Да, они все зависели от Гордона Клоуда. Не то чтобы в семье имелись паразиты или бездельники. Джереми Клоуд был старшим партнером в адвокатской фирме, а Лайонел Клоуд – практикующим врачом.

Но в повседневной жизни всегда царило успокаивающее ощущение маячивших на заднем плане денег. Им никогда не приходилось экономить и отказывать себе в чем-нибудь. Будущее было обеспечено. О них позаботится бездетный вдовец Гордон Клоуд. Он неоднократно обещал им это.

Его вдовствующая сестра Адела Марчмонт продолжала жить в «Белом доме», хотя могла бы переехать в меньшее по размеру и не требующее таких трат жилье. Линн посещала первоклассную школу. Если бы не война, она смогла бы получить любое, самое дорогостоящее образование. Благодаря поступающим с утешительной регулярностью чекам от дяди Гордона можно было позволять себе даже некоторую роскошь.

Все было устроено и обеспечено. А потом Гордон Клоуд неожиданно женился.

– Конечно, дорогая, мы все были поражены, – продолжала мать. – Никому из нас и в голову не приходило, что Гордон когда-нибудь женится снова. Как будто ему не хватало родственных связей!

«Да, – подумала Линн. – Но, может быть, этих связей было слишком много?»

– Он всегда был так добр, – не унималась миссис Марчмонт. – Хотя иногда бывал немного деспотичен. Терпеть не мог обедать на полированном столе – всегда требовал, чтобы я стелила старомодную скатерть. Когда Гордон был в Италии, он прислал мне прекрасные скатерти из венецианских кружев.

– Этого было достаточно, чтобы с его желаниями считались, – сухо отозвалась Линн. – А как он познакомился… со второй женой? Ты никогда мне об этом не писала.

– На каком-то корабле или в самолете, кажется, возвращаясь в Нью-Йорк из Южной Америки. После стольких-то лет! И после всех секретарш, машинисток, экономок и прочих…

Линн улыбнулась. Сколько она помнила, секретарши, экономки и прочие служащие Гордона Клоуда, относящиеся к женскому полу, всегда становились объектами пристального внимания и подозрения.

– Полагаю, она красивая? – с любопытством спросила Линн.

– По-моему, у нее довольно глупое лицо, – ответила Адела.

– Ты ведь не мужчина, мама.

– Конечно, – продолжила миссис Марчмонт, – бедная девушка пострадала от бомбы, перенесла страшный шок и, по-моему, так до конца и не оправилась. Она сплошной комок нервов, а иногда выглядит просто полоумной. Не думаю, что ей удалось бы стать достойной спутницей бедного Гордона.

Линн улыбнулась. Она сомневалась, что Гордон Клоуд женился на женщине гораздо моложе его для интеллектуального общения.

– К тому же, дорогая, – миссис Марчмонт понизила голос, – мне неприятно об этом говорить, но она, разумеется, не леди!

– Что за выражение, мама! Какое это имеет значение в наши дни?

– В деревне все еще имеет, дорогая, – невозмутимо отозвалась Адела. – Я просто хочу сказать, что она не нашего круга.

– Ах, бедняжка!

– Право, Линн, я не понимаю, что ты имеешь в виду. Мы все старались быть к ней добрыми и внимательными ради Гордона.

– Значит, она в «Фарроубэнке»? – удивилась Линн.

– Естественно. Куда же еще ей было отправиться из больницы? Врачи сказали, что ей нужно уехать из Лондона. Она в «Фарроубэнке» со своим братом.

– А что он собой представляет? – поинтересовалась Линн.

– Ужасный молодой человек! – Адела сделала паузу и с чувством добавила: – Такой грубый!

Линн внезапно ощутила вспышку симпатии к новому родственнику. «Наверняка я тоже была бы грубой на его месте!» – подумала она.

– Как его зовут?

– Хантер, Дэвид Хантер. Кажется, он ирландец. Конечно, о таких людях не часто слышишь. Она уже была вдова – миссис Андерхей. Не хочется быть немилосердной, но поневоле задашься вопросом: какая вдова в военное время отправилась бы в путешествие из Южной Америки? Само собой приходит в голову, что она просто подыскивала богатого мужа.

– И в таком случае своего добилась, – заметила Линн.

Миссис Марчмонт вздохнула:

– Это выглядит так необычно! Гордон всегда был проницательным человеком. А ведь его добивались многие женщины. Последняя секретарша, например, вела себя достаточно откровенно. Ему пришлось от нее избавиться, хотя она, кажется, хорошо справлялась с работой.

– Очевидно, у каждого есть свое Ватерлоо, – рассеянно промолвила Линн.

– Шестьдесят два года – опасный возраст, – заключила мать. – А война все ставит с ног на голову. Но я не могу тебе передать, какой шок мы испытали, получив его письмо из Нью-Йорка.

– Что в нем говорилось?

– Гордон написал Франсис – не понимаю почему. Возможно, ему казалось, что благодаря своему воспитанию она лучше его поймет. Он предполагал, что мы удивимся, узнав о его браке. Все произошло внезапно, но Гордон не сомневался, что мы все очень скоро полюбим Розалин (что за театральное имя – какое-то фальшивое!). У нее якобы была очень тяжелая жизнь; ей, несмотря на молодость, пришлось через многое пройти, и просто чудесно, что она не упала духом.

– Знакомая уловка, – усмехнулась Линн.

– Конечно, о таких слышишь повсюду. Кто бы мог подумать, что Гордон, с его опытом… Но ничего не поделаешь. У нее огромные глаза – синие, словно нарисованные.

– Она привлекательная?

– Ну, безусловно, хорошенькая. Но это не та красота, которая меня восхищает.

– Как всегда, – криво усмехнулась Линн.

– Право же, мужчин невозможно понять! Даже самые уравновешенные из них совершают невероятные глупости! В письме Гордона говорилось, что мы не должны думать, будто это означает ослабление родственных уз, он по-прежнему считал своим долгом о нас заботиться.

– И тем не менее после женитьбы не составил нового завещания? – спросила Линн.

Миссис Марчмонт покачала головой:

– Последнее завещание Гордон составил в 1940 году. Не знаю никаких подробностей, но он дал нам понять, что позаботился о нас на случай, если с ним что-нибудь произойдет. Разумеется, брак аннулировал это завещание. Полагаю, Гордон собирался составить новое, вернувшись домой, но не успел. Он погиб практически сразу же по прибытии в Англию.

– Значит, Розалин получает все?

– Да. Как я сказала, после брака прежнее завещание стало недействительным.

Линн молчала. Она была не более корыстной, чем большинство людей, но ее не могла не возмущать новая ситуация. Линн чувствовала, что все сложилось совсем не так, как планировал Гордон. Разумеется, основной капитал он оставил бы молодой жене, но, несомненно, позаботился бы и о родственниках, чью зависимость от него сам же и поощрял. Гордон всегда убеждал их ни на чем не экономить и не откладывать деньги на будущее. Она слышала, как он как-то сказал Джереми: «Когда я умру, ты будешь богатым человеком». А ее матери часто повторял: «Не беспокойся, Адела. Ты ведь знаешь, что я всегда буду заботиться о Линн и не хочу, чтобы ты переезжала из этого дома – твоего дома. Посылай мне все счета за ремонт». Гордон поощрял фермерские занятия Роули, настоял, чтобы Энтони, сын Джереми, поступил в гвардию, и выплачивал ему солидное содержание, а также содействовал научно-медицинским изысканиям Лайонела Клоуда, которые не сулили быстрой прибыли и отвлекали его от практики.

Размышления Линн вновь прервала миссис Марчмонт, которая с дрожащими губами, драматическим жестом предъявила ей пачку счетов.

– Посмотри на это! – захныкала она. – Что мне теперь делать, Линн? Сегодня утром управляющий банка написал мне, что я превысила кредит. Не понимаю, как это могло случиться? Я была так осмотрительна! Оказалось, что мои вклады уже не дают таких процентов, как раньше, из-за роста налогов. А эти желтые бумажки – страховку от военных разрушений – волей-неволей нужно оплачивать.

Линн взяла счета и просмотрела их. Никаких лишних трат – замена шифера на крыше и прохудившегося кипятильника на кухне, ремонт изгородей. Но все вместе они составили солидную сумму.

– Очевидно, мне придется выехать отсюда, – запричитала миссис Марчмонт. – Но куда? Нигде нет маленьких домов – их просто не существует. Мне не хочется огорчать тебя, Линн, сразу после твоего возвращения, но я просто не знаю, что делать.