– И все же сейчас самое подходящее для тебя время лечь спать. Насколько я знаю маму и девочек, они вытащат тебя из кровати на рассвете, чтобы решить вопрос с платьем, – смеющимся голосом сказал Саймон. – В течение следующих дней у тебя не будет ни минуты покоя.

– Сейчас я совсем не уверена в этом. – Ее рука скользнула в его ладонь.

Саймон засмеялся и крепко сжал ее руку.

– Сколько шампанского ты сегодня выпила? – улыбнулся он.

Джули почувствовала странное разочарование. Она ждала, что он скажет что-нибудь романтическое, а сейчас создавалось впечатление, что ему как-то не по себе, когда они остались наедине.

– Не вздумай лежать без сна, мечтая о свадебном наряде, – сказал он у входа в коттедж. – Я не хочу, чтобы моя невеста, шатаясь, шла к алтарю с мешками под глазами. Спи крепко, милая. Доброй ночи. – И отпустив ее руку, он ласково коснулся ее лба и быстро ушел.

Джули с изумлением смотрела ему вслед, пока Саймон не скрылся из вида. Расстроенная прощанием, она, прикусив нижнюю губу, долго стояла неподвижно. Почему он не поцеловал ее, как положено жениху?..

На следующее утро девушка получила записку от Гизелы. В конверт был вложен чек на четыреста долларов.

«Дорогая Джули, – писала мачеха, – думаю, ты нуждаешься в деньгах на свадебное платье и т. п. Саймон получит их для тебя. Г.».

Гнев охватил Джули, и в первый момент она решила отослать чек обратно. После того, что произошло между ними, девушка скорее согласилась бы выйти замуж в лохмотьях, чем принять какую-либо милостыню от Гизелы. Но потом она подумала, что если она не примет деньги, в которых очень нуждалась, то ей придется просить их у Саймона. Делать это ей не очень хотелось, и она заставила себя забыть о гордости. Ведь в конце концов это были деньги ее отца. Гизела не сделала ей никакого одолжения и ничем не унизила ее.

Первая реакция Саймона была точно такой же, как ее собственная.

– Отошли чек назад, – резко сказал он. – Я предполагаю, что она весьма расточительна и вскоре ей понадобится считать каждый цент из денег, оставленных твоим отцом.

Но Джули переубедила его, и Саймон нехотя согласился получить, по его мнению, эту унизительную для девушки подачку.

– Хорошо, я сделаю так... если ты настаиваешь, – пробурчал он. – Ты просто не хочешь зависеть от меня, пока мы не женаты, не так ли?

– Дело в другом. Мне кажется, что отец тоже принимает какое-то участие в моей свадьбе, – объяснила она.

Она решила не рассказывать Саймону, как рассталась с мачехой. Зачем? Со всем этим было покончено, и она предпочитала забыть это как можно быстрее.

Как и предсказывал Саймон, дни, предшествующие свадьбе, были настолько заполнены приготовлениями, что у нее не оставалось времени для себя.

Миссис Тьернан настояла на том, чтобы, вернувшись из свадебного путешествия, Саймон и Джули заняли главные апартаменты в доме. Как ни возражала Джули, что с их стороны выгнать женщину из ее комнат, которые она занимала со времени своего замужества, будет выглядеть просто неприлично, Энн Тьернан твердо стояла на своем:

– Теперь это ваш дом, дорогая моя девочка Я уже давно решила, что, когда дети вырастут, поселюсь в коттедже. Пока это не вполне целесообразно, но это не должно мешать занять вам главные апартаменты. Кстати, в них я чувствовала себя довольно одиноко с тех пор, как умер Эндрю.

– Вы меня заставляете чувствовать себя узурпатором, – с чувством неловкости заметила Джули. – Это ваш дом. Почему мы с Саймоном не можем поселиться в коттедже?

– Саймон чувствовал бы себя там как великан в игрушечном домике, – сказала его мать. – Не волнуйся за меня. Мне будет очень удобно пока и в Голубой комнате. Но не думай, что я буду мешать тебе создавать свою семейную жизнь так, как ты считаешь нужным. Как только ты сможешь сама справляться с хозяйством, я удалюсь. Тебе знакома старая мельница в саду? Я собираюсь перестроить ее в очаровательный маленький домик. Таким образом, я всегда буду рядом, если вы захотите, чтобы я присмотрела за вашими детьми, когда вы с Саймоном поплывете куда-нибудь на «Моряке». Перестань смотреть так расстроенно, дорогая! Я все тщательно обдумала!

Накануне свадьбы Саймон отправил Джули в постель в девять часов вечера. Но когда он собирался проводить ее в коттедж, его неожиданно позвали к телефону.

– Проводи ее, пожалуйста, Джо, – попросил он младшего брата. И, повернувшись к Джули, добавил: – Увидимся завтра в одиннадцать, дорогая. Не опаздывай больше чем на пять минут. Доброй ночи. – Он взял ее руку и поцеловал внутреннюю часть запястья.

– Ну как, ты трепещешь при мысли об одиннадцати часах? – шутливо спросил Джо, когда они шли через залитый лунным светом сад.

Джули засмеялась и покачала головой. Но сердце почему-то тревожно щемило. Почему Саймон не позволил ей дождаться, пока он поговорит по телефону, и сам не проводил ее? Похоже, он был рад избежать их последней встречи наедине. Или это просто ее глупое воображение?

– Ты прелесть, Джули, – сказал Джо, когда они подошли к коттеджу. – Старик Саймон – везучий черт! – Он положил руку ей на плечо и поцеловал девушку в кончик носа. – Желаю приятных сновидений, маленькая сестричка.

Ворочаясь без сна в кровати, она думала: в это время завтра я уже буду миссис Саймон Тьернан. Я знакома с ним меньше месяца, а завтра на всю жизнь свяжу с ним свою судьбу. Разве это не безумие? Но остальные, похоже, так не считают. Неужели все невесты испытывают подобные чувства накануне свадьбы... неуверенность... страх... сомнения? Возможно, Саймон тоже нервничает. Хотя ему это, похоже, не свойственно.

Переворачивая подушку и беспокойно ворочаясь, она вдруг поняла, что ее так мучает: она вдруг четко осознала, что на протяжении их короткой помолвки Саймон не один раз отказывался от возможности остаться с ней наедине. Он был внимательным и обаятельным, но только не страстным. Он целовал ее в щеку, когда она выходила к завтраку, часто брал за руку, обнимал за плечи или за талию. Но ни разу не поцеловал ее в губы и не сказал ни слова о своей любви.

Правда, их помолвка длилась чуть больше недели и большую часть времени Джули была занята покупками и примерками, а Саймон целыми днями пропадал на фабрике. Однако наверняка большинство мужчин ухитряются побыть вдвоем с невестой по крайней мере один или два раза...

Единственным объяснением его странного поведения, которое могло прийти ей в голову, было то, что он намеренно сдерживал свои эмоции, опасаясь испугать ее. По-видимому, он считал ее молодой и неопытной и, поскольку ее воспитал отец, настолько невинной и несведущей, что старался быть исключительно осторожным и мягким с ней.

Утром в назначенный день, сразу же после завтрака, со своим ассистентом прибыл мсье Аристид, готовый сделать прически всем четырем дамам. Миссис Тьернан запретила Саймону высовывать нос из своей комнаты, так как ему не полагалось видеть Джули до свадебной церемонии.

В половине одиннадцатого жених и Роб, его шафер, покинули дом. Джули к этому времени тоже была готова.

В свадебный наряд ее одевали в комнате Шарлотты, и, когда девушка посмотрела на себя в большое зеркало, она вспомнила слова Саймона, сказанные в то памятное утро на сахарной фабрике: «Ты очень красивая девушка». Сейчас, глядя на свое отражение сквозь тонкое кружево фаты, она подумала: это правда... я, действительно, красива. Именно сегодня, в этом платье, с белыми цветами на голове, я выгляжу совсем другой... прелестной. Ах, Саймон, любимый! Я постараюсь сделать тебя счастливым!

После того как все отбыли в церковь, находящуюся в полутора милях от дома, Джули должна была отправиться туда с Джеймсом.

Перед этим он заставил ее выпить немного шампанского.

– Это поможет тебе успокоиться, – твердо сказал Джеймс.

Ровно без пяти минут одиннадцать он бережно усадил ее в автомобиль: в его обязанность входило отвезти ее в церковь, где Джули должен был ждать Джо, который был на свадьбе посаженым отцом невесты.