История Самсона и Далилы харизматична: олицетворение сверхъестественной мужской силы, сошедшееся в неравном бою с персонификацией женской лжи. Вот уже более тридцати столетий Далила остается непревзойденным образцом двуличности женской природы, способной одолеть мужчину, кажущегося непобедимым.

Само слово «самсон» означает — «сильный». Рождение мальчика, которого нарекли этим именем, сопряжено со множеством трагических и фантастических обстоятельств. Бесплодной жене Маноя явился Ангел и возвестил ей, что она родит сына, который будет победителем филистимлян (язычников). Впрочем, высшие силы предупредили о «слабых местах»: мальчик не должен вкушать сока виноградной лозы, а также его волосы не должны быть острижены. Надо сказать, что перепоручение древнееврейского ребенка Богу заключалось именно в этом странном обряде — он не должен стричься (христиане, как известно, напротив, «постригаются» в монахи).

Действительно, мальчик вырос необычайно сильным, разрывал пасти львам, ослиной челюстью побивал филистимлянское войско, короче говоря, отрывался как мог. Однако зловещий рок все-таки постоянно довлел над Самсоном, который, будучи призванным уничтожать филистимлян, неудержимо влюблялся именно в филистимлянок, в эти заказанные ему «виноградные лозы». Первый печальный опыт Самсона ничему его не научил: он влюбился в филистимлянку, женился на ней, но, пока был в отъезде по какой-то надобности, она перевышла замуж за его друга. Опечаленный Самсон утешался у проституток, а затем влюбился во второй раз, и эта любовь стала для него фатальной.

Далила — вторая жена Самсона — выдала его своим сородичам за тысячу сто сиклей серебра. Она долго допытывалась у мужа, в чем секрет его силы, но безуспешно, Самсон смеялся и, шутя, обманывал супругу. Он думал, это игра, так, по крайней мере, представляла свои расспросы сама Далила. Наконец, Самсон устал играть и рассказал супруге свою великую тайну, рассказал и благополучно заснул у нее на коленях. Далила же тем временем остригла его чудные волосы и позвала филистимлян. Злейший враг язычников был ослеплен, закован в цепи и помещен в темницу.

Однако история на этом не заканчивается. Постепенно волосы Самсона отросли, а с ними вернулась к нему и былая сила, которую, впрочем, богатырь ловко скрывал. Филистимляне окончательно потеряли бдительность и во время очередного красочного празднества жертвоприношения своему идолу Дагону в Газе вывели на потеху толпе слепого Самсона. Дело происходило в храме, куда слепой Самсон послушно зашел, но вдруг сказался больным и попросил прислонить его к колонне. Его прислонили… Самсон свернул колонну — одну, потом другую, третью… Кровля огромного храма покосилась, полетела вниз и погребла под собой и самого Самсона, и всех находившихся там филистимлян. Говорят, под обломками этого колоссального сооружения погибло столько филистимлян, сколько Самсону не удалось погубить за все его прежние воинские подвиги.

ЕЕ история потрясает! Тот же Самсон (только наш, нынешний), та же Далила, все изменилось, и все осталось как прежде. «Если невеста уходит к другому, еще неизвестно, кому повезло». Мужчина и женщина — по разные стороны баррикад. Как и три тысячи лет назад, Самсон гибнет, и Самсон возрождается вопреки женской воле. Тысяча сто сиклей, предназначенные Далиле, вылетели ей в копеечку.

Женщина сильна и коварна — это правда, ее ухищрения потрясают воображение. Да, все это так. Но есть одна мелочь, один нюанс, ее ахиллесова пята: женщину должны хотеть, этим определяется ее статус и ее роль — этим он определяется со времен шимпанзе и неандертальцев, со времен самого «ветхого» из «заветов», вплоть до нашего никчемного XXI века. Когда ее, женщину, перестают хотеть, она превращается в старую злобную старуху, в этот символ, в эту эманацию смерти. Соперничество с мужчиной есть для женщины поиск собственного фиаско. Победа женщины над мужчиной отнюдь не призрачна, но это прежде всего — ее поражение.

ОНА смеется над этими женщинами, борющимися за собственное поражение! И ЕЕ Самсон, лежа в гробу, смеется, как умалишенный! Мужчина должен выигрывать, в противном случае он не мужчина, а женщине нужен мужчина. Попытки женщины стать мужчиной выглядели бы забавно, если бы результаты этих попыток не были столь плачевны…

Дебора — женщина-воин, единственная из всех женщин Библии, возведенная в ранг официального политика. Дебора была женой ничем не примечательного человека по имени Лапидоф. Традиция утверждает, что он был хранителем храмовых лампад. Феминистская традиция убеждена, что Дебора — «хранительница духовного прозрения, осветившего весь народ», «воплощение свободного духа Израиля» и т. д.

Непрерывная война с хананеянами, чья земля была названа евреями «Обетованной», не прерывалась. Царь хананейский Иавин бил евреев почем зря, забирал их в рабство, хозяйничал как мог почти двадцать лет, пока наконец не дошла весть до порабощенных евреев, что на горе Ефремовой, недалеко от Вефиля и Рамы, живет пророчица Дебора, верная служительница еврейского бога Яхве, получающая прямо от него божественные советы и предзнаменования. Весть дошла, и все возликовали.

Дебора же, оказавшаяся в фаворе, вызвала к себе Варака — одного из крупнейших военачальников Израиля, и наказала ему бить хананеян. Тот поразмыслил и решил, что лучше все же, если восстание евреев возглавит сама Дебора. Ту долго уговаривать не пришлось. Библия повествует о том, как божественное провидение сопутствовало восставшим, как безоружные фактически люди, при помощи бури с дождем и градом, победили вооруженное до зубов войско хананеян, возглавляемое Сисаром, подручным Иавина.

Сам Сисара бежал с поля боя и укрылся в доме Иалии, жены Хевера Кенеянина, полагаясь на ее верность и последовательность (кенеяне были союзниками хананеян). Когда Далила сдала Самсона филистимлянам, Библия осуждала эту великую гнусность. Когда же Иалия сдала Сисара евреям, это, по понятным причинам, было воспето как подвиг. Причем ухищрения Иалии не идут ни в какое сравнение с подлостями Далилы. Иалия не только радушно приняла Сисару, не только убедила его в своей преданности, но и напоила его молоком, а может быть, даже спела ему колы-бельную песню… Когда же несчастный заснул, она взяла кол и молотом вбила его в голову Сисары. Сбылось предсказание Деборы, данное Вараку: «…пойти пойду с тобою; но не тебе уже будет слава на сем пути, в который ты идешь; но в руки женщины передаст Господь Сисару».

После победы над Иавином, Сисарой и всеми хананеянами, вместе взятыми, Дебора сложила «Песнь», где, кроме прочего, звучат такие слова: «Да будет благословенна между женами Иаиль, жена Хевера Кенеянина, между женами в шатрах да будет благословенна! Воды просил он; молока подала она, в чаше вельможеской принесла молока лучшего. Левую руку свою протянула к колу, а правую свою к молоту работников; ударила Сисару, поразила голову его, разбила и пронзила висок его». И после этой кровожадной распевки Дебора надсмехается над матерью убитого Сисары, над ее слезами и отчаянием, когда та узнает о гибели сына…

Какое различие, спрашивает ОНА, можно усмотреть между Далилой и Деборой — этими врагами по крови? Да, обе эти женщины — символ женской ненависти. Лютые враги объединились против одного, общего для них врага — мужчины. Однако, как трагично и как естественно, что в этой кровавой бойне гибнет женщина, и та, что в женщине, и та, что рядом, или та, что рядом. У женщины нет большего врага, чем феминизм… Что же ЕЙ остается? ОНА смеется, она смеется над серьезностью, с которой бестолковыми феминистками делаются отчаянные глупости. ОНА смеется, хотя это смех сквозь слезы, но все-таки ОНА смеется…

«Гром аплодисментов в студии, треск срываемых на миллионах кухонь фартуков, грохот захлопнувшейся за Иаиль двери тюремной камеры, словно мощный внутренний взрыв, заставили вздрогнуть храм Гименея, по стенам которого во всех направлениях поползли угрожающие трещины, словно здание готовилось похоронить всех находящихся внутри».