Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Так и он влюбился, — кивнула женщина. — Письма писал жутко трогательные про всякую вечную любовь. Романтик был, чем-то на тебя похож.

— А где он сейчас?

— Прыгай — расскажу.

— Вы экстремалка, а я нет, — не согласился я.

— Ну и сиди тут, — усмехнулась она. — У страха глаза велики. А где сейчас тот парнишка, я не знаю. Я же вообще-то сама не с Урала. Он мне пообещал, что в память о нашей встрече будет ждать меня здесь каждый год в последние выходные июля. Романтики — они всегда что-нибудь такое выдумывают. Ну вот, давненько не знаю, где он, а нынче что-то я взяла да и надумалась проверить, выполняет ли он свой обет. А тут ты вместо него сидишь и тоже прыгнуть не можешь. Забавно. Но ты-то, малышок, здоров как сто коров, поэтому прыгай сам.

И тут мне в душу закралось страшное подозрение. Понимаете, Фёдор непременно хотел ехать в последние выходные июля. И в прошлом году он тоже в июле был на Шихане, только без нас…

Правда, Фёдор на нарисованный этой женщиной портрет нисколько не походил, но при его упрямой любви к самосовершенствованию — кто знает, каким он был так много лет назад? Так что мне захотелось поскорей направить эту милиционерку куда подальше от здешних мест, а Фёдора спрятать в палатке и не выпускать под любым предлогом. Хотя, с другой стороны, за Фёдора я тоже переживал, а не только за Ленку, и если эта история про него и если у него в самом деле «вечная любовь», то он ведь тоже имеет на это право. Я прямо-таки не знал, что мне делать.

А девушка пошла по скалам в нашу сторону.

— Да стойте вы, стойте! — закричал я, прыгнул через этот злосчастный провал, упал на колени и ободрал их, но в общем очень даже ничего приземлился. — А вы попробуйте его поискать вон в той стороне! Туда какой-то парень шёл сегодня днем по нижней тропе. Вдруг это он?.. Хоть бы только это был он!

— Смешной малышок, — сказала она. — Парней тут ходит предостаточно и утром, и днём, и вечером. Во все стороны, — она похлопала меня по плечу.

И вот здесь-то, ни раньше и ни позже, Фёдору вздумалось меня пойти разыскивать. И он как ни в чём не бывало появился на горизонте.

— Вадька! — сердито крикнул он, подходя. — Ты куда запропастился, не сказался никому? Ты не смотри, что тут не Эверест, это только кажется, что здесь всё просто…

После чего катастрофа всё-таки произошла. Он остановился, развёл руками, хлопнул ими по ногам, как крыльями всплеснул, и засмеялся. Уж понятно, что не мне.

— Так это твой питомец? — спросила женщина. — То-то я гляжу, застрял в том же месте.

— Какими судьбами, Роза? — спросил он. — Вот уж кого не ждал увидать!

— Не ждал? — засмеялась она и пошла навстречу. — Исправно же ты меня не ждёшь!

— Ну, дела! Послушай, я очень рад тебя видеть. Когда ж это было-то, а? Лет десять, наверное? Или больше?

— Семь, — уточнила она. — Что-то у тебя время слишком быстро бежит.

— Да, у меня время бежит быстро, — согласился Фёдор. — Ну, здравствуй! — он протянул ей руки для рукопожатия, но она вместо этого довольно-таки экспрессивно заключила его в объятья и с поцелуями тоже. Я отвернулся.

— Право, ваш темперамент… — сказал Фёдор у меня за спиной, вежливо и мирно смеясь. — Я действительно рад тебя видеть…

И тут что хотите говорите, но я вспомнил рыбок, которые щипали его за ноги, а он слегка смеялся. Он тоже был тогда рад видеть этих рыбок!

Очень уж мне хотелось мечтать, что эта Роза ненастоящая и что она уплывёт вслед за рыбками.

Я пошёл в лагерь, а они следом за мной пошли и разговаривали.

— Пойдём к нам, я здесь стою совсем рядом, — позвал он.

— Малышок, а я ведь приехала к тебе, — ответила она.

— Я очень рад тебя видеть, — в не знаю какой раз повторил он. — Ты что, в ОВД работаешь?

— По делам несовершеннолетних. А ещё у меня клуб волчат-малышат, я их из подвалов тащу и в горы, в экстремалку, чтобы было чем жизнь заполнить… Ты-то что, как?

— Преподаю. МХК. Ну и ещё там для денег тоже кое-что, не суть важно… Ты голодная, нет? Есть чай, есть суп грибной.

— Малышок, я к тебе приехала, — повторила она.

Федор помолчал, потом сказал:

— Вот что. Бросай у нас рюкзак, пойдём прогуляемся. Вадим Яковлевич! Погулял — теперь давай потрудись. Я там сосну принёс. Надо чурбачков напилить. Пила складная знаешь где — у входа слева в зелёной коробочке. Справишься?

— Куда ты пошёл и когда ты вернешься? — немного хмуро спросил я.

— На Черепаху, — сказала несколько по-королевски Роза, щурясь на солнце и переворачивая на себе кепку задом наперёд.

— Нет, на Черепаху слишком далеко — я за своих отвечаю. В общем, где-нибудь в той стороне буду, — сказал Фёдор. — Вадим, если что, лезь на Чемберлен и зови. Услышу.

И они ушли, а я остался записывать события и пилить дрова. Пила была такая интересная, как велосипедная цепь: перекинул через дерево и таскаешь туда-сюда. Только пилить было труднее, чем обычной пилой: больше на живот нагрузка, чем на руки. Я отпилил три чурбака, потом устал, и вот исписал три листа. Ленки все не было. Ну кто её надоумил пойти купаться? Эх, Ленка, Ленка! Сейчас ты там на всю жизнь накупаешься. Была б ты здесь, так может, всё было бы не так!..

* * *

Фёдор с Розой вернулись в очень хорошем настроении. Фёдор тут же стал рьяно допиливать ствол, а Роза потянулась, как кошка, взяла Ленкин топор и принялась колоть дрова. Все-таки она не поймёшь, женщина или мужчина. Ленка — видно, что женщина, даже когда она тяжелой работой бодро занимается. А эта какая-то нарочитая была. Может, чтобы быть своим парнем среди беспризорников, я не знаю. Потом они сели есть.

Я вышел с тетрадкой и нарочно сел писать на глазах у Федора. Пускай знает, что я его жизнь в летопись записываю, и всё сегодняшнее тоже. Пускай думает, что делает, и знает, что это останется в истории. Как на него ещё повлиять, я не знаю. Мне это всё очень не нравится.

— Вадька, знаешь что я тебе скажу — нет у тебя никакого воображения, — внезапно сказал Фёдор.

— Здрасте! — изумился я. — Это у меня-то нет? Скажи это нашим фотографам и губернатору, который мне стипендию для одарённых детей в том году выписал.

— А ты кому больше веришь — губернатору или мне? — спросил Фёдор.

— Себе, — буркнул я. — Я сам свой высший суд.

Фёдору я верил больше, хотя наш губернатор мне нравится. И вообще при чем тут губернатор, когда стипендии комиссия присуждает. Впрочем, я верил Фёдору больше, чем комиссии, и даже чем себе. Такой вот уж я верующий. Но то, что он говорит, это довольно обидно.

— Вот сделаешь снимки лучше меня, тогда критикуй, — добавил я ещё.

— Снимки! — сказал Федор. — Что мне твои снимки? Уж понятно, что коли ты фотограф, так тебе грех не делать хорошие снимки! Это твоя профессия. А вот воображения у тебя кот наплакал. Называется — что вижу, то пою. Шел один верблюд, шел второй верблюд… Счастье, что ты замечаешь верблюдов, когда другие даже верблюда в двух шагах различить не в состоянии. Вадим, но ведь этого мало, чтоб стать творцом!

— Как это мало? — возмутился я. — Творец — это тот, который делает красивые вещи. Нужные людям.

— Нет уж, батенька, это ремесленник делает красивые вещи, нужные людям. А творец, милый мой, творит то, чего еще нет!

А для этого нужно сначала вообразить то, чего нет!

— Ты хочешь, чтоб я снимал то, чего нет? — развеселился я. — Призраков, что ли?

— Я хочу, чтобы ты не снимал, а творил, — сказал Федор. — Что ты там царапаешь без конца в своей тетрадке? — он протянул руку.

Я скорей отсел подальше. И сказал с вызовом:

— Я творю летопись. Без призраков. Что есть, то и записываю.

Он неодобрительно покачал головой:

— Ты ведь сейчас даже не видишь то, что есть, не говоря уж о воображении. Вот посмотри на неё внимательно. Ты даже не представляешь, кто рядом с тобой сидит на одном бревне.

— Кто? Главная милиционерка города Эн?

Роза стала смеяться. А так она вообще молчала и наблюдала за Фёдором. Нет, я понимал, что она, может, и распрекрасная, эта Роза, но это было совершенно несправедливо, что он любил её, а не Ленку! Это было абсолютно несправедливо.

3
{"b":"109163","o":1}