Эти мысли давно волновали меня, поэтому я был очень рад, когда Космический Центр поручил мне эксперимент «Титания».

Генетический фонд нашей планеты представляет собой огромную ценность, но мы очень часто подходим к нему недопустимо утилитарно, уподобляясь ремесленникам-копиистам. И работа нашего Центра, как, впрочем, и других Генетических Центров мира, в значительной мере приобрела именно такой характер. Поэтому эксперимент логически должен был стать протестом против подобного подхода и по форме, и по существу.

Меня всегда удивляла настойчивость наших далеких предков, новгородцев, которые так любили изображать на стенах соборов, на воротах алтарей крылатого кентавра — Китовраса. Причем Китовраса-мятежника, выбрасывающего воплощение премудрости царя Соломона в землю обетованную. Вольнолюбивые новгородцы вообще были склонны к ереси, и Китоврас был для них символом знания, надежды, мятежа.

— Да, да, вот Алексей и поднял мятеж в Центре! — весело шепнул Иван сидевшему рядом с ним Майклу.

— Эти фантастические, на наш взгляд, представления, — продолжал Алексей, — обладают поразительной живучестью, встречаясь у многих народов. И мне кажется, тут нельзя ограничиваться стереотипными восторгами о вековечной народной мудрости. Исследователи давно подметили удивительную конкретность, предметность человеческого мышления на ранних этапах цивилизации. Недаром так трудно имитировать сказки. Кроме того, учеными давно высказывалась мысль о том, что в мозгу человека принципиально не могут возникнуть представления, которые нельзя было бы реализовать в действительности. Таковы исходные предпосылки в самом общем, разумеется, плане.

На первых порах к моим кентаврам, может быть, не каждый сможет относиться как к человеческим существам…

В зале раздались протестующие возгласы.

— Но я надеюсь, — улыбнулся Алексей, — двойственный, противоречивый характер их природы, сам факт их появления определит возникновение новых точек зрения на человека и приблизит нас к пониманию непрерывности жизни, поможет с большей четкостью установить природу и величину энергии перехода с одного уровня сознания на другой. Аналогия с планетарной моделью строения атома здесь, наверное, более полная, чем мы обычно допускаем.

Я уверен, что кентавры не просто завоюют Титанию, но органически впишутся в ее биосферу. Уверен и в другом. Титания станет для нас источником информации огромной, непредставимой пока во всех деталях ценности.

Когда Алексей вернулся на свое место, Иван порывисто обнял его, а Майкл крепко пожал ему руку.

Дуглас в раздумье перебирал бумаги, наконец поднял голову.

— Совет высоко оценивает результаты эксперимента Васильева, хотя некоторые его интерпретации вряд ли могут быть приняты широкой научной аудиторией без определенных оговорок. Согласен я и с тем, что работа Центра в последнее время действительно приняла характер некоей машины времени для извлечения из небытия представителей погибших видов. В известной мере это лишило нашу деятельность необходимой перспективы. Хотел бы надеяться вместе с Васильевым, что синтез кентавров стимулирует возникновение новых точек зрения, новых идей и, следовательно, нового знания.

Результаты референдума и рекомендации Академии Наук Земли по поводу эксперимента «Титания» будут вам сообщены незамедлительно. Если нет желающих выступить, — Дуглас медленно оглядел зал, — то заседание Совета закрывается.

— Моя стажировка кончается, Иван. Через неделю я улетаю и хотел бы попрощаться с Алешей. Где он? Я давно его не видел.

— До окончания референдума Дуглас отправил его вместе с кентаврами в наш заповедник в глубине России, — ответил Иван рассеянно. — Ты знаешь, — оживился он, весело взглянув на Майкла, — я о них тоже чертовски соскучился, особенно о моем тезке. Давай-ка махнем к ним на пару дней, пока не подойдет моя очередь работать на «Фениксе».

На следующее утро они уже приземлились на аэродроме в нескольких километрах от заповедника и успели на рейсовый аэробус. Они долго плыли над шумящей листвой лесов, пока не добрались до домика лесника. Узнав, к кому они приехали, тот что-то недоброжелательно буркнул, показал дорогу и поспешно скрылся в доме.

— А старик-то явно не одобряем питомцев Алеши, тебе не показалось? — спросил Майкл.

— На всех не угодишь! — небрежно бросил Иван, напряженно вглядываясь в дальний конец луга, плавно спускавшегося к речке, и поманил Майкла. Они подошли к самому берегу и остановились, словно завороженные.

В светлой прозрачной речушке, каких много в сердце России, у плакучих ив, неспокойно трепетавших на ветру, купался Алексей с кентаврами.

Вот он выбрался на берег и нырнул с деревянных мостков. Кентавры с радостным визгом выскочили из речки, поднимая тучи брызг, промчались мимо Ивана и Майкла, не заметив их, повернули и опять бросились в воду, вспарывая ее копытами. Их кожа влажно блестела на солнце, ослепительно сверкали зубы. Кентавры медленно, с опаской поплыли навстречу Алексею, но он снова нырнул, выбрался на берег и остановился в ожидании. Его веселое лицо стало серьезным, он что-то объяснял ребятам, полуобернувшись к деревьям, за которыми укрылись гости. Иван и Майкл, переглянувшись, решили было подкрасться к ним, но не тут-то было. Кентавры, стоявшие перед Алексеем, подняв на него глаза, сиявшие восторженным оживлением, вовремя разглядели гостей. Алексей, сурово нахмурившись и подобравшись, обернулся, но потом лицо его посветлело.

— Как это вы решились расстаться с цивилизацией? — воскликнул он, обрадованно протягивая им руки.

Загорелый, с капельками воды на коже, он стоял перед ними, и из глаз его, прозрачных и спокойных, казалось, ушла характерная для него пристальная настороженность. Видимо, он в полной мере обрел драгоценное равновесие духа.

Кентавры умчались в поле, перекликаясь на бегу, потом затихли. Алексей, одевавшийся на берегу, сразу поднял голову, всматриваясь.

Мальчик призывно замахал рукой, и они пошли к нему. Оказывается, он ухитрился найти птичье гнездо и, осторожно раздвинув траву, показал несколько яичек в крапинку, лежавших в травяной колыбели. Подоспевшая девочка радостно всплеснула руками и опустилась на колени перед гнездом, уронив венок из васильков. И люди смотрели на них восхищенно и встревоженно.

Мальчик горделиво посматривал на Ивана, а тот ласково обнял своего тезку за плечи, ощутив его плотную горячую кожу.

— Ладно, — прервал паузу Алексей, — я вас сейчас накормлю славной ухой, а потом напою чаем с дымком. А вы, ребята, бегите вперед, мы сейчас вас догоним.

Кентавры с криком бросились наперегонки к одноэтажному дому поодаль, и только земля полетела из-под копыт.

— Как вы тут поживаете, Алеша? — спросил Майкл, провожая их взглядом.

— Ох, проблем оказалось гораздо больше, чем я предполагал, — вздохнул Алексей. — И кажется, я один не справлюсь. Тем более что тут от нас шарахаются, как черт от ладана, когда я попробовал обратиться за содействием. Старики чуть ли не откровенно крестятся и поминают имя господа, молодых здесь не найдешь, все на полевых работах, а персонал заповедника невелик.

— В числе недовольных и лесничий?

— Да, к сожалению, его образование спасовало перед чувствами. Придется, наверное, просить Дугласа прислать подмогу. А пока, может, ты, Иван, задержишься у нас?

— Охотно, — ответил Иван. — Это даст мне повод сбежать от всяческих дискуссий, в которые меня непрерывно втягивают после вашего отъезда. Прямо житья нет.

— Это тебе в наказание за индифферентность, — рассмеялся Алексей. — Теперь ты, надеюсь, почувствуешь ответственность за своего тезку?

— Еще бы! — ответил Иван. — Кстати, у обоих ребят такая высокая температура тела?

— Ага, ты уже входишь в круг своих обязанностей. Что ж, кажется я не ошибся в выборе, а, Майкл, как по-твоему? — улыбнулся Алексей. — Я веду дневник, в котором все параметры кентавров, как выразился на Совете Дуглас, отражены со всей возможной скрупулезностью. Уже сейчас ясно: у них совершенно дьявольская энергия, невероятная жажда знаний. Они буквально пожирают те немногие книги, которые я захватил с собой. Я просто сбиваюсь с ног и, признаться, только теперь понимаю, как это сложно — вырастить живое существо. Ну вот, мы и пришли!