адвокат кивнул.

– Это очень важно для Бэлл, – сказала миссис Ньюберри.

– Да, – согласился Мейсон. – Все это мне удастся сделать, если я найду слабое место в их ревизии и сыграю на нем, прежде чем они узнают о смерти Моора. Но для этого мне нужно сразу отправиться туда, как только мы причалим. А значит, оставить вас на растерзание полиции и репортеров.

– Я выдержу это, – сказала миссис Ньюберри, решительно вздернув подбородок. – Делайте все, что нужно, лишь бы помочь Бэлл.

– На пристани меня будет ждать детектив, – сказал Мейсон. – Мы полетим с ним в Лос-Анджелес и займемся там делом. Когда я дерусь, то не занимаю оборонительную позицию и не жду нападения, а нападаю сам. Я отыскиваю слабое место в обороне противника и наношу удар по нему. Итак, чтобы выставить против вас обвинение, окружному прокурору понадобится доказать, что вы взяли деньги у Карла для того, чтобы вернуть их компании и тем самым спасти Бэлл от разоблачения. Чтобы свести здесь концы с концами, прокурору потребуется некоторое время. А я в этот срок постараюсь оказать давление на компанию «Продактс Рифайнинг» и добиться, чтобы они не выступали с обвинением вашего мужа в присвоении денег.

Миссис Ньюберри подошла ближе к адвокату. Ее взгляд оживился.

– Положитесь на меня, мистер Мейсон, – сказала она. – Я буду тверда. Они не вытянут из меня ни слова.

– Хорошо, – кивнул Мейсон. – Не отвечайте ни на какие вопросы о вашем прошлом. Не давайте им никакой ниточки, связывающей личность вашего мужа с именем Карла Моора. Каждая минута отсрочки даст мне время для работы. А оно, – мрачно закончил он, открывая дверь, – мне очень понадобится.

Мейсон нашел Бэлл Ньюберри в ее каюте вместе с Деллой Стрит.

– Как дела, Бэлл? – спросил он.

– Пока все в порядке, – сказала она. – Меня допрашивали.

– Что вы отвечали?

– Я сказала, что они не полицейские, а мучители, и отказалась отвечать на вопросы. Еще возмутилась, что они обвиняют мою мать в убийстве мужа.

Во взгляде Мейсона было сочувствие.

– Простите, Бэлл, что я заставил вас вести себя так, но поверьте мне, это для нас единственный выход.

– Вы думаете, если я назову настоящее имя отца, они узнают о той лотерее и…

– Что-то в этом роде, – сказал адвокат. – Чтобы выстроить защиту, мне нужно несколько часов, в течение которых никто не заподозрил бы, что Карл Ньюберри является на самом деле Карлом Моором.

– Этого времени вам хватит? – спросила Бэлл.

– Не знаю, – пожал плечами Мейсон. – Я сделаю все, что в моих силах.

– Селинда Дейл пыталась встретиться с Бэлл, – сказала Делла. – Она полна сочувствия и…

– Держи Бэлл подальше от нее, – приказал адвокат. – Говори всем, что она взволнована и не хочет никого видеть.

– Так я и делаю, – сказала Делла. – Полицейские, конечно, входят, несмотря ни на что.

– Как мама? – спросила Бэлл у адвоката. – Она держится?

– Держится, – ответил он.

– А что за свидетель, видевший ее на палубе?

Мейсон отмахнулся.

– Не обращайте на это внимания, – сказал он. – Мало ли о чем болтают.

Он повернулся к Делле Стрит:

– Делла, нужно узнать, кто послал записку Карлу Моору. Рассыльный говорит, что получил ее у казначея. А тот утверждает, будто занимался какими-то делами и не видел, кто положил записку на стеклянную полку перед его окном. На конверте была надпись: «Немедленно вручить Карлу Ньюберри». Он вызвал рассыльного и велел ему передать записку.

Бэлл сказала:

– Кажется, я знаю, что было в записке, мистер Мейсон.

– Что? – спросил он.

– Там было карандашом написано только три слова: «Верхняя палуба о’кей» – и не было никакой подписи.

– Почерк был мужской?

– По-моему, женский. Вот почему я никому не сказала о записке. Я знала, у Карла не может быть ни с кем романа, но мама могла приревновать его.

Мейсон сказал:

– Эту информацию можете сообщить полиции. Но вы не должны ничего рассказывать о своем прошлом, Бэлл: о том, где вы жили, учились и так далее. И между прочим, измените прическу. Сейчас вы слишком похожи на Уинни Джойс. Полиция может выследить вас по этому сходству.