У Джули не будет возможности поговорить с отцом до того, как он встретится с Саймоном, Гизела все хорошо рассчитала. По-видимому, Саймон сказал ей, что Джули знает о его намерении купить Солитэр. И Гизела ни за что не позволит падчерице выболтать все прежде, чем она сама заговорит об этом.

Внешне ланч прошел довольно оживленно. Саймон принес с «Моряка» бутылку хорошего вина, и они с Гизелой вели приятную застольную беседу, правда, перестав называть друг друга по имени, ехидно заметила Джули. Отец тоже выглядел весьма любезным. Он рассказал несколько забавных анекдотов и, по-видимому, не был раздражен тем, что, вернувшись домой, обнаружил здесь незнакомца. Но Джули он все равно показался усталым и каким-то изможденным.

Джонатану Темплу было едва за сорок, но, насколько могла вспомнить Джули, на его щеках всегда были глубокие складки, вокруг глаз – морщины, а в каштановых волосах много седины. Он был худощав, но всегда производил впечатление совершенно здорового человека. Когда он был спокоен, его изборожденное морщинами лицо не выражало никаких эмоций, и многим казалось, что перед ними человек сдержанного темперамента, но когда он радовался или был заинтересован чем-то, то не мог скрыть свои чувства: его голубые глаза излучали восторг и восхищение, а сам он был воплощением жизнерадостности и безумной энергии.

В этом отношении Джули была очень похожа на отца и часто производила такое же впечатление. Но стоило ей засмеяться, как девушка буквально менялась на глазах.

Обе стороны натуры Джонатана находили отражение в его живописи. Одни его картины захватывали яркими красками, ослепительным светом и изумительными карибскими пейзажами. Критики сравнивали эти полотна с таитянскими работами Поля Гогена. Но другие его работы были явно полемичными. Они обличали бедность, показывая тяжелую жизнь местных жителей, которую большинство туристов, прибывающих на острова Карибского бассейна, просто не замечали.

После ланча Гизела сказала:

– Ты обещала взять мистера Тьернана в южную бухту, Джули. У него на борту есть акваланг, и он хотел бы осмотреть рифы, – пояснила она мужу. – Ты выглядишь усталым, дорогой. Почему бы тебе не вздремнуть сегодня днем?

– Да, я немного устал. Очевидно, это признак старости, – с печальной улыбкой согласился Джонатан. – С вами мы увидимся за ужином, – обратился он к Джули и Саймону.

– Я тоже немного отдохну. Сегодня жарко, а вино ударило мне в голову, – подавляя зевок, сказала Гизела. – Благодарю вас за журналы, которые вы принесли мне, мистер Тьернан. Это то, чего я лишена здесь. Они принесут мне несколько счастливых часов, – еще один зевок, – если я не засну, прежде чем открою их. Желаю вам хорошо провести время.

Она улыбнулась Джули с видом любящей матери, отправляющей свою дочь на прогулку в достойном сопровождении, и последовала за мужем в спальню.

Джули отодвинула свой стул и, не глядя на Саймона, сбежала по ступеням веранды, направившись по тропинке, которая вела к восточному мысу. После нескольких минут быстрой ходьбы, углубившись в лесные заросли, она остановилась и прислушалась. Не было никаких звуков, свидетельствовавших о том, что Саймон идет следом за ней. Облегченно вздохнув, она продолжила свой путь, но теперь уже гораздо медленнее.

Она совершенно не обладала житейским опытом, но была очень развитой и начитанной девушкой. В бунгало стояли два плотно набитых книжных шкафа, и отец обычно привозил много книг, возвращаясь из своих поездок. Среди всех у нее были любимые, которые она часто перечитывала: «Анна Каренина» Толстого, «Госпожа Бовари» Флобера и два современных романа – «Дожди пришли» Бромфильда и «Пикник» Энн Бридж.

Из этих книг она черпала свое знание человеческой натуры, о которой раньше не имела никакого представления. До появления Гизелы она склонна была думать, что сложные семейные отношения, описанные в этих книгах, редко встречаются в жизни. Но появление мачехи заставило ее понять, что это не так. За последние двадцать четыре часа она ощутила такие глубины собственных чувств, о которых раньше никогда не подозревала.

Сидя на восточном мысу, она обхватила колени руками, испытывая безумную обиду и ненависть к мачехе. Она догадывалась – и при этой мысли краска залила ее лицо, – как умело Гизела заделает возникшую между ею и мужем брешь и заставит Джонатана забыть его унижение. А когда он снова попадет в ее сети, она ловко подбросит ему идею о продаже острова, которая даст ей возможность вести тот образ жизни, которого она так жаждет.

Как провел вторую половину дня Саймон, Джули не интересовало. Она побыла на мысу долго и, когда солнце начало спускаться, отправилась назад в бунгало, где на веранде застала одного отца.

– Красивая яхта у Тьернана, – сказал он, когда дочь села рядом с ним.

Джули бросила взгляд на лагуну.

– Да.

– Ты была на борту?

Девушка покачала головой.

– Ты же не разрешил мне этого делать.

– Я имел в виду, – улыбнулся отец, – если ты будешь здесь одна. К тому же Тьернан не относится к людям, о которых я предупреждал тебя.

– Откуда ты можешь это знать? Ты же видел его только один раз! – воскликнула девушка.

Он протянул руку и дернул за один из хвостиков на ее голове.

– У меня больше жизненного опыта, чем у тебя, цыпленок. Как твои дела? Ты была такой тихой во время ланча.

– У меня не было интересной темы для разговора. – Она взяла его руку и прижалась к ней щекой. – Я так рада, что ты вернулся, папа.

Хмурая тень пробежала по его лицу.

– Ненадолго. Предстоит эта проклятая поездка в Нью-Йорк. Полагаю, я должен время от времени там показываться, да и Гизела получает удовольствие от таких поездок. Ты уверена, что не хочешь поехать с нами, Джули? Помни, что все в твоей власти.

– Нет, я не думаю, что мне понравится Нью-Йорк. Я буду совершенно счастлива здесь с тетушкой Лу и Эркюлем.

– Ты не можешь всегда оставаться на Солитэре, цыпленок.

О нет... нет, прошу тебя! Не говори, что ты думаешь о его продаже. Не позволяй ей заставить тебя сделать это. Нам всегда было так хорошо здесь, подумала она, но вслух сказала:

– Я не собираюсь оставаться здесь вечно.

Затем он переменил тему разговора, и девушка облегченно вздохнула, понимая, что это только передышка перед бурей. Вечером после ужина мачеха постарается, чтобы мужчины смогли поговорить наедине. Саймон сделает свое предложение, а ее отцу предстоит решать – принять его или нет. Смогут ли его или ее собственные желания перевесить навязчивую идею Гизелы?

Как это сказал Саймон? Мнение жены для мужчины значит больше, чем мнение дочери?

Как и предполагала Джули, вскоре после ужина Гизела обратилась к ней:

– Пойдем, ты поможешь мне выровнять подол моего голубого платья, Джули. Я хочу взять его с собой в Нью-Йорк.

Джули последовала за ней в спальню, и Гизела закрыла за ними дверь.

– Это просто предлог. Мужчинам надо поговорить о делах. – Она подошла к кровати и удобно растянулась на ней, потянувшись за сигаретой. – Саймон сказал тебе, что собирается купить Солитэр, насколько я поняла? Странно, что ты не встала на дыбы при этом известии. Но не сомневаюсь, что ты попыталась переубедить Джонни, когда вы были одни.

– Нет, я не касалась этой темы, – спокойно ответила Джули.

– В самом деле? Ты удивляешь меня. Хотя тебе все равно не удалось бы повлиять на него, милочка. Я убедила его, что в наших интересах перестать разыгрывать семейство Робинзонов. И если предложение Саймона будет таким, как я предполагаю, это решит дело.

Джули прислонилась спиной к двери.

– Если отец сделает так, как ты хочешь, куда ты планируешь уехать?

– Я еще не думала об этом, – пожала плечами Гизела. – Возможно, на Ямайку.

– А почему не в Нью-Йорк или в Лондон? – зло поинтересовалась Джули. – Почему не изменить все основательно?

Ее сарказм вызвал улыбку на губах Гизелы.

– Нет, мне не нравятся холодные зимы и затруднения с дешевой прислугой. Было бы неплохо поселиться в Нассау... – Она засмеялась. – Не смотри так ужасно, моя дорогая. Саймон говорит, что полное отсутствие лоска делает тебя совершенно непохожей на других. Возможно, тебе будет сопутствовать большой успех, когда ты появишься в свете.