— Довольно! — Белинда вскочила. — Похоже, это действительно матушка… А насчёт оргии, пусть она тебе объяснит! У неё в этом деле намного больше опыта. Впрочем, это лучше не передавай. Так в чём, собственно, дело?

— Мамочка говорит… — Анабель нахмурилась; чувство ответственности придало её мордашке уморительно серьёзное выражение. — Что она ощутила опасность. Нет, не опасность, а … Она говорит, что что-то с силой… Да, с силой Рода, вот так. Что-то происходит, и она это чувствует… А ещё она говорит, что ты тоже должна это ощущать.

— Да… — протянула Белинда. — Именно это я и ощутила… как раз перед тем, как ты появилась. Но если… Не может быть!

Белинда оскалила зубы и подошла, дрожа от гневного волнения, к одной из стен. Прошептав несколько неразличимых слов, она очертила пальцем дверь. Шагнула туда — и исчезла.

Вивиана и Анабель замерли, не шевелясь, не смея даже вздохнуть. Они знали, где сейчас Белинда.

Хранилище. Сокровенная тайна Чёрного рода, погребённая в самом сердце замка, в самом тугом и причудливом узле измерений, вне пространства и времени.

Там хранилось это. Нечто незримое и неосязаемое. Но именно оно воплощало и питало силу Чёрного рода с начала времён.

Белинда вышла. Лицо её было смутным и бледным, как туман над водой. Глаза засыпало чёрным пеплом.

— Анабель, — произнесла она. — Полагаю, мне нужно отправиться в замок Рода вместе с тобой. Чёрная корона Рода похищена.

— Мамочка… мамочка говорит… — сказала Анабель высоким прерывающимся голосом. — Она говорит… что именно это и предполагала.

— Это Клотильда, — процедила сквозь зубы Белинда и вонзила кинжалы пальцев в гриву своих медных волос — спутанных, так как некому было их расчесать. — Конечно, Клотильда. Кто же ещё. Проклятие.

Ночь. В глубокой синей темноте не видно ни стен, ни окон. Лишь редкие свечи беззвучно горели, бросая на мертвенно-белые лица собравшихся рыжие, алые, сиреневые блики.

Все молчали. Никому не хотелось ни говорить, ни даже смотреть друг другу в глаза. Лишь изредка слышался мягкий утробный треск, — это одна из кошек Энедины начинала тереться о чьи-то ноги.

Они все были тут — магический замкнутый круг из тёмных силуэтов, погружённый в гробовое бездонное молчание. Дядюшка Магус, тётушка Лавиния — два морщинистых старинных истукана, две мумии в складках жёлтых морщин. Люций: белый пергамент лица, рот — запёкшаяся тёмная царапина. Рядом Ульрика: ртутные лужицы глаз, светлые волосы точно седые. Юный Мартин — волчонок, попавший в капкан. Анабель — испуганный маленький кролик. Энедина…

Чёрный род. Род, лишившийся Чёрной короны.

Род, главой которого она была.

Они ждали.

— Клотильда…

— Забавно… — холодный, острый голос Ульрики. — Интересно, как ей это удалось?

— Помолчи, — свирепый оскал, — ты что, намерена меня обвинять?

— Ну, что ты, кузина, как можно… — Лицемерие, сплошное лицемерие.

— Тогда тебе лучше дать мне договорить. С короной или без, я всё ещё глава Чёрного рода!

— Ты уверена? — Ульрика тонко улыбалась. Её голубые глаза в темноте почернели и стали совсем чужими.

— Ну, что ж. Если хочешь, можешь пока почитать как главу рода Клотильду.

— Белинда права, — это дядюшка Магус. Милый старый дядюшка. Как он напуган, хотя и пытается это скрыть. Как дрожат его узловатые пальцы, комкая бороду. — Она — глава рода, и кража короны ничего не меняет. А ты, Ульрика…

Энедина, безучастно сидевшая поодаль, подняла на Ульрику глаза. Та вздрогнула и низко опустила голову. Все затихли.

— Продолжай, дитя моё, — мягко протянула Энедина. И вновь сомкнула ресницы. — Только не надо так волноваться.

— Хорошо, я продолжу. — Пышные пряди упали ей на лицо, скрывая его от нестерпимых взглядов. — Клотильда давно вела себя странно. Я должна была обратить внимание. Но я …

— Понятно, — снова Ульрика. Ей всё мало! — Предложение Повелителя морей.

— Вот как? Это уже всем известно?

— Ну, дорогая. У меня же родные… в его окружении, — Ульрика, ласково.

— Вот как? А случайно не его посланник? — огрызнулась Белинда.

— Что? — не поняла Ульрика.

— Ничего. Забудь. Всё это неважно. Я отвергла его предложение. Хотя вам, наверное, и об этом сообщили?

— Дитя моё, — вступила Энедина. Голос упругий и мягкий, точно поступь пантеры. — Это нам не нужно сообщать. Всем нам и так прекрасно известно, что ты никогда не примешь подобное предложение. И известно, почему.

Лицо Белинды покрылось пунцовыми пятнами. Только не это. Только не сейчас. Не надо.

«Иначе быть не могло. Это твоя судьба, Белинда. Но в ней боль и страдание».

— Хватит об этом! — почти закричала она. — Мы говорим о похищении Чёрной короны. При чём тут это?

— Может быть, и ни при чём, — согласилась Энедина. — Хотя… — она задумалась.

— Что?

— Нет, ничего. Какая-то мысль… неважно. Не помню, — произнесла Энедина почти капризно.

Анабель, сидевшая всё это время тихо, как мышка, где-то за спинами взрослых, вдруг вышла вперёд и тихо спросила:

— А Клотильда… может нас всех уничтожить?

— Нет, — сказала Белинда.

— Нет, — сказала Энедина.

Их глаза встретились и отразились друг в друге: так отражаются бездна небес и бездна океана.

Анабель поймала этот короткий, как вспышка молнии, обмен взглядов; она облегчённо вздохнула и опустилась на пол у ног своей чудовищной матери.

— Анабель задала хороший вопрос, — Глаза Энедины были теперь черны и пусты, как жерла потухших вулканов. — Клотильда не может нас уничтожить — ни всех, ни даже кого-то одного. Пока. Корона рода, как бы сильна она не была — это всего лишь символ, воплощение. А наша сила — реальность. Нельзя направить символ против того, что за ним стоит. Но если сила короны рода соединится с иной силой — тогда она преобразуется и может стать опасной. Опасной… даже для нас.

— Тогда мы должны отнять у неё корону! — возбуждённо выкрикнул юный Мартин. Всё это время он честно старался никому не мешать, но всё-таки не выдержал. И тут же смутился: — А это… возможно?

— Возможно. — Сила хлыстом взметнулась в её руке. Она поднялась. Их взгляды — её и Энедины — вновь сплелись воедино, задрожали электрической дугой. — Я сама сделаю это. Я и только я. Это моя вина. Я знаю, вы все так считаете. И все вы правы. Она была моей рабыней, тенью, моей кошкой. Я сорву с неё корону, лишу силы, во что бы то ни стало.

— Вряд ли ты справишься одна, — произнёс дядюшка Магус с сомнением.

— Проклятие, дядюшка! Вы полагаете… Ну, хорошо, хорошо! Позвать вас на помощь я ведь всегда успею, не так ли? — Белинда взглянула в окно. И — издала львиный рык. — Нет! Только этого нам не хватало!

— Что такое? — все вскочили. Стая потревоженных летучих мышей.

— Как вы думаете, — язвительно спросила Белинда, — сколько времени мы тут сидим?

Энедина пожала плечами:

— Понятия не имею. Какая разница?

— Часа два… или три? — предположил Магус.

— Не больше двух, — подал голос Люций, — и надеюсь, мы скоро кончим? Я ещё смиренно надеюсь успеть покинуть замок и вернуться до рассвета.

— Сожалею, кузен, — усмехнулась Белинда. — Боюсь, ты уже всё пропустил. Когда мы садились, было новолуние, а сейчас луна полная. Можете все полюбоваться.

— Но как?! Не может быть! — все, кроме Энедины бросились к окну.

— Что ж, понятно. Сила Чёрной короны, — Энедина почти безразлично взглянула на дочь.

— Да. Она замедлили время в нашем замке. Чтобы выиграть время самой. Проклятие. Мне нужно возвращаться. Сию же секунду. Никто не ведает, что она уже успела натворить. И Вивиана, наверное, сходит с ума, бедняжка. Прощайте.

— Подожди, Белинда! — завопил отчаянно дядюшка Магус. Он нелепо воздел иссохшие руки ввысь. — Ну, куда ты? Не горячись! Мы ведь ещё ничего не обсудили! Постой!

Но Белинды уже и след простыл.

— Опомнись, Магус, — зевнула сладко Энедина. — «Не горячись»! Кому ты это говоришь? Это же Белинда!