Время перевалило далеко за полночь, а чудесный старец все плавал над селом, меняя траекторию, но не меняя намерения. Все, и кто мог видеть его, и кто нет, шли за ним как завороженные в ожидании чуда. И чудо не заставило себя ждать.

Кудесник притормозил и завис над перекрестком дорог. Через секунду он метнул, как молнию, свой хрустальный посох в присмотренное место, и из него взмылась ввысь струя воды. Всю ночь селяне сооружали колодец, а затем поили свои огороды живительной влагой так, что к первым лучам солнца растения были спасены.

Кудесник опять превратился в старого пьяного калеку, но все обходились с ним почтительно и подносили самые качественные продукты питания и деньги достойных государств. Его, на всякий случай, устроили при селе в доме старой и уже иссякшей кликуше-экстрасенсихе, чему последняя несказанно обрадовалась.

Никто даже не заикался об индивидуальной воде, боясь навести гнев богов. Люди пользовались общественным колодцем еще долгие-долгие столетия, живя в мире богато и счастливо, пока не пришла индустриализация, коллективизация с водопроводом и другими «зациями». Но это уже совсем иная сказка.

Ю. Х.

ТИШЕ

Тише! Не будем в бубен

бить и рыдать не будем.

По перекресткам буден

расплескана боль прелюдий.

Тише! За руки взявшись,

склеим событий вехи,

словно к трюмо подкравшись,

видим судьбы прорехи.

Словно не мы, с опаской

сочную жизни мякоть

серой забрызгали краской

и растоптали в слякоть.

Тише! Давайте вместе

сядем и всё обсудим.

Знает кто в мире, есть ли

радость от этих буден?

С. К.

Щасвирнус всегда куда-то торопится – туда, где он еще не был.

Куда угодно, лишь бы не туда, где он сейчас.

Б. Хофф

ОПЫТ КЭНСЕ

Ведь это взмах моих ресниц!

А я искал в чужих краях!

Очнувшись, наконец, гляжу:

Не так уж плох я, черт возьми!

Ноноко

Долгие годы напряженной практики медитации привели меня однажды к величайшему открытию, явившимся одним из сравнительно глубоких опытов кэнсе: я – это электронные часы. Они даже не продолжение меня, но я сам и есть эти часы. Источник питания, вложенный в них, создает иллюзию вечного хода, вечного действия, на самом деле медленно и незаметно истекая энергией. Электронные часы обретают новую жизнь, когда в них вкладывают новую батареечную душу. Но это уже иллюзия прежнего иссякшего энергетического содержания. Тех прежних часов уже нет, есть новое перерождение их. В моем же теле больше никогда и никто не переродится и, может быть, лишь этот незначительный факт способен отличить меня от электронных часов. Но сейчас и в этой комнате я есть именно эти электронные часы, а они есть я, но стоит им иссякнуть энергетически – и единство нарушится, а новое может и не возникнуть при вхождении иного энергетического духа.

По-другому обстоит дело в случае моего энергетического завершения, ибо даже тогда я могу не перестать быть электронными часами, войдя по своему желанию в них, или по кармическому соответствию став их энергетической душой.

Да, но во всем этом рассуждении важен лишь момент осознавания факта идентификации, ведущего в состояние кэнсе¹⁸. Континуум этого момента зависит уже не от воли, сознания, желания и т. п., но от интенсивности озарения. Момент, ярко длящийся минуту, может, час или день, есть не что иное, как прорыв в состояние абсолютного самадхи¹⁹, наступающее именно тогда, когда перестаешь его искать. Но не бросаешь, отчаявшись, поиск, а лишь отвлекаешься на время. В чересчур напряженном процессе постижения вдруг почему-то надо взглянуть на часы, хотя явной потребности в информации времени нет. Следующий раз, во время медитативных тщет, вам вдруг кто-либо задает нелепейший для данного момента вопрос: «Где собачий ошейник?» Или в подобной же ситуации устремленного поиска состояния самадхи ваши глаза вдруг уставятся на внезапно открывшуюся порывом ветра форточку и увидят ее. И все ваше существо, как бы наконец находя отдушину, вырывается из напряженного состояния: происходит взрыв озарения в виде (кто бы мог подумать!) электронных часов, собачьего ошейника или форточки. Наступает момент синхронизации наивысшего накала духовной энергии с вдруг возникшей в чувственном восприятии вещью или явлением. Это и есть озарение: вещи, увиденные в состоянии констаза, то есть освещенные изнутри светом их подлинной реальности, таковости. Это есть самадхи момента. И это, пожалуй, самый верный и устойчивый опыт, который впоследствии всякий раз воскрешает в нас состояние озарения, стоит лишь увидеть или услышать то, что в конечном итоге стало толчком для прыжка в захватывающую дух бездну реальности.

Ю. Х.

КАМЕНЬ

Откроет небо вдруг над головой

красоты все своей дороги млечной.

Беспечный камень страсти роковой

я брошу в омут девственности встречной.

Я буду ждать кощунственных красот,

чтобы пройти и в небе раствориться,

чтобы среди бесчисленных высот

из речки звездной мудрости напиться.

Я буду бредить смыслу вопреки,

загробным мифом в мозг свой прорастая,

что жизни этой скромные ростки

распустятся в другой крылатой стаей.

Как Бодхидхарма: веки разметав,

я буду избегать владычей дружбы

и по слогам придумывать устав

не караульной и церковной службы,

а службы богу, спрятанному днесь

в технократичном облике изгоя,

чтобы душа могла сейчас и здесь

вновь насладиться дерзостью покоя.

С. К.

НИРВАНЫ ПРЕПАРАТ

Откровения врача – гельминтолога.

…Когда вы постигните этот факт,

вы откроете, каким бессмысленным

было прежнее объяснение, как

много бесполезных усилий вы

совершили. Вы найдете подлинный

смысл жизни, и хотя вам будет

нелегко падать прямо с вершины

водопада к подножию горы, вы

получите наслаждение от своей жизни.

гл. 14. Нирваны водопад

Шунрю Судзуки «Ум дзен – ум начинающего»,

Страдания правят миром, но люди сами «подкармливают» этих «паразитов» своими желаниями и страстями. Желания и страсти – это единственная питательная среда для страданий, и они, как гельминты, множатся и требуют все большего количества качественной пищи.

Человек, потакая их потребностям, растит и приумножает свои желания и страсти, не осознавая, что он болен, что от болезни под названием «желание» необходимо лечиться так же, как и от других психических или физических недугов, что желания и страсти – это симптомы, а не свойства личности, и указывают на нездоровье человека. Но человек бездумно, как махнувший рукой на разъедающую его болезнь отчаянный глупец, все больше и больше запускает болезненное состояние, а затем изможденный и убитый по сути самим же собой, удивленно констатирует плачевные результаты своей глупости.

А поток желаний и страстей уже так огромен, что не смиряется и не останавливается на смерти этого выжатого, обескровленного им тела, и вываливается из него как глистные клубки из разорванного кишечника, умершей от обилия паразитов собаки. Это огромный, созданный жадной жизнью поток переходит в другое тело, продолжая свою убийственную деятельность. Но глупцы закрывают на болезнь глаза, даже не помышляя, что заражены самым страшным в истории цивилизаций недугом. Глупцы пытаются лечиться от чего угодно, только не от желаний и страстей, и даже не определяют их как болезни, но мрут, изъеденные ими как паршивые дворняги от какого-нибудь токсокароза. А ведь многие из них мнили себя породистыми, чуть ли не великими философами и знатоками жизни, несчастные параноики!

Болезнь желаний и страстей для многих неизлечима не потому, что от нее нет средства. Средство есть! И оно действует безукоризненно, без побочных негативных явлений, как при употреблении определенного рода солей для выведения из организма вышеупомянутых животных.

Название этого пpeпapaта уже изрядно искажено всякого рода дилетантами духовного поиска и музыкманами, одуревшими от наркоты, доводящей до суицида. Слово это может вызвать такое же скептическое чувство, как залапанное и замусоленное, засексуаленное и изнасилованное слово «любовь».