– Господи, до чего скучная жизнь пошла! – воскликнула Фанни. – Если тут еще кто-нибудь умрет, я сваливаю отсюда!

Сара подняла на нее глаза и долго-долго смотрела, потом ушла в другую комнату, и я услышала, как заскрипели пружины, протестуя против обрушившегося на них веса, и снова раздался плач.

Когда дух бабушки оставил нашу хибару, любовь, которая держала нас вместе, похоже, ушла вслед за ней.

Когда все заснули, я первый раз после того, как бабушка открыла мне секрет моего рождения, пробралась на цыпочках к тайнику, где был спрятан чемодан моей матери. Я извлекла его из-под ящиков с хламьем и, спрятавшись за «Старой дымилой», чтобы Фанни, проснувшись, не увидела, достала из чемодана куклу.

Волшебно красивую куклу-невесту, которая воплощала для меня маму.

Я долго держала в руках этот плотный сверток и вспоминала ту зимнюю ночь, когда бабушка впервые вручила его мне. Много раз после этого я подходила к чемодану, гладила его, трогала лежащие в нем вещи, но никогда не разворачивала куклу. Не раз мне хотелось полюбоваться хорошеньким личиком и милыми светлыми волосами, но я боялась разбудить в себе сострадание к моей маме, заслуживавшей лучшей доли. В ушах зазвучали бабушкины слова, как будто мне их нашептывал добрый дух:

– Давай, давай, детка. Пора тебе как следует посмотреть, что тут лежит. Я давно думала, почему бы тебе не поиграть с куклой и не поносить эти красивые платья.

Я почувствовала щекотание бабушкиных тонких волос на своем лице и ощутила холодный зимний ветер, развернув красивую куклу-невесту. Я вгляделась в ее лицо, освещенное отсветами пламени. Ах, как мила она была в своей вуали и великолепном белом кружевном платье с крошечными пуговичками, доходившими до самого подбородка, в белых прозрачных чулочках с атласными подвязками, в атласных туфельках с кружевами (их можно было снимать и надевать). Кукла держала в руках крошечную бело-золотую с оранжевым Библию.

Даже белье было выполнено в самом изысканном стиле. Миниатюрный лифчик закрывал крепкие малюсенькие грудки, а там, где у всех кукол ничего не было, обозначалось крошечное раздвоение.

Почему эту куклу сделали похожей на человека? Какую роль в жизни мамы играла кукла? Когда-нибудь я выясню эту тайну. Я поцеловала крошечное кукольное личико и совсем близко увидела васильковые глаза с зеленой и серой крапинками – как у меня! Вылитые мои глаза!

Утром, когда Фанни ушла к подруге, а Том повел Кейта и Нашу Джейн ловить рыбу, я вспомнила, как бабушка рассказывала, что отец хотел порубить и порезать все оставшееся от мамы, поэтому она спрятала чемодан со всем содержимым. Теперь я лишилась бабушки, связывающей меня, как никто другой, с прошлым. Отец со мной так не поговорит, как она. А дедушка, наверное, и не заметил, что была такая девочка, которую его сын называл ангелом.

Когда вернулся Том, я позвала его:

– Смотри, Том, вот кукла, которая принадлежала моей настоящей матери. Кукла-невеста миниатюрная копия моей мамы, когда ей было столько же, сколько мне сейчас. Смотри, что написано на ступне. – Я протянула Тому уже аккуратно одетую куклу – только ножки остались обнаженными, чтобы он смог прочесть надпись:

«Производитель Таттертон. Куклы с оригинала».

– Одень чулки и туфли и быстро спрячь куклу, – прошептал Том. – А то придут Фанни и Наша Джейн с Кейтом. И лицо приведи в порядок. Не хватало, чтобы Фанни узнала и испортила такую красоту.

– А ты как будто и не удивлен!

– Конечно, я давно наткнулся на это. Бабушка сказала мне, чтобы я положил все на место… Давай побыстрей, пока Фанни не заявилась.

Я, смахнув слезы со щек, торопливо надела кукле чулки и туфельки и только успела завернуть чемодан в старое тряпье и запихнуть его под хлам, как появилась Фанни.

– Ты все еще по бабушке плачешь? – поинтересовалась сестра, которая умела мастерски изобразить горестные переживания, а в следующий миг могла уже вовсю смеяться. – Ей там лучше, честное слово, чем здесь она сидела целыми днями, ничего не делала, а только жаловалась да болела. Везде лучше, чем здесь.

Кукла компенсировала мне многое – и притеснения со стороны Сары, и болезнь отца, и тот факт, что я уже неделю не видела Логана. Где он? Почему не ждет меня после школы и не провожает домой? Почему не подошел и не выразил соболезнования по поводу бабушки? Почему он и его родители не ходят больше в церковь? Сам целовал меня – и вот она, его преданность.

А потом я догадалась: его родители узнали о болезни моего отца и не хотят, чтобы их единственный сын встречался с какой-то там оборванкой с гор. Хоть у меня и нет сифилиса, все же я неподходящая компания их сыну.

Я прогнала неприятные мысли. Лучше думать о кукле и о тайнах моей мамы. Зачем, интересно, ей понадобилось в таком возрасте делать эту куклу – свою копию?

Ходить в церковь нам могла помешать только смерть. Мы гордо вышагивали, одетые в свое старье, во главе с Сарой. Теперь, когда не было отцовской машины, нам пришлось добираться в церковь пешком. Я держала в своей ладони крупную высохшую ладонь дедушки и буквально тащила его за собой, как тащила и Нашу Джейн, которую за другую руку вел Кейт.

Все головы в церкви повернулись в нашу сторону, словно семейство с такой массой неприятностей неизбежно должно состоять из отпетых грешников.

Когда мы вошли, в церкви пели. Пели красиво. Конечно, многие имеют возможность ходить в церковь три раза в неделю, а мы только по воскресеньям.

Укрыться – как это точно сказано! Нам надо бежать от людей и укрываться до тех пор, пока не вылечится отец, пока к Саре не вернется смех, пока Наша Джейн не кончит плакать по бабушке, которая теперь далеко и не гладит ее больше по головке. Но нет того места, где можно укрыться.

На следующий день в школе возле моего шкафчика для одежды возник Логан. Глаза его улыбались, но губы были плотно сжаты.

– Ну как, ты скучала по мне эту неделю, пока меня не было? Я хотел тебе сказать, что заболела моя бабушка и мы летали навестить ее, но у меня не оставалось времени до отлета самолета.

Я не отрываясь смотрела на Логана.

– И как твоя бабушка сейчас?

– Отлично. У нее был легкий сердечный приступ, но, когда мы уезжали, ей было уже лучше.

– Очень хорошо, – промолвила я сдавленным голосом.

– Я что-то сказал не так? Нет, я что-то действительно сказал не так! Хевен, разве мы не поклялись быть честными и откровенными друг с другом? Почему ты плачешь?

Я опустила голову и рассказала ему о бабушке, и Логан нашел нужные слова утешения. Он обнял меня за плечи, и я поплакала немного. Потом мы пошли по нашей тропинке к дому.

– А как твоя мачеха, еще не родила? – спросил Логан, явно довольный тем, что мои братья и сестры далеко и не мешают нам разговаривать.

– Ребенок родился мертвым, – понуро ответила я. – В тот же день умерла бабушка… Представь, в каком мы были состоянии, потеряв в один день сразу двух человек.

– Тогда я понимаю, почему ты так отреагировала, когда услышала, что моя бабушка поправилась. Мне очень жаль, ужасно жаль. Когда-нибудь меня, надеюсь, научат, что надо говорить в такие моменты. А сейчас я не могу подобрать подходящие слова… Разве только могу сказать, что любил бы твою бабушку, как ты.

Да, похоже, Логан полюбил бы мою бабушку, пусть даже она не пришлась бы ко двору его родителям. Как и дедушка не пришелся бы…

На другой день мисс Дил сделала мне знак остаться после уроков на несколько минут.

– Сходи за Нашей Джейн и Кейтом, – шепнула я Тому, собираясь войти в класс мисс Дил.

Мне не терпелось увидеть Логана и очень хотелось избежать разговора с учительницей, задающей иногда слишком много вопросов, на которые я не знала как ответить и стоило ли вообще отвечать.