– Мне надо вернуться на работу, Хевен, но, прежде чем уйти, я сделаю еще один сюрприз. Кладу его тебе на стол, и ты порадуешься ему после моего ухода.

Услышав его удаляющиеся шаги, я перевернулась на спину, села на кровати и еще раз успела крикнуть вдогонку Кэлу:

– Спасибо вам за все!

Я услышала, как отъехала его машина, но все продолжала сидеть на кровати. Потом мой взгляд упал на письменный стол.

На синем блокноте лежало письмо, одно письмо.

Я не помню, как, рванувшись, схватила его. Но помню, что села и долго смотрела на свое имя, написанное на конверте. Мисс Хевен Ли Кастил. В верхнем левом углу я увидела имя и адрес Логана. Логан!

Он меня не забыл! Он помнит обо мне и вот написал! Впервые в жизни я воспользовалась ножом для вскрытия писем. Какой красивый почерк был у Логана.

«Дорогая Хевен!

Ты представить себе не можешь, как я волновался за тебя. Слава Богу, ты написала мне, и теперь я могу спокойно спать, зная, что с тобой все в порядке.

Если б ты знала, как я по тебе скучаю! Когда небо яркое и голубое, я почти вижу твои глаза, но от этого я скучаю по тебе еще больше.

Сказать честно, мама попыталась спрятать письмо и я никогда не прочел бы его, но однажды я нашел его в ее письменном столе, когда искал марки, и в первый раз в жизни моя мать по-настоящему разочаровала меня. У нас состоялся неприятный разговор, и я заставил ее признаться в том, что она спрятала твое письмо от меня. Теперь она признает, что было не права, и попросила меня и тебя простить ее.

Я часто вижу Фанни. У нее все в лучшем виде, она ходит королевой. Фанни ужасная воображала, и, если быть честным, я думаю, преподобный Вайс недооценивает, какой груз взвалил на себя.

Фанни говорит, что ее не продавали! Говорит, что твой отец РАЗДАЛ всех своих детей, чтобы спасти их от голодной смерти. Не хочется верить в продажу, хотя ты меня никогда не обманывала и уж тебе-то я верю.

Отца твоего я не видел, зато видел Тома. Он приходил в аптеку и спрашивал, нет ли у меня твоего адреса, он хочет написать тебе. Твой дедушка живет в доме для престарелых в Уиннерроу.

Ничего не могу придумать, как тебе помочь разыскать Кейта и Нашу Джейн. Пожалуйста, пиши мне. Я пока что не встречал никого, кто нравился бы мне так же, как ты, Хевен Ли Кастил.

И пока я не встречу тебя, и не собираюсь искать.

Моя любовь всегда с тобой,

Логан».

Я почувствовала себя такой счастливой, что опять разревелась.

Вскоре после получения письма от Логана мне исполнилось пятнадцать лет. Я предпочла не привлекать к себе лишнего внимания и ничего не сказала ни Китти, ни Кэлу, но Кэл каким-то образом проведал о моем дне рождения и сделал мне немыслимый подарок – новенькую пишущую машинку.

– Это поможет тебе делать домашние задания. – Он широко улыбался, довольный тем потрясающим впечатлением, которое произвел на меня его подарок. – Ходи на занятия по машинописи в школе. Уметь печатать – никогда не лишнее.

Но машинка, как она ни понравилась мне, оказалась не самым большим сюрпризом на мое пятнадцатилетие. Отнюдь. В эти дни я получила большую поздравительную карточку с милыми стихами, шелковый шарф и письмо от Логана.

Мне по-прежнему не терпелось узнать о Томе. У него же теперь есть мой адрес, почему же он не пишет?

В школе у меня завелись две подружки, которые то и дело приглашали меня к себе домой. Обе никак не могли понять, почему я все время отказываюсь. К моему великому сожалению, эти девочки, обиженные моими отказами, постепенно стали отдаляться от меня. Разве я могла им объяснить, что Китти запрещает мне водить дружбу с кем бы то ни было, так как это будет отвлекать меня от выполнения каждодневных работ по дому? И мальчикам, которые приглашали меня погулять, я тоже должна была отказывать, правда, совсем по другой причине. С кем бы я хотела видеться, так это с Логаном, а не с ними. Я хранила себя для Логана и не раз задавалась вопросом, ведет ли он себя так же.

Я по десять часов в сутки, словно рабыня, наводила в доме порядок и чистоту, но приходила Китти, и порой от этого порядка не оставалось и следа. Растения, которые я поливала, удобряла, вытирала с них пыль, от слишком большого внимания к ним стали местами привядать, и Китти кричала на меня, что я дура.

– Уж за растениями-то ухаживать может любая дура, буквально любая!

Она обнаружила-таки, что я поливала ее искусственные растения, и влепила мне пощечину, обозвала идиоткой, деревенщиной, безмозглой девицей.

– Только о мальчиках и думаешь, по глазам твоим вижу! – шумела она, когда, неожиданно заявившись домой днем, застала меня за ничегонеделанием. – Нечего тебе делать в гостиной, когда нас нет дома! И когда ты одна, то к телевизору чтобы не прикасалась. Делами занимайся, понятно тебе?

Каждый день я вставала рано, чтобы успеть приготовить завтрак. Вечером Китти редко приходила раньше семи-восьми, и мы с Кэлом ели одни. Но это почему-то не волновало ее. Она с облегчением падала на стул в кухне и задумчиво смотрела на свою тарелку, пока я не подносила еду. Она поглощала ее с волчьим аппетитом за несколько секунд, даже не успевая оценить труда, который я вкладывала в приготовление любимых Китти блюд.

Перед тем как идти спать, мне надо было прибраться на кухне, проверить все комнаты и убедиться, что там все на месте и в должном порядке, что никакие журналы не разбросаны по столам или на полу. По утрам я торопливо убирала свою кровать, потому что Китти приходила и проверяла, а потом бежала вниз готовить завтрак. Перед школой я запихивала белье в стиральную машину и включала ее, а тем временем заправляла их постель, ставила посуду в посудомойку, протирала мебель и посуду, чтобы удалить отпечатки рук, пятна, точки и прочее, и, только когда я запирала за собой дверь и направлялась в школу, начинала чувствовать себя свободной.

Теперь я хорошо питалась, была тепло и по сезону одета, и, однако, временами мне так не хватало дома. При этом я забывала о голоде, жутком холоде, лишениях, которые, очевидно, оставили во мне навечно глубокий след. Я так скучала по Тому, что порой это было просто невыносимо. Я переживала за Нашу Джейн и Кейта, за дедушку и даже за Фанни. Я скучала по Логану, но его письма помогали мне переносить разлуку с ним.

Каждый день стали идти дожди, и в школу я ездила на автобусе. Китти не хотела покупать мне плащ и сапожки или подходящие ботинки. «Скоро лето», – говорила она, словно весна была не в счет. С приближением весны у меня еще сильнее развивалась тоска по дому. Весна в горах была волшебным временем года. Жить становилось легче, склоны гор покрывались цветами, и наступала такая красота, которая Кэндлуику и не снилась. В школе я налегала на учебу с куда большим старанием, чем другие ученики. После школы торопилась домой – окунуться в уборку, стирку, готовку.

Обилие телевизоров в доме служило для меня постоянным соблазном. Часто, пребывая в одиночестве, я, несмотря на запрет Китти, скоро пристрастилась к «мыльным операм». Герои сериалов снились мне по ночам. О, у них случались проблемы куда посерьезнее, чем у Кастилов. Правда, среди их проблем не было финансовых, а все наши так или иначе были связаны с деньгами, по крайней мере, так это мне виделось теперь.

Каждый день я заглядывала в почтовый ящик в ожидании писем Логана, которые приходили регулярно, и Тома, который пока не подавал признаков жизни. Однажды, вконец расстроенная отсутствием весточки от Тома, я написала мисс Дил, объяснила ей, как мы все были проданы, и попросила ее помощи в поиске братьев и сестры.

Миновало несколько недель, а от Тома по-прежнему не поступало вестей. Письмо, которое я отправила мисс Дил, вернулось со штампом «Адресат неизвестен».

А тут еще и Логан перестал писать! Первой моей мыслью было – у него завелась другая девушка. Мучимая догадками, я прекратила писать ему. Проходили дни без писем от Логана, и я стала думать, что никому-то я по большому счету не нужна, никто меня по-настоящему не любит, один только Кэл. Он был моим спасителем, единственным другом на свете, и все мое существование все больше и больше зависело от него. Тихий дом с появлением в дверях Кэла оживлялся, включался телевизор, и работу по дому можно было забыть. Около шести вечера я, уже приготовив обед, начинала с нетерпением ждать его, чтобы накрыть на стол. Я вовсю старалась, чтобы украсить стол, приготовить его любимые блюда, уже не думая, растолстеет или не растолстеет Китти от мучной пищи, которая ему нравилась и мне тоже. Когда часы на камине отбивали шесть, у меня навострялись уши и я ждала шума знакомого автомобиля. Я подбегала к двери из гаража, принимала у него пальто, и мне нравилась церемония приветствия, которая каждый день была одной и той же: