— Я к этому готов. Думаю, никому из вас, даже мисс Уоррен, не хочется фигурировать в газетах в связи с делом об убийстве?

— Господи, конечно нет! — побледнев, воскликнул Дэн З. Фримен.

— Могу себе представить лицо епископа. — И старый мистер Гардинер добавил не без сожаления: — Но мой долг доброго христианина избавить его от этого.

— Продолжайте, лейтенант, — сказал Пейн.

— Ну, если вы обещаете не настаивать на своих правах в вопросе о пребывании здесь, я сделаю все возможное, чтобы не пускать газетчиков по вашим следам. Все, что потребуется, — это напустить туману по поводу того, где именно в Олдервуде обнаружен труп. За моих людей я ручаюсь. Но разумеется, я не могу обещать, что шеф Брикелл или доктор Теннант будут держать язык за зубами.

— Случайно я знаю, простите неудачную риторическую фигуру, где зарыты один-два трупа, — мрачно промолвил доктор Сэм Дарк. — Так что я сумею заткнуть рот Теннанту. А ты, Артур, как крупный налогоплательщик, должен иметь достаточный вес, чтобы проделать то же самое с Брикеллом.

Бородач кивнул:

— Предложение достойное, лейтенант. Ты согласен, Роланд, не так ли?

— Я привык смотреть дареному коню в зубы. — Нью-йоркский адвокат пожал плечами. — Но я согласен.

— Тогда решено, — улыбнулся Луриа. — Кстати, я оставлю здесь полицейского — сержанта Дивоу. Сержант?

— Да, сэр.

Молодой человек гигантского роста шагнул в комнату. В полицейской форме он выглядел весьма презентабельно.

— Это всего лишь формальность, сержант. Никого не доставайте.

— Хорошо, сэр.

— Черт возьми, сержант! — воскликнула Валентина. — Меня можете доставать в любое удобное для вас время.

К ее разочарованию, сержант Дивоу вышел следом за лейтенантом Луриа, и в течение дня они видели его лишь мельком.

За обедом в тот вечер царила мрачная атмосфера. Образ мертвого старика незримо висел над столом, съедено было мало, а попытки начать разговор быстро прекращались. Коробки под елкой не было, и никто, казалось, не ожидал ее появления.

— Если подарок и стишок были шуткой, — сказала Расти, — то смерть этого бедного старика положила ей конец.

— Интересно, кто это был, — нахмурившись, промолвила Эллен.

— Есть, — поправил ее Мариус.

— Есть?

— Ну, моя цыпочка, он, вероятно, еще здесь, не так ли?

После этого никто не упоминал о «номере тринадцатом», как окрестила его Эллен. Абсурдность мысли о том, что кто-то бродит у них над головой, и о самом пребывании в доме таинственного незнакомца делала невозможными любые попытки логических объяснений.

Мариус направился в музыкальную комнату и стал играть на рояле трескучую пьесу собственного сочинения, почему-то названную им «Колыбельная». Миссис Браун переходила от одной группы к другой, тщетно пытаясь заинтересовать людей гороскопами. Джон и Расти, устроившись на обитом бархатом подоконном сиденье в одном из эркеров, вполголоса разговаривали. Эллен и Валентина уговорили Мариуса сыграть рождественские гимны и пели их сладкими, но лишенными вдохновения голосами. Пожилые мужчины обсуждали книги, пьесы, разрушительные последствия «сухого закона», а потом и новости спорта. Как ни странно, мистер Гардинер оказался фанатом бейсбола, что сразу взбодрило доктора Дарка. Некоторое время священник и медик оживленно спорили о будущем бейсболиста Бейба Рута, закончившего сезон 1929 года всего лишь сорока шестью очками.

— Говорю вам, ваше преподобие, он катится под гору, — настаивал толстый доктор. — Шестьдесят очков в 1927-м, пятьдесят четыре в 1928-м, а теперь только сорок шесть. Увидите, что будет в следующем году.

— О, маловеры! — пробормотал священник. — Не списывайте со счетов Бейба, доктор. Очевидно, вы считаете Лефти О'Даула лучшим бомбардиром?

Эллери держался сам по себе.

В десять Мариус объявил, что те, кто не желают слушать великую оперу, могут идти спать. После этого он настроил радио и пугал других радостными возгласами, когда могучий голос Лаури-Вольпи, поющего «Celeste Aida»[38], наполнял комнату. Почти целый час Мариус Карло продержал их в гостиной, слушая Лаури-Вольпи и Элизабет Ретберг.

Но бедному Карло было не суждено испить полную чашу вердианских наслаждений. Он так и не дослушал оперу, ибо ровно в 22.43 в арке, ведущей в прихожую, возникла монументальная фигура сержанта Дивоу, и его молодой бас заглушил радио:

— Вы знали об этом, мистер Себастьян?

В его протянутой руке был пакет с рождественским подарком.

Эллери подскочил к радио и выключил звук.

— Конечно, у него просто не было возможности оставить пакет в этой комнате сегодня вечером, — свирепо произнес он. — Где вы его нашли, сержант?

— На маленьком столике в холле. Я не видел там пакет, когда ходил на кухню ужинать. Потом я вышел черным ходом и патрулировал снаружи. — Посмотрев на молчащую компанию, сержант Дивоу откровенно добавил: — Снаружи никто не мог даже на пару шагов подойти к дому.

— Снова Санта! — пронзительным голосом воскликнула Эллен.

— Могу я взглянуть, сержант? — спросил Эллери.

— Сперва я должен получить указания, мистер Квин.

— Ладно, позвоните Луриа. Только скорее.

Сержант Дивоу удалился с пакетом в руке. Никто не произнес ни слова. Вернувшись, сержант протянул пакет Эллери:

— Лейтенант дал добро, мистер Квин. Но он хочет, чтобы вы позвонили ему, когда посмотрите, что там внутри.

Пакет был завернут в такую же красно-зеленую фольгу и перевязан такой же позолоченной лентой, к которой была прикреплена открытка с Санта-Клаусом, адресованная Джону Себастьяну.

Внутри оказалась такая же белая коробка. Подняв крышку, Эллери увидел два маленьких предмета в красной папиросной бумаге, а на них белую карточку с отпечатанным на машинке стишком.

Он прочел его вслух:

Во второй же вечер Святок

Шлет любовь твоя в подарок

Д в е р ь с панелью сосновой,

Как раз для этажа второго,

И с цветным стеклом о к н о,

Для этажа внизу оно.

— Господи! — воскликнул доктор Дарк.

Эллери развернул предметы. Один из них оказался миниатюрной дверцей с сосновой панелью, а другой — крошечным окошком с цветным стеклом.

— Джон.

— Да, Эллери?

— После того как я показал вчерашнюю коробку лейтенанту Луриа, что ты с ней сделал?

— Отнес назад к себе в комнату.

— Принеси домик, ладно?

В ожидании Джона никто не двинулся с места.

— Шутке конец, Расти? — усмехнулась Вэл Уоррен. — По-моему, она только начинается.

Расти не ответила.

Вернувшись с игрушечным домиком, Джон молча поставил его на стол. Эллери так же молча взял сосновую дверцу из новой коробки и вставил ее в проем на верхнем этаже домика. Она подошла идеально, как и цветное окошко к пустому проему на первом этаже.

— Эллери. — В голосе Эллен звучал испуг. — На обороте этой карточки есть карандашные пометки?

— Нет. — Эллери убедился в этом в первую очередь.

— Какое-то безумие! — воскликнул Джон. — Кто, черт возьми, все это вытворяет? И почему? Даже самая грязная шутка имеет какой-то смысл. А какой смысл тут?

— Какой номер телефона Луриа? — обратился к сержанту Эллери.

— Как и Джон, Луриа склонен думать, что это работа психопата, — сообщил он, вернувшись после разговора с лейтенантом. — Но я не согласен. Здесь ощущается вполне здравый рассудок и смертельная угроза. — Эллери посмотрел на домик. — Вчера вечером Джон получил «недостроенный» дом, а сегодня — две недостающие его части. Понятия не имею, что это должно означать, но я не верю, что это будет выглядеть все более таинственным. События должны иметь под собой какую-то рациональную мотивацию и с продолжением игры становиться яснее. Давайте суммируем имеющиеся у нас данные.

Эллери начал мерить шагами комнату, обращаясь то к полу, то к камину, то к потолку.