Он прошел с полмили, как вдруг с одной стороны тропинки раздвинулись заросли кустарника, и оттуда вышла Магдален.

– Мне нужно поговорить с вами, – сказала она.

– Я ожидал вас, – улыбнулся Мортимер. – Это вы написали «SOS» на столе в моей комнате прошлым вечером, не так ли?

Магдален кивнула.

– Почему? – спросил Мортимер.

Девушка отвернулась и начала срывать с кустов листья.

– Я не знаю, – сказала она. – Честное слово, не знаю.

– Расскажите мне, что случилось.

Магдален перевела дыхание.

– Я практичный человек, – начала она. – Я никогда ничего не выдумываю. Вы, я знаю, верите в привидения и призраки, я – нет. Но в доме что-то ненормально. – Она указала на холм. – Я имею в виду что-то осязаемое, реальное, это не просто эхо прошлого. Все началось с того времени, когда мы приехали сюда. С каждым днем становилось все хуже и хуже. Папа стал другим, мама стала другой, Шарлотта стала другой…

– Джонни тоже изменился? – прервал ее Мортимер.

Магдален подняла на него глаза.

– Нет, – сказала она. – Я только сейчас об этом подумала, Джонни не изменился. Он единственный, которого это не коснулось. Вчера вечером за чаем он был нормальным.

– А вы?

– Я боялась… ужасно боялась, как ребенок, даже не зная, чего именно. И отец был… странным. Он говорил о чудесах, и, когда я начала молиться, чтобы произошло чудо, вы постучали в дверь. – Она внезапно замолчала, внимательно глядя на него. – Наверное, я выгляжу сумасшедшей, – вызывающе заявила она.

– Нет, – возразил Мортимер, – наоборот, вы выглядите совершенно здоровой. Все здоровые люди чувствуют опасность, когда она рядом.

– Вы меня не поняли, – сказала Магдален. – Я боялась не за себя.

– Тогда за кого?

Но Магдален покачала головой:

– Я не знаю. – Она продолжала: – Я не знаю, почему написала «SOS». Мне показалось, что эти буквы дадут мне возможность поговорить с вами. Я не знаю, о чем хочу попросить вас. Сейчас не знаю.

– Я сделаю это для вас, – сказал Мортимер.

– Что вы можете сделать?

В ее взгляде выразилось сомнение.

– Да, – продолжал Мортимер. – Таким образом можно добиться многого, больше, чем вы себе представляете. Скажите, может быть, какое-нибудь слово или фраза привлекли ваше внимание накануне вчерашнего ужина?

Магдален нахмурилась.

– Кажется, нет, – откликнулась она. – Впрочем, я слышала, как отец сказал маме, что Шарлотта точная ее копия, и очень странно рассмеялся, но… в этом же нет ничего странного?

– Нет, – медленно проговорил Мортимер, – за исключением того, что Шарлотта не похожа на мать.

Он задумался на несколько секунд, затем обнаружил, что Магдален наблюдает за ним.

– Идите домой, – сказал он, – и не беспокойтесь. Доверьтесь мне.

Она послушно пошла по тропинке, ведущей к коттеджу. Мортимер опустился на траву. Он закрыл глаза и начал наблюдать за картинками, мелькавшими перед его мысленным взором.

Джонни! Он все время возвращался к Джонни. Джонни, совершенно невинный, свободный от всех подозрений, но тем не менее все вращалось вокруг него. Он вспомнил, как миссис Динсмид утром разбила чашку. Что ее испугало? Его случайное высказывание, что парень любит заниматься химией? В тот момент он не обратил внимания на мистера Динсмида, но сейчас вспомнил, как чашка с чаем при этих словах замерла у его губ.

Затем он вспомнил лицо Шарлотты, когда вчера вечером переступил порог дома, и торопливость мистера Динсмида, когда он со словами «чай совсем остыл» выливал чай из всех чашек.

Он вспомнил пар, который поднимался из них. Чай не был холодным.

В его мозгу начало что-то проясняться. С месяц назад он прочитал заметку в газете о том, как целая семья отравилась из-за небрежности мальчика. Пакет мышьяка, оставленный в шкафу, просыпался на хлеб. Вероятно, мистер Динсмид тоже читал об этом.

Все становилось на свои места…

Через полчаса Мортимер Кливленд вскочил на ноги.

На ужин, как обычно, были вареные яйца и консервированное мясо. В комнате появилась миссис Динсмид, держа поднос с чаем. Семья заняла свои места вокруг стола.

– Как отличается сегодня погода от вчерашней, – сказала миссис Динсмид, выглядывая в окно.

– Да, – согласился мистер Динсмид. – Так тихо, что можно услышать муху. Ну что же, мать, разливай.

Миссис Динсмид наполнила чашки и передала их. Затем поставила чайник, вскрикнула и прижала руки к сердцу. Мистер Динсмид резко повернулся в ту сторону, куда смотрела его жена. В дверях стоял Мортимер Кливленд.

Он подошел к столу.

– Боюсь, я испугал вас, – сказал он. – Мне пришлось вернуться.

– Пришлось вернуться! – воскликнул мистер Динсмид. Его лицо стало красным, вены на лбу набухли. – Зачем, хотел бы я узнать?

– За чаем, – ответил Мортимер.

Быстрым движением он что-то вытащил из кармана, взял со стола одну из чашек и отлил немного чая в пробирку, которую держал в левой руке.

– Что… что вы делаете? – с трудом проговорил мистер Динсмид. Его лицо превратилось в мертвенно-бледную маску, румянец, словно по волшебству, мгновенно исчез. Миссис Динсмид тонко взвизгнула.

– Вы читаете газеты, мистер Динсмид? Я уверен, что да. Как-то в газетах промелькнула заметка о том, как отравилась вся семья. Некоторые из них выздоровели, другие нет. В нашем случае не выздоровел бы ни один. Первым предположением было бы консервированное мясо, которое вы ели, но доктора – люди дотошные, их не обманешь испорченными консервами. В вашем шкафу лежит пакет с мышьяком, полкой ниже – пакет с чаем. В верхней полке есть подходящая дырка, так что вполне объяснимо, почему в чае может оказаться мышьяк. Случайно, конечно же. Вашего сына Джонни просто обвинили бы в небрежности.

– Я… я не знаю, о чем вы говорите, – прохрипел Динсмид.

– Знаете. – Мортимер взял вторую чашку и заполнил другую пробирку. Он приклеил красную этикетку на одну пробирку и голубую – на другую. – В одной, с красной этикеткой, находится чай вашей дочери Шарлотты, – сказал он, – в другой – чай Магдален. Я готов поклясться, что в первой мы обнаружим в четыре-пять раз больше мышьяка, чем во второй.

– Вы сошли с ума, – сказал Динсмид.

– О! Нет. Мистер Динсмид, вы мне сказали сегодня, что Магдален – не ваша дочь. Вы солгали мне, Магдален – ваша дочь. Вы удочерили Шарлотту, ребенка, который был так похож на свою мать, что я, когда держал в руках миниатюру матери Шарлотты, спутал ее с самой Шарлоттой. Ваша собственная дочь получила бы наследство, а так как невозможно было сохранить в тайне существование Шарлотты (кто-то, который знал ее мать, сразу догадался бы об обмане), вы решили насыпать в чашки мышьяка.

Миссис Динсмид издала гортанный звук, и у нее началась истерика.

– Чай! – кричала она. – Вот почему он сказал чай, не лимонад!

– Закрой рот! – угрожающе прорычал ее муж.

Мортимер заметил, что Шарлотта смотрела на него широко раскрытыми, полными удивления глазами. Затем он почувствовал на своей руке другую руку. Это была Магдален. Она показала на пробирки:

– Мистер Кливленд, вы не можете…

Мортимер положил руку ей на плечо.

– Дорогая, – сказал он. – Вы не верите в прошлое. А я верю. Я верю в атмосферу этого дома. Если бы вы не приехали сюда, ваш отец, может быть, – я говорю, может быть, – не задумал бы этот план. Я сохраню эти две пробирки, они уберегут Шарлотту от беды сейчас и в будущем. Но никаких других действий я предпринимать не стану в благодарность, если хотите, той руке, что написала «SOS».